Ночью в дождь... - Колбергс Андрис Леонидович (книги онлайн полные версии txt) 📗
Сам я заполняю бланк о задержании Петериса Цепса. Он, как предусмотрено законом, будет спать на нарах, а где будем спать мы с Иваром — еще неизвестно.
Глава XI
Кухня выглядела как поле битвы. Карине пришло в голову такое сравнение, когда она увидела, как Спулга мечется между холодильниками, не в состоянии сообразить, где что стоит, куда чего добавить и что подавать на стол.
— Ноги моей у нее больше не будет, — негодовала Спулга чуть не плача. Для Спулги любое торжество — нечто священное и благородное, и до сих пор она ничего в таких случаях не делала наспех. — Я же предварительно договорилась с ней. «Пожалуйста, мадам! — Спулга передразнила парикмахершу. — Можете приходить в любое время!» А когда эта торговка рыбой перед моим носом плюхнулась в кресло, я от неожиданности потеряла дар речи. Рот закрылся, и все тут. Стою как немая и таращу глаза. А эта уже накручивает на бигуди: «Как тебе, Фридочка, так или вот так? Извините, мадам, вас я сразу после нее…» Мне бы развернуться и уйти, но деваться-то некуда. Осталась бы без прически в свой праздник. Безвыходная ситуация.
— А ты стань заведующей рыбным магазином, тогда заместительницу сможешь опередить, — усмехнулась Карина. — Успокойся, нечего волноваться!
— Ты смеешься, а я просто киплю от злости. Уж она-то не может упрекнуть меня в скупости. Кроме того, в прошлом году я выхлопотала ее сестре место в больнице.
— Помню, помню. Через меня ты все и устроила.
— Какой стыд! Гости в сборе, а за стол не сесть.
— Не переживай, именинница, они даже не замечают нашего отсутствия, им есть о чем поболтать. Ты только послушай, как мой Алп работает языком. — Карина густо посыпала корицей куриный салат; из гостиной действительно доносился громкий голос Алпа. Он, конечно, опять рассказывал об охоте. Как на одном загоне убил двух лосей — первый шел краем болота, и за густыми сосенками его было почти не видно, но, присмотревшись, Алп прицелился, нажал на спусковой крючок, и зверь упал, ломая ветки. Как дергался в агонии, взрывая длинными ногами мох.
— А другой — точно по тем же следам! Самец! Самец осторожнее, никогда не побежит первым. Идет медленно, оглядывается, через кусты тоже пробирается тихо, как негритянский партизан. А я так же тихонько навстречу: никуда ты, братец, не денешься, все равно выйдешь на тропу. Мы потом вымеряли — восемьдесят четыре шага. Прямо в холку. Большой лось, на рогах четыре ответвления, только один рог не очень красивой формы, а то потянул бы на бронзовый приз.
— Я вот что думаю, товарищ Алп, — заговорил Эдуард Агафонович, — вам надо менять профиль. Зачем вам директорствовать на предприятии, где делают всякие жестянки? Вас надо перевести директором на мясокомбинат. Вы один настреляете для колбас этих… как их… оленей?..
— Лосей.
— Сначала пропустим по рюмочке за те закуски, которых нам никак не дождаться, — провозгласил Виктор.
Карина заметила, как у Спулги задрожали губы — сейчас расплачется.
— Не глупи — расстраиваться не из-за чего!
— Я так не могу!
— Салаты готовы. Может, мне взяться за окорок?
— Что бы я без тебя делала!
Карина выбрала нож подлиннее и начала резать холодный окорок тонкими ломтями. Прислушавшись к разговору в гостиной, она сразу представила себе, что там происходит. Цветной телевизор включен, но звук приглушили, чтобы не мешал. В одном из двух кресел лицом к экрану сидит Эдуард Агафонович — стройный, преисполненный достоинства мужчина средних лет. Хозяйственный работник, последние десятилетия посвятивший медицине, — авторитетный человек с широкими связями.
— Спулга, ты знаешь, Агафоныч пригласил меня на свидание!
— А ведь он недурен.
— Мой Алп тоже недурен и почти наполовину моложе.
— И ты, бесстыдница, сказала это Агафонычу?
— Нет, притворилась, что не поняла.
— Чего не поняла?
— Что он предлагает свидание.
— Умница.
— Пожалуй, можно раскладывать по тарелкам. Чем украсить?
