Горький шоколад после любви - Жукова-Гладкова Мария (книги без регистрации бесплатно полностью .txt) 📗
– Точно не сжигают. В соответствии со статьей 178, ч. 2, УПК РФ кремация неопознанных трупов не допускается. А кто тебя интересует?
– Девчонки. Понимаешь, Юль, у нас пропадают девчонки.
– Давай поконкретнее. У кого это «у вас»? Сколько пропало человек? Когда? При каких обстоятельствах? Писал ли кто-нибудь заявления в милицию?
– Какая милиция?! – вылупилась на меня Арина. – Ты что, обалдела? Ты сама пошла бы в милицию?
– Конечно, – сказала я, правда, не потому, что я такая законопослушная гражданка, а потому, что у меня много знакомых в органах.
– Ах да, – вздохнула Арина. – Тебя же, наверное, никогда не забирали.
– Ты что, сидела? – удивилась я, хотя зря, наверное: от сумы и от тюрьмы, как говорится… Или это и есть причина, побудившая Арину заняться борьбой без правил? После отсидки никуда не может устроиться на работу? Или берут только на низкооплачиваемую?
– Нет, я не сидела ни в тюрьме, ни в колонии, – сказала Арина. – Но в отделение меня забирали. Неоднократно.
– Из-за лица? Так сказала бы: муж избил. Или любовник. За фингал под глазом у нас, по-моему, еще не сажают в каталажку. Тем более женщину.
Арина, кстати, была одета очень прилично и дорого: черные обтягивающие брючки, легкий свитерок, под ним блузка. Платок, конечно, все портил. Но, увидев женщину с таким «фонарем», я на самом деле решила бы, что тут мужик постарался.
– Не из-за лица, Юля. Я раньше… путанила. Ну, и попадала под рейды. Брали, потом отпускали. С тех пор я ментов презираю! Не ненавижу, а презираю!
– Почему? – опять же профессионально заинтересовалась я. – Тебя били? Унижали? Издевались над тобой?
– Не в этом дело, Юля…
– А в чем?
Забродова вздохнула и вспомнила один рейд, под который попала. Наша полиция нравов (или милиция?) вызвала двух девочек к своим подсадным. Арина оказалась одной из приехавших по вызову. Они с коллегой обслужили мужчин, а потом эти мужчины сунули им под нос ксивы и сели заполнять протокол.
– Юлька, я все понимаю: у них работа, у нас работа. Но ведь этот мужик только что занимался со мной любовью! Нет, это, конечно, любовью назвать нельзя… Но ему понравилось. Очень понравилось. А потом он протокол сел писать! Вот после того случая, Юля, я ментов и презираю!
Я смолчала, не выдав никаких комментариев. И что я могла сказать? Я слушала дальше.
Нам с Ариной по тридцать лет, журналисткой-то можно работать до пенсии, а вот путанить… Арине и так пришлось спуститься на более низкий уровень, снизить свои претензии. А потом старый добрый сутенер, с которым Арина работала уже не один год, предложил ей попробовать себя в боях без правил. Не пришлось ему долго объяснять, что в путанах ее карьера фактически завершена, а вот в боях без правил есть перспектива. Оказалось, что несколько ее бывших коллег уже сменили амплуа. Арина сходила посмотреть на пару турниров, поняла, что справится, – и пошло-поехало.
– Так вы там боретесь, как хотите? – уточнила я.
– Ну, не совсем… Есть несколько уровней. Я сама не знаю, сколько. На начальном – такие, как я, те, кто только пришел в это дело. Потом, когда освоишься, приемчики отработаешь, тебя переводят дальше. А те, у кого специальная подготовка – сразу на второй идут или на третий. И еще есть… Юль, я, честно, всю систему не представляю. Даже Николай Васильевич не знает. Он же там не хозяин. Он только девочек поставляет.
Я уточнила, кто такой Николай Васильевич. Он и оказался добрым дядей-сутенером, имевшим в своей конюшне много всяких и разных девочек, удовлетворявших самые изысканные и самые приземленные вкусы клиентов с разной толщиной кошелька. Дело у Николая Васильевича было поставлено широко и на поток.
– И кто пропадает? – вернула я Арину к заинтересовавшему меня вопросу. Система отбора кадров Николаем Васильевичем меня нисколько не волновала. Меня уже не завербуют (хотя бы в силу возраста), да и писать ни о нем, ни о его «конкурсах на занятие вакантной должности» я не собираюсь, тем более снимать их. На эту тему было уже столько обличительных статей и восторженных романов, хватит. И ведь девчонки все равно будут выходить на панель. Им ведь жить красиво хочется, иметь много денег, шмоток модных, классную косметику… А по-другому заработать они часто просто не в состоянии…
Забродова вздохнула.
