Улыбка Джоконды - Хаксли Олдос (библиотека книг .txt) 📗

Мистер Хаттон пообедал один. Вино и кушанья настроили его на более миролюбивый лад, чем до обеда. Решив загладить свою недавнюю вспышку, он поднялся к жене и вызвался почитать ей вслух. Она была тронута этим, приняла его предложение с благодарностью, и мистер Хаттон, щеголявший своим выговором, посоветовал что– нибудь не слишком серьезное, по-французски.

– По-французски? Да, я люблю французский, – миссис Хаттон отозвалась о языке Расина точно о тарелке зеленого горошка.

Мистер Хаттон сбегал к себе в кабинет и вернулся с желтеньким томиком. Он начал читать, выговаривая каждое слово так старательно, что это целиком поглощало его внимание. Какой прекрасный у него выговор! Это обстоятельство благотворно сказывалось и на качестве романа, который он читал.

В конце пятнадцатой страницы ему вдруг послышались звуки, не оставляющие никаких сомнений в своей природе. Он поднял глаза от книги: миссис Хаттон спала. Он сидел, с холодным интересом разглядывая лицо спящей. Когда-то оно было прекрасно; когда-то давным-давно, видя его перед собой, вспоминая его, он испытывал такую глубину чувств, какой не знал, быть может, ни раньше, ни потом. Теперь это лицо было мертвенно-бледное, все в морщинках. Кожа туго обтягивала скулы и заострившийся, точно птичий клюв, нос. Закрытые глаза глубоко сидели в костяном ободке глазниц. Свет лампы, падавший на это лицо сбоку, подчеркивал бликами и тенями его выступы и впадины. Это было лицо мертвого Христа с "Pieta" Моралеса.

Он чуть поежился и на цыпочках вышел из комнаты. На следующий день миссис Хаттон спустилась в столовую ко второму завтраку. Ночью у нее были неприятные перебои, но теперь она чувствовала себя лучше. Кроме того, ей хотелось почтить гостью. Мисс Спенс слушала ее жалобы и опасения насчет поездки в Лландриндод, громко соболезновала ей и не скупилась на советы. О чем бы ни говорила мисс Спенс, в ее речах всегда чувствовался неудержимый напор. Она подавалась вперед, как бы беря своего собеседника на прицел, и выпаливала слово за словом. Бац! Бац! Взрывчатое вещество в ней воспламенялось, слова вылетали из крохотного жерла ее ротика. Она пулеметной очередью решетила миссис Хаттон своим сочувствием. Мистеру Хаттону тоже случалось попадать под такой обстрел, носивший большей частью литературный и философский характер, – в него палили Метерлинком, миссис Безант, Бергсоном, Уильямом Джеймсом. Сегодня пулемет строчил медициной. Мисс Спенс говорила о бессоннице, она разглагольствовала о целебных свойствах легких наркотиков и о благодетельных специалистах. Миссис Хаттон расцвела под этим обстрелом, как цветок на солнце.

Мистер Хаттон слушал их молча. Дженнет Спенс неизменно вызывала в нем любопытство. Он был не настолько романтичен, чтобы представить себе, что каждое человеческое лицо – это маска, за которой прячется внутренний лик, порой прекрасный, порой загадочный, что женская болтовня – это туман, нависающий над таинственными пучинами. Взять хотя бы его жену или Дорис – какими они кажутся, такие они и есть. Но с Дженнет Спенс дело обстояло иначе. Вот тут-то, за улыбкой Джоконды и римскими бровями, наверняка что-то кроется. Весь вопрос в том, что именно. Это всегда оставалось неясным мистеру Хаттону.

– А может быть, вам и не придется ехать в Лландриндод, – говорила мисс Спенс. – Если вы быстро поправитесь, доктор Либбард смилуется над вами.

– Я только на это и надеюсь. И в самом деле, сегодня мне гораздо лучше.

Мистеру Хаттону стало стыдно. Если бы не его черствость, ей было бы лучше не только сегодня. Он утешил себя тем, что ведь речь идет о самочувствии, а не о состоянии здоровья. Одним участием не излечишь ни больной печени, ни порока сердца.

– На твоем месте я не стал бы есть компот из красной смородины, дорогая, – сказал он, вдруг проявляя заботливость. – Ведь Либбард запретил тебе есть ягоды с кожицей и зернышками.

