Красные буки - Дойл Артур Игнатиус Конан (серия книг .txt) 📗

— Опасность?! — воскликнула мисс Хэнтер. — Какая опасность может мне угрожать?

— Если бы мы могли определить характер опасности, мы бы ее заранее устранили. Но помните, что в любое время, днем или ночью, я приеду к вам на помощь по вашей телеграмме.

— Этого достаточно. — Она быстро поднялась с кресла. Беспокойство исчезло с ее лица.

— Я теперь с легким сердцем еду в Гэмпшир, тут же напишу мистеру Рэкастлю и сегодня же вечером остригусь. Завтра я выеду в Винчестер.

Поблагодарив Холмса, она попрощалась с нами обоими и поспешила к выходу.

— Во всяком случае, — сказал я, когда стихли ее быстрые и энергичные шаги, — эта девушка сумеет постоять за себя.

— И это ей скоро понадобится, — сказал Холмс серьезным тоном. — Я очень ошибусь, если мы не услышим о ней в ближайшие дни.

Прошло немного времени, и предсказание моего друга сбылось. За последние несколько недель я не раз ловил себя на мысли о мисс Хэнтер. Я думал, по каким странным, извилистым и темным тропинкам человеческого опыта блуждает эта одинокая девушка. Необычно высокое жалованье, странные требования, легкие обязанности — все это вызывало большие подозрения. Что это: безумные прихоти или какие-то козни? Что за человек этот Рэкастль — филантроп или негодяй? Все эти вопросы я был не в силах разрешить.

Холмс, как я замечал, тоже часто сидел, нахмурив брови и рассеянно глядя перед собой. Когда я пытался навести разговор на эту тему, он отмахивался.

— Факты! Дайте мне факты! — восклицал он с нетерпением. — Я не могу строить дом из песка. — Свои реплики он всегда заканчивал словами, что ему не хотелось бы, чтобы его сестра поступила на такое место.

Телеграмма, которую мы наконец получили, пришла поздно вечером. Я собирался ложиться спать. Холмс был погружен в исследования, которыми он часто занимался всю ночь. Бывало, я покидал его вечером, склонившегося над ретортой или микроскопом, а утром, когда я приходил завтракать, я заставал его в том же положении.

Холмс вскрыл желтый конверт и, быстро пробежав телеграмму, передал ее мне.

— Посмотрите расписание поездов, — сказал он и снова вернулся к своим занятиям.

Послание было кратким и настойчивым:

— Вы поедете со мной? — спросил Холмс, взглянув на меня.

— Мне бы очень хотелось.

— Тогда посмотрите расписание.

— Имеется поезд в девять тридцать, — сказал я, взглянув в железнодорожный справочник. — Он прибывает в Винчестер в одиннадцать тридцать.

— Это подходящий поезд. Тогда мне придется, пожалуй, отложить свои анализы ацетона, — сказал Холмс. — Завтра утром головы у нас должны быть ясными.

На следующее утро мы были в пути к древней столице Англии. Всю дорогу Холмс был погружен в утренние газеты, но, когда мы проезжали Гэмпшир, он отложил их и стал любоваться видами.

Был чудесный весенний день. Голубое небо было усеяно небольшими кудрявыми облачками, несшимися с запада на восток. Солнце сияло. Чувствовалась бодрящая прохлада воздуха. Повсюду кругом, вплоть до холмистых склонов Олдершота, выглядывали из светлой зелени молодой листвы красные и серые крыши фермерских коттеджей.

— Как прекрасно и светло! — воскликнул я с радостным чувством человека, только что вырвавшегося из туманного Лондона.

Но Холмс покачал головой.

— Знаете ли вы, Ватсон, что мне приходится на все смотреть с точки зрения моей профессии? Вы смотрите на эти коттеджи и восхищаетесь их красотой. Мне же при виде их приходит в голову единственная мысль — это сознание их изолированности и, следовательно, безнаказанности любого преступления, которое люди могут здесь совершить.

— Боже мой! — воскликнул я. — Как можно ассоциировать преступления с такими симпатичными домиками!

— Их вид всегда вызывает у меня чувство какого-то страха. И это чувство основано на опыте, Ватсон. В самых грязных и глухих переулках Лондона не совершается столько преступлений, сколько в этих привлекательных коттеджах.

