Твой враг во тьме - Арсеньева Елена (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
Мордюков просто-таки прирос к сиденью, а Лёлька между тем начала выбираться наружу. Ну, Мордюкову не до нее было: смотрел на ствол, на него направленный, и думал, настоящий он или нет. Что это боевое оружие, и в мыслях не было. На худой конец, газовик или пневматика. А то и вовсе пластмассовый пугач для простофиль. Да… задавила-таки их жаба, как он и думал!
– Выходи, козел, – сказал напарник усатого, и Мордюков зашевелился.
Ну, точно. Сейчас накостыляют по шеям, машину обчистят, а самих поминай как звали. Еще спасибо скажешь, если «Ниву» не угонят. И, главное дело, Мордюков сам, как дурак, свернул на этот пустынный спуск! В двадцати метрах шоссе свистит, рядом два поселка, Окский и Доскино, а поди ж ты!.. Да нет, не настоящее у них оружие, у джигитов этих, не может оно настоящим быть, и хорош же он будет дурак, если все свое нажитое профукает из-за пластмассовой игрушки…
Тут его что-то толкнуло. Откинулся… Рожа какая-то смотрела сверху – бурая, обвислая, бородавчатая. Она повалила Мордюкова и налегла сверху, на грудь, неодолимой тяжестью. Чудилось, будто камень или плита могильная на него давит! И рожа все ближе, ближе… холодная, осклизлая…
«Жаба! – подумал Мордюков. – Рожа-то жабья!»
А больше он ничего не успел подумать.
Лёля. Октябрь, 1998
На исходе октября прошлого года, когда внезапно ударил мороз, Лёля стояла у окна, глядя на остатки желтых, дрожащих на ветру листьев. Вороны возмущенно носились над крышей соседнего дома, гвалтом выражая свой протест против злорадной ухмылки природы. Нет, ну в самом деле: еще вчера стоял великолепный, сияющий, теплый день вернувшегося бабьего лета, а сегодня воцарилась «глухая пора листопада», и сине-золотое сияние осени растаяло пред грозным обликом зимы, как дым…
Вот именно как дым, Лёля воочию видела этот дым. Он клубом поднялся к окну и был в клочья разорван порывами ветра. Тут же они радостно набросились на новую поживу, будто голодные птицы на ломоть хлеба, и до Лёли как-то вдруг дошло, что дым этот отнюдь не метафорический, а очень даже реальный!
Что характерно, именно такой вот белый, тягучий, жуткий дым она видела сегодня во сне. Это был стопроцентный кошмар: Лёля сидела, забившись в уголок, и изо всех щелей на нее наплывали струи дыма, а она никак не могла вспомнить, по какому номеру звонить в пожарную охрану. Наконец вспомнила, долго-долго искала по квартире телефон. А когда нашла, позвонила, и тут ее отматерил полупьяный мужской голос…
Когда Лёля проснулась, была глубокая ночь. На улице царила тишина, безжалостно нарушаемая отборным матом. Судя по отдельным русским словам, говоривший никак не мог понять, каким образом он вместо центра Сормова оказался в районе площади Свободы.
Лёля вскочила с постели, принюхалась. Дымом не пахло! Она прикрыла окно, но долго еще не могла уснуть, вновь переживая кошмар и надеясь, что он не сбудется никогда, никогда! Но, как известно, чтобы страшный сон не сбылся, его надо немедленно кому-нибудь рассказать. Однако утром Лёля проспала, родители уже ушли в университет. Не в фирму же звонить, чтобы рассказать сон, все-таки она на больничном, неудобно как-то! И вот…
Нет, сначала Лёля не испугалась. Просто подумала, что внизу, в палисаднике, жгут опавшую листву. Хотя это сколько же надо листвы собрать, чтобы столб дыма поднялся до пятого этажа? Лёля открыла узкую оконную створку (у них в доме были совершенно идиотские окна без форточек: хочешь впустить каплю свежего воздуха, а врывается целый кубометр!), высунулась – очередной клуб дыма, вырвавшийся из приоткрытого окна на четвертом этаже, шибанул вверх, чуть ли не в лицо. Прямо под ней!
О господи…
Однако Лёля и тут не испугалась – скорее разозлилась. Снова эта семейка с четвертого этажа!
