Жертвенный агнец - Шефер Карло (читаем бесплатно книги полностью TXT, FB2) 📗

Наконец прозвучало признание:

— Вообще-то я знал Роню не очень хорошо; она росла у моей жены, то есть у моей бывшей жены, во Франкфурте, а я жил здесь, работал в своей конторе. Вы ведь знаете, как это бывает.

— Нет.

— Ее мать умерла год назад, верней, в позапрошлом году, от лейкемии, сгорела очень быстро. Роня была еще несовершеннолетней, и тогда ее сплавили мне.

— Сплавили? Против вашего желания? — Тойер не мог оторвать взгляда от странной палки. Дан, кажется, это заметил.

— С помощью такого устройства любой безрукий может управляться с телевизором, — пояснил он.

Сыщик с недоумением посмотрел на отца погибшей. Нет, у того были на месте обе руки, абсолютно дееспособные. Беседа протекала совсем не так, как он планировал, надо было сосредоточиться и не терять нить, иначе допрос окажется напрасным.

Был ли это допрос? Гаупткомиссар беседовал с отцом, которому наплевать на смерть единственной дочери… Да, именно поэтому разговор можно было приравнять к допросу. Тойер выпрямился. Хрустнул шейный позвонок.

— Значит, здесь у нее было не так много друзей?

Дан пожал плечами:

— Не знаю, меня это не слишком интересовало. Конечно, я должен был спросить…

— Вы до сих пор так и не хватились ее? Вероятно, она пролежала под стенами замка всю ночь. Когда вы видели ее в последний раз? — Он пытался говорить спокойно, без тени презрения, но это ему не слишком удавалось.

— Вчера вечером она сообщила мне, что идет к кому-то в гости. Я сразу предположил, что она останется там ночевать. Ведь она все-таки совершеннолетняя, так что я не беспокоился о всякой там чепухе.

— А куда и к кому она собиралась, вы, конечно, тоже не знаете? Ведь это все чепуха!

Дан игнорировал его язвительный тон.

— Я был у себя в конторе, думал только о работе. Мой компаньон может подтвердить. Я знаю, что сегодня отцы всегда автоматически включаются в число основных подозреваемых.

— По-моему, вас и отцом-то считать нельзя, — вырвалось у Тойера. Конечно, он хотел тут же извиниться, но Дан, вероятно, даже не слышал его реплики. Он стоял в профиль к нему и массировал плечи, как показалось сыщику, с удовольствием. Может, он и улыбался при этом?

— Вы сказали, что не знаете, был ли у нее друг, и тут же легко предположили, что она у кого-то переночует.

— Я сказал, что не знаю ничего насчет ее друзей. Меня не слишком интересовало, чем она там занималась. Конечно, это было неправильно. Я плохой человек. Вы это жаждете от меня услышать?

— Неужели вам и в самом деле не грустно, что вы потеряли родную дочь? — взревел Тойер.

Дан встретился с ним взглядом, зевнул и посмотрел на часы.

— Нет, — ответил он чуточку мягче. — Нет, не грустно. Но мне грустно оттого, что мне не грустно.

Тойер встал с кресла:

— Примите мои соболезнования.

— Хафнер, помолчи, обойдемся без твоих реплик. — Старший гаупткомиссар помахал ладонью и отогнал в сторону сигаретный дым, который выдохнул его младший коллега, готовясь что-то сказать. — А то, что папаша Дан пребывает в состоянии шока и от этого ведет себя как бесчувственный кретин, еще не делает его главным подозреваемым, тем более что пока речь не идет об убийстве, для этого у нас еще нет оснований.

— Откуда вы знаете, что я хотел сказать? — Слегка подвыпивший полицейский был искренне поражен.

Тойер оставил его вопрос без ответа. Сейчас, в их рабочем кабинете, недавний визит казался ему нереальным, словно странный скандинавский фильм, черно-белый.

— Другие мнения есть?

— Судя по тому, что вы рассказали, я считаю… — Штерн заглянул в свои записи; как всегда, они казались написанными рукой ученика начальной школы. — Когда мы получим данные от судебных медиков и криминалистов, нам придется еще раз встретиться с папашей и поговорить всерьез. Мне трудно представить себе, чтобы отец мог проявить такое дикое равнодушие, пускай даже будучи в шоке.

Тойер неохотно кивнул. Вообще-то ему не очень хотелось беседовать во второй раз с этим человеком.

