Прокурор - Безуглов Анатолий Алексеевич (читать полную версию книги TXT) 📗
- Менять надо, Захар Петрович... А лучше бы... - Он вздохнул: - Всю машину...
Май, пожалуй, впервые прямо говорил об этом Измайлову. Раньше только намекал. Действительно, прокурорский "Москвич" давно пора списывать. В последнее время шофер не вылезал из-под него.
Не успел Май закрыть за собой дверь, как раздался телефонный звонок. Звонил Павел Иванович Ляпунов, начальник отдела общего надзора областной прокуратуры.
- Готовишься к конференции? - спросил он Измайлова после обмена приветствиями.
- А что готовиться, я, как пионер, всегда готов...
В Рдянске, их областном центре, должна была проходить зональная конференция работников прокуратуры. Захар Петрович уже имел официальное приглашение.
- Это хорошо, - сказал Ляпунов. - Вот что, товарищ пионер... у меня, значит, такое поручение от руководства... Будешь делать доклад на конференции.
- Как? - невольно вырвалось у Измайлова. Он прикинул: осталось десять дней. Успеет ли подготовиться?
- Минут на пятнадцать. Деловито, так сказать, и конкретно. Указание Степана Герасимовича - говорить без всяких шпаргалок.
Прокурор области Степан Герасимович Зарубин не любил, когда выступающие шпарили по написанному. Но в устах Ляпунова подобное звучало довольно забавно: сам-то он без бумажки чувствовал себя очень неуверенно.
- Без шпаргалок даже лучше, - сказал Захар Петрович.
- Но текст выступления отпечатай, - продолжал Ляпунов. - Было бы неплохо получить его нам заранее...
- Зачем? - спросил Измайлов.
- Как зачем? - удивился Павел Иванович. - Я проверю, чтобы ты лишнего не наговорил. Ведь прокурор республики обещал присутствовать на конференции...
После этого разговора в душе остался нехороший осадок. Захара Петровича больно кольнуло это недоверие. Оно обижало. И еще. От всего этого пахло показухой. С одной стороны, ты выступаешь вроде бы открыто, свободно, выкладываешь, как говорится, все, что на сердце наболело, а с другой стороны - он проверит! Чтобы, не дай бог, не сказал такого, что в глазах высокого начальства представило бы дела в области в невыгодном свете.
Измайлов нажал кнопку звонка и держал на ней палец дольше обычного. Вошла Вероника Савельевна, секретарь.
- Ракитову, - коротко попросил Измайлов.
- Она же на мелькомбинате, с проверкой, - удивилась та.
- Да-да, - спохватился Захар Петрович, вспомнив, что сам вчера дал своему помощнику задание по проверке на мелькомбинате, где, по сообщению одного из рабочих, транспорт систематически используется не по назначению. - Когда вернется, пусть зайдет.
Вероника Савельевна вышла, но тут же возвратилась:
- Захар Петрович, к вам тут на прием...
- Кто?
- Говорят, народные контролеры... Вот с таким чемоданом! - она широко расставила руки.
- С чемоданом? - удивился прокурор. - Что же, пригласите их.
Через минуту в кабинет уже входила целая процессия: пожилой мужчина в шляпе, которую тут же поспешно снял, парень лет двадцати пяти и совсем молоденькая девушка в легком крепдешиновом платье.
- Вот, товарищ прокурор, - сказал парень, ставя огромнейший чемодан на стол и открывая крышку. - Явная спекуляция...
В глазах Измайлова зарябило от цветных узоров на целлофановых сумках, лежащих в чемодане.
- Прошу, садитесь, - сказал Захар Петрович. - Разберемся по порядку... Во-первых, давайте познакомимся...
- Сидоров, - чуть приподнялся самый старший, держа на коленях шляпу. - Николай Ефимович.
- Рита Волошина, - представилась девушка.
- Григорий Бровман, - назвал себя парень.
- Где вы работаете?
- В типографии... Являемся народными контролерами. Сегодня у нас рейд по плану, - сказал Сидоров. - Проверяли учреждения бытового обслуживания...
- Как оформляются заказы, нет ли претензий у заказчиков, - пояснила Волошина. - Понимаете, на этом фронте у нас в городе много узких мест. Помните, даже в газете "Знамя Зорянска" недавно писали...
- А чемодан откуда? - спросил Измайлов.
