Черная вдова - Безуглов Анатолий Алексеевич (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Наивнячка ты у меня, — объяснил Лене Глеб, когда они потягивали у высокого столика пепси-колу из бутылочек. — Билеты ведь в основном кому достались? Блатовикам! А студенты и школьники связями не обзавелись, а посему остались с носом.
Лена ещё больше зауважала себя и мужа. Не только попали на концерт, но сидели на первом ряду! Впрочем, к подобным вещам она привыкла и принимала как должное. Её Глеб имеет право быть везде первым. И она — с ним.
Даже ректор университета — и это знали все студенты и преподаватели — всегда здоровался с Глебом за руку, не забывая справиться о семье и передать привет отцу. Многие считали, что причиной тому — Ярцев-старший и не верили Лене, когда она говорила, что Глеб никогда не использует имя отца, ничего у него не просит. Все, чего её муж добивается, делается только своими руками и своей головой.
— Приветствую вас, молодые люди! — раздался рядом низкий, с хрипотцой голос.
Глеб и Лена обернулись — коренастый крепкий мужчина с редкими седыми волосами, тщательно зачёсанными назад, держал в руках бутылку минеральной воды с надетыми на неё двумя тонкими стаканами и картонную тарелочку с пирожными. Возле него стояла высокая женщина в темно-синем шерстяном платье с воротником и манжетами из елецких кружев.
— Добрый вечер! — обрадовался Глеб, сдвигая на мраморной столешнице пустую посуду. — Пристраивайтесь к нам.
Это был начальник областного управления внутренних дел генерал-майор Игнат Прохорович Копылов с женой Зинаидой Савельевной.
Лена тоже обменялась с ними приветствиями.
— Духотища! — промокнул лоб платком Копылов, наливая себе и супруге минеральной воды.
Без мундира генерал не смотрелся. Впрочем, Глеб чаще видел Копылова в домашнем и теперь не мог решить, как обращаться к нему — по имени-отчеству или же просто дядя Гоша.
— Говорила тебе, овчинка выделки не стоит, — с укоризной произнесла Зинаида Савельевна. — По телевизору лучше.
— Скажешь тоже, — покачал головой генерал. — Да и транслировать не будут. Я узнавал.
— Его чуть ли не каждый день показывают, — не сдавалась жена.
— Вам не нравится Антонов? — округлила глаза Лена.
— Ничего особенного, — пожала плечами Зинаида Савельевна. — Такой ажиотаж, а из-за чего? На уровне художественной самодеятельности.
— Это ты зря, Зинаида, — сказал Игнат Прохорович. — Действительно, простоват вроде, а что-то есть. За душу берет.
— Он прекрасный мелодист! — подхватила Лена, потому что не могла сдержать своего восторга от концерта.
— Антонов подобрал удачный образ, — вставил Глеб. — Свой парень, доступный, понятный… Словно ваш друг и поёт только для вас. Людям всегда приятно то, что они легко воспринимают. А вообще-то о вкусах не спорят. Чарли Чаплин считал, что к искусству надо относиться по принципу — нравится или нет.
— Это кто понимает и имеет своё суждение, — продолжала спорить Зинаида Савельевна. — Но скажи честно, Глебушка, неужели это, — она кивнула на дверь в зал, — стоит того, чтобы с выпученными глазами бисировать, кричать, выскакивать на сцену, как та девчонка? Разве нормальный человек…
Во время концерта одна девица несколько раз выбегала с цветами, даже пыталась поцеловать руку певцу.
— Фанатичка, — поддержал её Глеб. — Но в таланте Антонову не откажешь.
Жена генерала относилась к Глебу как к родному сыну (своих детей у Копыловых не было), и не только потому, что знала его чуть ли не с пелёнок. Детский врач, Зинаида Савельевна спасла в своё время Глеба, когда у него был заворот кишок.
— Господи, да покажи тебя несколько раз по телевизору, тут же станешь звездой! Экран — вот что делает славу! — сказала она, имея в виду домашние таланты Глеба: он неплохо играл на гитаре, и голос у него был — несильный, но приятный.
— А что? — усмехнулся Игнат Прохорович. — Данные у тебя подходящие. Прогремел бы на весь Союз! И деньги бы лопатой грёб.
— Я не завидую, — улыбнулся Глеб. — Каждому своё.