– Пропали несколько наших, – сказала она. – Бывших путанок. Не спортсменок. Я лично знала трех.
«Спортсменки ценнее для хозяев?» – мелькнула у меня мысль, но вслух я ничего говорить не стала.
– Но они все занимались этой вашей борьбой без правил? – уточнила я.
– Да. Я же тебе объясняю: у нас в борьбе девчонки или из спортсменок, которые никогда не путанили, или чисто из путанок, эти в большинстве случаев спортом никогда не занимались. Больше кадры ниоткуда не приходят. Но спортсменки все целы и невредимы. Нет, с увечьями, конечно, но… Ты меня поняла?
– Когда они пропали?
– Да все в разное время… Нет четких сроков: раз в месяц или раз в два… Была девчонка – и вдруг нету. Непонятно…
– У вас кого-то убивали на помосте?
– У нас ринг, – поправила меня Арина автоматически, потом покачала головой: – Нет, никого не убивали. Если… ну, там, травма… бой прекращают. У нас бой до победы. Завалила ты соперницу, она встать не может, головой трясет, может, конечно, сознание потерять… В общем, заваливаешь – и ты победила. Но не насмерть. Нет. И зачем это организаторам? Там ведь зрителей много.
– Сколько? – тут же спросила я.
– Не знаю…
– Десять человек? Двадцать? Пятьдесят? Сто? Тысяча?
– Тридцать-сорок, наверное. Не больше пятидесяти. Но и не десять.
– Сколько длится бой?
– Когда как. И пар бывает разное количество. Я даже не знаю, от чего это зависит. Мне звонят и говорят: бой завтра вечером. Потом, например, звонят через неделю. А могут и через месяц позвать. Юль, я не знаю их «кухню»! Честно! Я никогда этим не интересовалась. Меня жизнь приучила не задавать лишних вопросов. Меньше знаешь – дольше проживешь. Да и вообще, мне это все всегда было до белой березы.
– Но теперь взволновало?
– А ты как думаешь?! Ведь если девки пропадают, значит, и до меня могут добраться! Пропали-то все иногородние!
– Так ты же вроде бы коренная ленинградка. Мы с тобой с первого по десятый классы тут учились.
– Да, но у меня никого нет.
– В смысле?
Оказалось, что родители Арины погибли в автокатастрофе, когда ей было девятнадцать лет. Она осталась с бабкой, которая умерла через два года. И Забродова осталась совсем одна.
– Не из-за квартир случайно они пропадали? – тут же мелькнула у меня мысль.
– Нет. Две вообще снимали. Так что какие квартиры? У одной квартира своя, но завещана ребенку. Ее ребенок у матери жил, в Рязани. Мать сейчас здесь.
– Она-то хоть заявление в милицию подавала?
– Не знаю.
Я на всякий случай попросила адрес и телефон этой матери. Арина мне их вручила – написанные заранее на отдельной бумажке. Так-так-так! Дело становится все интереснее.
– То есть ты опасаешься, что тоже можешь исчезнуть? – уточнила я. – Хотя бы потому, что тебя никто не будет искать, так?
– Ну, в общем…
– А ты не думала завязать с этой твоей борьбой? Есть ведь и другие работы.
– И что я буду делать? – Арина посмотрела на меня, как на полную идиотку.
– Ты еще сколько лет планируешь на ринге сражаться?
– Как получится, – пожала плечами она. – Я об этом не задумывалась. Пока держат. Юля, я ничего не умею делать! Ни-че-го! Я это признаю. Я не рисуюсь. Замуж мне уже не выйти, это я тоже понимаю прекрасно. Родить я не могу. Образования у меня никакого нет. Я даже школьную программу не помню. Но в дворники не пойду. И на завод тоже. Но умирать мне не хочется! Понимаешь?
– Понимаю. Что ты хочешь от меня?
– Ты можешь узнать, куда исчезают девчонки? Я записала все, что о них помню, – Арина вручила мне тетрадные листки в клеточку. – Вот тут – адреса залов, где проводятся бои. Тех, где я сама бывала. Они все время в разных местах проводятся. Я не знаю, почему – конспирация или еще какие-то соображения. Если с ментами будешь говорить… Меня не упоминай ни в коем случае! Лучше, если они неофициально будут расследовать, а не размахивать удостоверениями. Если официально… будет плохо. Для девчонок. Я так думаю. Хозяева начнут свое расследование. Кто донес и все такое прочее. Так что ты лучше сама.