– Но я так люблю компот из красной смородины, – взмолилась миссис Хаттон, – а сегодня мне гораздо лучше.

– Нельзя быть таким деспотом, – сказала мисс Спенс, взглянув сначала на него, а потом на миссис Хаттон. – Дайте ей полакомиться, нашей бедной страдалице, вреда от этого не будет. – Она протянула руку и ласково потрепала миссис Хаттон по плечу.

– Благодарю вас, милочка. – Миссис Хаттон подложила себе еще компота.

– Тогда уж лучше не вини меня, если тебе станет худее.

– Разве я тебя, милый, когда-нибудь в чем-то винила?

– Я не давал тебе повода, – игриво заметил мистер Хаттон. – У тебя идеальный муж.

После завтрака они перешли в сад. С островка тени под старым кипарисом виднелась широкая, ровная лужайка, где металлически поблескивали цветы на клумбах.

Глубоко вздохнув, мистер Хаттон набрал полную грудь душистого теплого воздуха.

– Хорошо жить на свете, – сказал он.

– Да, хорошо, – подхватила его жена, протянув на солнце бледную руку с узловатыми пальцами.

Горничная подала кофе; серебряный кофейник, молочник и маленькие голубые чашки поставила на складной столик возле их стульев.

– А мое лекарство! – вдруг вспомнила миссис Хаттон. – Клара, сбегайте за ним, пожалуйста. Белый пузырек на буфете.

– Я схожу, – сказал мистер Хаттон. – Мне все равно надо за сигарой.

Он поспешил к дому. И, остановившись на минутку у порога, посмотрел назад Горничная шла по лужайке к дому. Сидя в шезлонге, его жена раскрывала белый зонтик. Мисс Спенс разливала кофе по чашкам, склонившись над столиком. Он вошел в прохладный сумрак дома.

– Вам с сахаром? – спросила мисс Спенс.

– Да, будьте добры. И пожалуйста, побольше. Кофе отобьет вкус лекарства.

Миссис Хаттон откинулась на спинку шезлонга и загородилась зонтиком от ослепительно сияющего неба.

У нее за спиной мисс Спенс осторожно позвякивала посудой.

– Я положила вам три полные ложки. Это отобьет вкус лекарства. А вот и он.

Мистер Хаттон вышел из дома с винным бокалом, до половины наполненным какой-то светлой жидкостью.

– Пахнет вкусно, – сказал он, передавая бокал жене.

– Оно чем-то приправлено для запаха. – Миссис Хаттон выпила лекарство залпом, передернулась и скорчила гримасу: – Фу, какая гадость! Дай мне кофе.

Мисс Спенс подала ей чашку, она отхлебнула из нее.

– Получился почти сироп. Но это даже вкусно после отвратительного лекарства.

В половине четвертого миссис Хаттон пожаловалась, что ей стало хуже, и ушла к себе – полежать. Муж хотел было напомнить ей про красную смородину, но вовремя удержался. Упрек "что я тебе говорил" принес бы ему сейчас слишком легкую победу. Вместо этого он проявил сочувствие к жене и повел ее под руку в дом.

– Отдохнешь, и все будет хорошо, – сказал он. – Да, кстати, я вернусь домой только после обеда.

– Как? Ты уезжаешь?

– Я обещал быть у Джонсона сегодня вечером. Нам надо обсудить проект памятника погибшим воинам.

– Пожалуйста, не уезжай! – Миссис Хаттон чуть не заплакала. – Может, ты все-таки не поедешь? Я так не люблю оставаться дома одна.

– Но, дорогая моя, я же обещал – и давно обещал. – Как неприятно, что приходится лгать! – А сейчас мне надо вернуться к мисс Спенс.

Он поцеловал ее в лоб и снова вышел в сад. Мисс Спенс так и нацелилась ему навстречу.

– Ваша жена совсем плоха! – выпалила она.

– А по-моему, ваш приезд так подбодрил ее.

– Это чисто нервное, чисто нервное. Я наблюдала за ней. Когда у человека сердце в таком состоянии да к тому же нарушено пищеварение… да, да, так нарушено… всего можно ждать.

– Либбард смотрит на здоровье бедной Эмили далеко не так мрачно. – Мистер Хаттон открыл калитку, ведущую из сада в подъездную аллею. Машина мисс Спенс стояла у подъезда.

– Либбард всего лишь сельский врач. Вам надо пригласить к ней специалиста.