— Да, там еще было нечто занятное, какое-то приспособление…

— Для занятий сексом, — моментально добавил Хафнер. — Неужели, кроме нас, все вокруг сплошные козлы и извращенцы? — В его вопросе прозвучала искренняя озабоченность.

Ради экономии времени Тойер снова не вступил с ним в полемику и рассказал о палке с резиновым приспособлением, похожим на боксерскую каппу. По лицам своих подчиненных он видел, что эта деталь их не очень заинтересовала.

— Понимаете, — беспомощно настаивал он, — тут что-то не так. Во-первых, руки у него на месте, во-вторых, я сам видел, что он даже свои книги обертывает в суперобложки пастельных тонов, чтобы они составляли цветовую гармонию… понимаете? А эта штука безобразна…

— Козел, — довольным тоном подытожил Хафнер.

Тут в кабинет вошел Зельтманн — легок на помине! У него появилась новая привычка — ежеминутно дотрагиваться до своего шрама, вот и теперь он не преминул это сделать. Тем не менее доктора юриспруденции по-прежнему окружала преувеличенная аура бодрости и оптимизма. Он с улыбкой обвел глазами подчиненных и удовлетворенно кивнул.

— Горит, — сообщил он. — Это уже стало паролем второго дня начавшегося года. Третьего года двадцать первого века. Да, паролем — иначе не назовешь.

— Второе убийство? — с ужасом спросил Тойер.

— Второй поджог за последние дни, на этот раз пострадал садовый домик в Виблингене. Вообще-то поджог третий по счету. Сначала загорелась фитнес-студия в Мангейм-Линдендорфе, но тот пожар нас не касался. Вы ведь знаете, господа, что Мангейм — не Гейдельберг…

Действительно, все они это знали.

— Так что же теперь? Огонь бушует на нашей территории, вот что я вам скажу. Гараж в Эдингене, а теперь… О ужас!

— Вы предполагаете, что это как-то связано со смертью девушки? — сухо поинтересовался Лейдиг. Временами он держал себя с экзальтированным директором сурово и по-мужски. Коллеги от души желали ему, чтобы он и дома вел себя более решительно. Впрочем, на этот раз он отказался ехать со своей матерью на праздники в Гарц.

— Нет, нет или все же да, или кто его знает, какая там может быть связь. — Зельтманн озабоченно нахмурился и опустился на ближайший стул, даже не заметив, что на нем уже восседал Хафнер. Так что он оказался на коленях у пфаффенгрундского комиссара.

— Цок, цок, цок, скачи, скачи, лошадка… — заревел Хафнер, словно держал на коленях ребенка. Уровень алкоголя в его крови явно зашкаливал.

— Ах, прошу прощения… Господин Хафнер, вы что, выпили?

— Ясное дело. Жажда замучила, вот и выпил.

— А-а, ну тогда ладно. Хотя во время службы…

— Служба службой, а шнапс делу не помеха, — нагло парировал Хафнер.

Зельтманн не стал спорить. Внезапно он показался гаупткомиссару каким-то побитым.

— Уважаемые господа, уважаемый господин Тойер. Информацию вы получили. Если инциденты повторятся, скоррелируются, пересекутся, належатся друг на друга или что-то еще, держите контакт с тем, кому я поручу это дело, а поручу я его сейчас… — Директор дотронулся до шрама. — До свидания…

— Так кто же занимается поджогами? — раздраженно спросил Штерн у шаркавшего к двери директора.

— Откуда я знаю? — воскликнул тот. — Злоумышленника так просто не поймаешь. Он ловкий. Весьма.

— Нет. — Штерн изо всех сил старался говорить спокойно. — Кто ведет это дело?

— Ах так. — Зельтманн рассеянно почесал причинное место.

Тойер давно заметил, что у его начальника постепенно сдают нервы. Кого же тогда ему ненавидеть?

— Я подумал про Зенфа, — вздохнул директор. — Того, новенького. Пускай себя проявит в деле. Правда, он подложил моему коллеге из Карлсруэ, который, между прочим, женщина, такую подушку пикантную, ну, розыгрыш… Вот он и займется. — Директор удалился.

— Да-а, долго наш директор в полиции не протянет, — засмеялся Хафнер и с удовольствием закурил новую сигарету «Ревал», без фильтра, разумеется. Фильтр, как он однажды сообщил, провоцирует туберкулез и вообще приносит несчастье «нормальным людям».