— Вы пугаете меня!

— Но ведь причина очень ясна. Общественное мнение в городах имеет даже большее значение, чем закон. Там, в узких переулках Лондона, крик обижаемого ребенка или бесчинства пьяницы немедленно вызывают реакцию соседей. Да, наконец, в городах аппарат правосудия рядом. Достаточно одного слова жалобы, чтобы привести его механизм в действие. В городе от преступления до скамьи подсудимых— только короткий шаг. А посмотрите на эти уединенные коттеджи, каждый из которых окружен собственным полем! В них живут большей частью невежественные, бедные люди, плохо разбирающиеся в законах. Здесь акты садистской жестокости, скрытые пороки и преступления могут существовать годами. Если бы мисс Хэнтер, обратившаяся к нам за помощью, жила в Винчестере, я не боялся бы за нее. Опасность, которая ей угрожает, вызвана именно этими пятью милями расстояния от города.

— Но, — прервал он сам себя, — пока ясно, что в данную минуту ей лично ничего не грозит. Если она может поехать в Винчестер для свидания с нами, — значит, она вообще может уехать оттуда.

— В чем же дело? — спросил я. — Как вы думаете?

— Я придумал целых семь вариантов, каждый из которых может объяснить факты, известные нам. Но какое из моих предположений правильно, может быть установлено только после получения свежих данных, которые, без сомнения, ждут нас. Вот и башни собора. Скоро мы узнаем, что хочет рассказать нам мисс Хэнтер.

«Черный лебедь» — очень известная гостиница, расположенная неподалеку от железнодорожной станции. Мисс Хэнтер ждала нас. Она заказала отдельную комнату. Нам подали завтрак.

— Я так рада, что вы приехали, — сказала она. — Как это любезно с вашей стороны! Я совершенно не знаю, что мне делать. Ваш совет мне абсолютно необходим.

— Пожалуйста, расскажите, что с вами случилось.

— Сейчас. Мне нужно спешить, так как я обещала мистеру Рэкастлю вернуться к трем часам. Он дал согласие на мою поездку в город сегодня утром. О цели этой поездки он, конечно, не подозревает.

— Расскажите все по порядку. — Холмс протянул к камину длинные тонкие ноги и приготовился слушать.

— Прежде всего я должна сказать, что не могу пожаловаться на плохое отношение ко мне со стороны мистера и миссис Рэкастль. Это факт. Но я не могу их понять и прихожу в полное недоумение.

— Чего же вы не можете понять?

— Мотивов их поведения. Но лучше я расскажу вам все с самого начала.

Когда я приехала, мистер Рэкастль встретил меня здесь и повез на двуколке

в свою усадьбу «Красные Буки». Дом, как он и говорил, расположен в очень живописной местности. Но сам по себе дом некрасив. Это большое квадратное здание с выбеленны ми стенами. Оно все покрыто пятнами и исчерчено сыростью и непогодой. Кругом, с трех сторон, — леса и с четвертой — поле. Это поле, принадлежащее усадьбе, спускается к Саутгэмптонской дороге, которая проходит на расстоянии около ста ярдов от парадного входа. Все окрестные леса — часть владений лорда Саузертона. Группа буро-красных буков, растущих прямо перед входом вестибюля, дала свое название усадьбе.

Лошадью управлял сам хозяин, который был так же любезен, как и прежде. В тот же вечер он представил меня жене и сыну. Наши предположения, мистер Холмс, которые мы с вами делали на Бейкер-стрите, оказались неправильными. Миссис Рэкастль — совершенно нормальный человек. Это молчаливая бледная женщина, гораздо моложе мужа. Ей не более тридцати лет, в то время как ему вряд ли менее сорока пяти. Из их разговоров я поняла, что они женаты около семи лет, что он вдовец и что его единственная дочь от первого брака уехала в Филадельфию. Мистер Рэкастль сообщил мне по секрету, что причиной ее отъезда явилась необъяснимая антипатия к мачехе. Я могу это допустить, так как дочери должно быть не менее двадцати лет. Ясно, что ее отношения с молодой женой отца могли быть натянутыми.