- Ой, товарищ прокурор, - воскликнула девушка. - Когда я увидела, что лежит в чемодане, то сразу поняла: дело нечисто! Откуда столько джинсов? Это только спекулянты! Мой брат говорит, у них в техникуме прямо на переменах предлагали во дворе. За двести рублей!..
Сидоров почувствовал, что девушку может занести от главного, и перебил ее:
- Постой, Маргарита... Значит, так. Зашли мы в мастерскую, где работает Боярский...
- Какой Боярский? - засмеялся Бровман. - Зубцов его фамилия.
- Точно, Зубцов, - согласился Сидоров и пояснил, что "Боярский" - это прозвище радиомастера, которое дали ему потому, что внешне он действительно чем-то напоминал известного актера и вообще питал особое пристрастие к его таланту. В мастерской Зубцова то и дело слышалась бодрая песенка д'Артаньяна, исполняемая Михаилом Боярским.
- Что касается претензий к мастерской, то их нет, - продолжал Сидоров. - Все в ажуре. Журнал учета заказов - как в аптеке. Мы опросили заказчиков, бывших в мастерской, они довольны...
- В книге жалоб и предложений - только благодарности, - вставила Волошина. - И вообще, этот Боярский, простите, Зубцов, очень культурный и вежливый. Там даже вымпел висит - "Предприятие образцового обслуживания"... - Она замолчала.
- Осмотрели мы и подсобку, - снова заговорил Сидоров. - Там у него детали разные, корпуса для магнитофонов, приемников. Короче, запчасти... Глядим, мешок с редиской и вот этот чемодан, - показал он на стол.
- Мне они сразу бросились в глаза, честное слово! - не удержалась девушка.
- Спрашиваем, - невозмутимо продолжал рассказ Сидоров, - чьи это вещи? Зубцов говорит: приезжие оставили. Ну, кто на рынок приехал торговать... Знакомые, что ли? Нет, говорит, просто попросили, пусть постоят вещи...
- Мешок и чемодан принадлежат одному человеку? - уточнил Измайлов.
- Разным, - ответил Сидоров. - Редиску женщина оставила, а чемодан какой-то мужчина.
- За мешком эта женщина при нас пришла, - опять вставила Волошина. Забрала и стала торговать на рынке...
- А за чемоданом никто не пришел, - сказал Сидоров. - Мы целый час ждали... Попросили Зубцова открыть...
- Я как чувствовала! - взволнованно воскликнула девушка. - Открываем, а там!.. Нет, вы только посмотрите, товарищ прокурор!
Она вскочила, сгребла целлофановые сумки, которые пользуются у женщин таким успехом (удобно, конечно, в сложенном виде занимают мало места, и вид у них приятный), отложила в сторону. Под сумками аккуратной стопкой лежали новенькие джинсы.
- Импорт, - комментировал Сидоров.
- Самые модные! Вы только посмотрите, какие фирмы! - показывала этикетки Волошина. - "Супер Райфл", "Вранглер", "Ли", "Монтана"... Целых пятьдесят штук! Если даже по сто пятьдесят - семь с половиной тысяч рублей!
- Но это не все, - сказал Сидоров, помогая девушке выложить джинсы на стол.
Под ними были еще майки. Белые, с короткими рукавами. По таким буквально сходили с ума мальчишки и девчонки: на груди красовалось каре из четырех голов (две женские и две мужские). Поверх рисунка алели буквы АББА.
- Маек - ровно сто штук, как одна. - Волошина посмотрела на прокурора, ожидая слов одобрения.
- Вот акт! - поспешно протянул ему бумагу Сидоров.
Захар Петрович прочел акт. Там говорилось, что настоящий документ составлен "по факту обнаружения чемодана, содержащего сто целлофановых сумок, пятьдесят новых джинсов иностранного производства и сто маек с рисунком, принадлежащих неизвестному лицу...".
Акт был подписан тремя народными контролерами, а также Зубцовым.
- Знаете, товарищ прокурор, - еще больше волнуясь, начала Волошина, этот Зубцов никак не хотел подписывать акт, мол: "Я тут при чем?" Тогда предложили ему вместе с нами пойти в милицию... А он, услышав про милицию, распсиховался, стал кричать: "Вы хотите меня, честного человека, опозорить на весь город, ни в какую милицию не пойду. И все. Хоть убейте". А потом, потом стал угрожать даже...