— Петрушка в кладовке на окне.
Алп расположился в другом кресле — высокий, плечистый, с широким лицом и темными, вьющимися волосами. И все же какой бы костюм Алп ни одел, какой бы галстук ни повязал, он выглядит как деревенщина в похоронном облаченье. Мыслит он односторонне, с трудом закончил политехнический, но давно уже директор.
Конечно, большой завод ему никогда не доверят. Хотя… всякие чудеса бывают. Он послушный — никогда не поплывет против течения. А если срывается, то только на подчиненных.
Виктор с рюмкой в руке стал ходить по комнате. Как всегда немного нервничал, не в состоянии усидеть на месте. Элегантный и изысканный — ни дать ни взять аристократ в четвертом поколении.
— Что бы ты сделала, если бы твоего лесного бродягу Алпа прибрала к рукам какая-нибудь красавица-фея?
— Не знаю, — пожала плечами Карина. — Наверно, ничего бы не сделала. А что вообще в таких случаях можно сделать?
— Я тоже так думаю. Скандалом ничего не добьешься, только осложнишь себе жизнь. Может, попыталась бы в пику ему найти любовника. А раньше… теперь-то я могу тебе признаться… Давно уже, как только вы с Алпом стали бывать у нас… Мне тогда казалось, что у тебя с Виктором роман.
— Что за фантазии у тебя сегодня! Включи тостер, пора делать гренки.
— Честное слово, мне так казалось. Какое-то время я даже была уверена в этом.
— И припасла серной кислоты, чтобы плеснуть мне в глаза?
— Почти. Хотела Алпу рассказать, а потом вместе с ним застукать вас.
— Плохой из Алпа компаньон, он же всегда на охоте.
— Виктор буквально ел тебя глазами. А мне было завидно, потому что на меня он никогда так не смотрел.
— Просто жаль, что я сама этого не замечала.
Тихо, как привидение, в кухню проскользнул Наурис и хотел стащить мясо, но его уличили и начали стыдить.
— Нам с Илгонисом смертельно жрать хочется! — оправдывался он, как плаксивый, обиженный мальчик. Немного сутуловатый, но очень даже симпатичный, мускулистый.
«Илгонису сейчас семнадцать, значит, Наурису уже двадцать один», — подумала Карина.
— Всем хочется! Сейчас сядем за стол, — сказала Спулга.
— Если бы вы из своих яств пожертвовали нам хоть косточку, мы бы удалились и не стали мешать вам.
— У меня же сегодня день рождения.
— Мамуленька, я прекрасно это знаю и еще утром поздравил тебя восемнадцатью поцелуями. Илгонис тоже знает, он же тебя поздравил горшком с георгинами.
— Азалией, — поправила Спулга.
— Ну ладно, георгиновой азалией.
— Куда вы собрались?
— Нам просто скучно будет смотреть, как вы киряете! Илгонис хочет показать мне свою новую гоночную машину, может, по дороге высосем по коктейлю в какой-нибудь кафушке.
— Но чтоб не позднее десяти были дома. У Илгониса утром тренировка, — строго сказала Карина. — И никаких коктейлей!
— Мы же пьем только безалкогольные — молочные.
— Не зли меня, — сказала Карина тем же тоном. — Мама с тобой не справляется, а у меня ты получишь трепку в два счета!
— Я убегаю, я испугался, мне тут угрожают насилием! — Наурис быстро выскользнул из кухни. Он и в самом деле немного побаивался Карины, и ему было неудобно: раза два она видела его на улице изрядно выпившим, но ни отцу, ни матери, видно, не сказала об этом. Если бы сказала, то не обошлось бы без воспитательных бесед.
— Как учится в институте?
— Ленится, мерзавец, — ответила Спулга. — Тянет с зачетами, знает, что из-за Виктора не отчислят.
— Может, лучше было бы, если бы поступил в политехнический?
— Виктор надеется, что Наурис продолжит его работу. Ничего, все в конце концов уладится, он ведь еще совсем ребенок. Такой возраст: уже не мальчик, но еще не мужчина.
— Для тебя он всегда будет мальчиком, так же как для меня Илгонис.
Тема разговора в гостиной переменилась, голоса перекрывали друг друга, значит, говорили о работе и ругали техническое снабжение. Наконец верх взял баритон Эдуарда Агафоновича.