Раньше эта семейка жила на седьмом. Дважды в нечаевской кухне и в кухне шестого этажа пришлось делать ремонт: не до конца закрутить кран, когда воду отключили, а раковина полна грязной посуды, было любимым делом верхних жильцов. Воду, конечно, снова давали, когда никого дома не было…
Потом этими тиранами вдруг овладела высотобоязнь. У них была старенькая бабуля – единственный, по мнению Лёли, луч света в темном царстве этих хамов, – а для нее подняться на седьмой этаж без лифта – неразрешимая проблема. То есть лифт в подъезде вообще-то имелся, но работал он, по общему впечатлению, только по ночам, чтобы не надрываться. А у бабулиной наглой дочери, наглого зятя и двух наглых внуков, жутко топавших по потолку шестого этажа (Нечаевых как-то пригласили послушать их топанье, так мама даже прослезилась от счастья, что живет на пятом!), было единственное человеческое качество, из-за которого Лёля им многое извиняла: любовь к этой самой бабуле, Александре Герасимовне. С другой стороны, как же им ее не любить? Она, как атланты небо, держала на своих руках все домашнее хозяйство. А ведь ей семьдесят семь! Атланты, что и говорить, постарше, но ведь они мужики, вдобавок каменные. А Александра Герасимовна росточком Лёле по пояс, ну, может, самую чуточку повыше, и одежки у нее сорокового размера.
Короче, бабуля взбунтовалась: не могу больше сумки таскать на седьмой этаж! Или ходите по магазинам сами, или…
Ультиматум так перепугал семейство, что оно бросилось по дому, разыскивая идиотов, желающих со второго, третьего, на худой конец с четвертого этажа переместиться на седьмой. Учитывая работу лифта и то, что вода выше пятого течет, только когда кран открыт, а дома никого… Короче, хохотушка-судьба распорядилась так, что они нашли обмен с изрядной доплатой с тем же стояком, но на четвертом этаже. Под Нечаевыми. Мгновенно переехали, мгновенно сделали ремонт. При этом дважды затопленным соседям не дали, конечно, ни копейки на новые обои. Лёлин отец намекнул, что надо в домоуправление пожаловаться или хотя бы самим затопить соседей… «А, гори они все огнем!» – отмахнулась легкомысленная матушка.
И вот они, кажется, и в самом деле загорелись.
Лёля вылетела из квартиры, в одну секунду оказалась на четвертом этаже и вонзила палец в кнопку звонка. Раздалось нежное курлыканье. Такими звуками только уши праведников в раю услаждать, а не тревогу поднимать! Забарабанила в дверь – тишина. Заметалась по площадке, звоня и стуча в три другие двери, – напрасно. Соседи на работе или где-то еще.
Странно, но эта тишина Лёлю несколько успокоила. Все люди как люди: чем-то заняты, делают свое дело, без паники зарабатывают деньги, и лишь она, как нанятая, носится по этажам! Пожав плечами, нарочно неторопливо побрела домой и вошла в кухню с твердым намерением побаловать себя каким-нибудь естественным транквилизатором (сладкое, между прочим, отлично успокаивает!). Колеблясь в выборе между мармеладом «Лимонные дольки в сахаре» и ванильным зефиром, меланхолически глянула в кухонное окно. И вдруг обнаружила, что оно буквально занавешено белесым дымом.
Неведомая сила швырнула Лёлю к холодильнику… Нет, она не собиралась спасаться в нем от пожара. Просто на холодильнике у Нечаевых стоял телефон. Накрутила «01»… Не помня себя, что-то там кричала в трубку…
Потом кинулась по комнатам. Сгребла в сумку свои документы, сережки, колечки, бросилась в спальню родителей. Смела что-то с маминого комода и остановилась, пытаясь вспомнить, где лежат родительские документы, бумаги на квартиру, а также за которой из двух десятков картин, развешанных по стенам, оборудован тайничок с семейной заначкой. Помнится, мама что-то такое говорила, но у Лёли вечно в одно ухо влетает, в другое вылетает. Она всегда утверждала, что столько картин в квартире – это ненормально, у них же не музей! Да и была бы там хоть приличная сумма спрятана, а то смех один. Но все-таки!..
И тут у Лёли голова пошла кругом. А книги? А эти самые картины, столь любимые матушкой, – да она ведь не переживет, если их лишится! И как же компьютер со сканером, носильные вещи, посуда, мебель? А сама квартира?! То есть им, Нечаевым, негде будет жить? У них, правда, был домишко в Доскине, но Лёля не хотела жить в деревне, ее туда и летом-то на выходные палкой не загонишь, а сейчас уже зима на носу!