— Вообще с этими артистами — что в кино, что на эстраде — форменное помешательство, — развивала свою мысль Зинаида Савельевна. — Молятся на них, как на идолов, честное слово! Считается, посмотреть их вблизи — словно прикоснуться к святым мощам. А уж познакомиться!.. — Она махнула рукой. — Я ещё понимаю — поклоняться гениальному уму учёного, таланту гениального писателя, изобретателя! Разве может идти в сравнение то, что дают человечеству они и что дают эти! Какой-нибудь академик всю жизнь бился и разрешил проблему, как накормить, согреть миллионы людей… И что же? Кто его знает? Кто забрасывает его цветами, ловит на улице — подпишите фотографию? Никто. А тут — спел шлягер, сразу на руках носят, все блага в кармане. Без пота, как говорится, и крови.
— Насчёт пота ты, Зиночка, того, — почесал затылок Игнат Прохорович. — Видела, как у Антонова он по лицу ручьями лился? Нет, этот парень трудяга. Они тоже бесплатно завтраки не получают.
— И музыку сам пишет! — поддержала генерала Лена.
— Между прочим, — вставил своё веское слово Глеб, — Тургенев, наш писатель-классик, сравнивал работу певца с тяжёлым крестьянским трудом. Юрий Гагарин как-то зашёл к Зыкиной после концерта за кулисы и говорит: «Ну и перегрузки у тебя, Люда! Под стать космическим».
Спор был прерван звонком, возвещавшим о конце антракта. Зрители шумно повалили в зал. Двинулись и Ярцевы с Копыловыми.
— Как батя на новом месте? — спросил у Глеба генерал, когда они медленно продвигались с толпой по фойе.
— Мой старикан доволен, — ответил Глеб.
— Старикан, — усмехнулся Копылов. — Хочешь сказать, мы уже вышли в тираж, пора на пенсию?
— Что вы, Игнат Прохорович, и в мыслях не было, — смутился Глеб.
— Знаем мы вас, молодёжь, — шутливо погрозил пальцем генерал. — Не терпится занять наше место. — Он вдруг погрустнел, посерьёзнел. — Не спешите. Годы, они, брат, так быстро летят — не успеешь оглянуться. Вот, кажется, давно ли мы с твоим батей были такими же зелёными, как ты? Словно бы вчера, ан видишь… — Игнат Прохорович провёл рукой по совершенно седой, без единого тёмного волоса, голове.
Они разошлись по своим местам.
После концерта поговорить с генеральской четой больше не пришлось. В раздевалке образовалась огромная очередь. Копыловы пристроились где-то в хвосте. А к Ярцевым, как только они вышли из дверей зала, протиснулась старушка-гардеробщица с дублёнкой Лены и волчьей шубой Глеба. Надевая шапку у зеркала, Лена поймала на себе удивлённый, не без оттенка зависти взгляд Зинаиды Савельевны.
— Что скажешь, Фери? — спросил Глеб, когда они отъехали от Дворца спорта.
— Полный кайф! — зажмурив от счастья глаза, сказала Лена.
Она была ещё во власти праздничной атмосферы концерта, переживала блеск огней, музыку, аплодисменты и цветы, к чему, казалось, имела сама непосредственное отношение. Происходило это, наверное, оттого, что они сидели с мужем в двух шагах от рампы, рядом с самыми именитыми, избранными людьми города. И ещё Лену возвышало в её глазах сознание того, что остальные несколько тысяч зрителей долго будут давиться в очереди за своими пальто, потом ждать автобуса и трястись в нем до дома, а они с Глебом катят в уютном теплом автомобиле, свободные и независимые от обстоятельств.
— Говорят, эстрадные певцы зарабатывают кучу денег, — нарушила она молчание.
— Тебя это волнует? — недовольно покосился на неё Глеб.
— Я так… — стушевалась Лена, досадуя, что вылезла со своими глупыми мыслями.
Глеб не любил мелкотравчатых мещанских разговоров. Она ждала упрёков, насмешки, но он неожиданно задумчиво произнёс:
— Ты знаешь, а Зинаида Савельевна в чем-то права. Действительно, иным лавры достаются слишком легко. Да, миллионы телевизоров, транзисторов, магнитофонов и из пигмея делают великана! Угадай, кого я сейчас вспомнил?
Лена знала, что не угадает, потому что не умела даже приблизительно проследить за ходом его мысли. Она отрицательно покачала головой.
— Островского… Я имею в виду — драматурга, — сказал Глеб. — Талантище, конечно, огромный! Вклад его в русскую литературу не оценить. А он признался как-то, что тридцать лет работает для русской сцены, написал более сорока пьес, давно уже не проходит ни одного дня, чтобы в нескольких театрах России не шли его пьесы, которые дали сборов только в императорских театрах более двух миллионов рублей, а он не может позволить себе отдохнуть хотя бы один месяц в году! Представляешь?
