Кафедра - Житков Андрей (библиотека книг TXT) 📗
Рабочий день был окончен. Лина выложила на проходной перед вахтершой пропуск. На турникете зажегся зеленый свет.
На улице стоял несносная жара. Бугай курил, сидя на капоте машине, поджидал ее.
— Как ты можешь смолить в такую жару? — спросила Лина, утирая платком пот с лица. — Попить что-нибудь есть?
— Там, в машине, — кивнул бугай. Лина открыла заднюю дверцу, нашла на сидении пластиковую бутылку минералки. Минералка оказалась горячей.
— Твою мать! — выругалась Лина. — Ты не мог ее купить минут за пять до моего выхода? — она скрутила с бутылки крышку и вылила воду на себя. Легкая блузка прилипла к груди, через нее проступили темные соски. Бугай смотрел на нее с восхищением.
— Ты, Линка, вообще телка! — вздохнул он.
— Я — не телка, я — барышня! — резко оборвала его Лина.
— Тебя Бадаев спрашивал — когда?
— Мне, кстати, он нужен, — сказала Лина.
— На, — бугай протянул девушке сотовый телефон.
— Нет, — покачала головой Лина. Она порылась в сумочке, нашла телефонную карту. Поискала глазами телефон — автомат. — Подожди, я сейчас.
Лина пересекла дорогу и влезла в телефонную будку.
— Алло, привет. Здесь мною заинтересовались, — сказала она в трубку. — Боюсь, что это человек, к которому мы обращались за помощью.
— Ну и зря он так, — ответила трубка густым баритоном. — Все равно ничего не поймет, только лишнюю головную боль наживет. А ты не дергайся, пусть себе копается. Долго тебе еще?
— До конца сентября все должны закончить. Но ты ведь знаешь у нас как: два пишем, три в уме, — вздохнула Лина. — Ну ладно, целую и люблю. Пока.
Она вернулась к машине.
— Слушай, а может махнем за город, искупнемся? — предложила она бугаю.
— Как скажешь, — пожал он плечами, садясь за руль.
Машина отчалила от тротуара. Александр Антонович, обливаясь потом, сидел за рулем за рулем своей черной “Волги”, наблюдал за “БМВ”. Он было тронулся следом за машиной, но потом решил не рисковать, снова подрулил к тротуару. Достал из кармана блокнот и записал в него номер иномарки.
Приемные экзамены подходили к концу. Митя до сих пор до конца не мог поверить в свое мгновенное и счастливое превращение из заштатного лаборанта, поливающего цветы на подоконнике, в преподавателя, в ассистента и полноправного члена кафедры, к которому следует обращаться на “вы” и по имени — отчеству. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. За каких-нибудь три недели он сумел заработать не только чтоб рассчитаться с Маратом, но и на Викину поездку к морю. Пожалуй, он ее с Дашкой мог бы отправить даже за границу, куда-нибудь в Испанию, например. И это его первый опыт работы в приемке! А что будет дальше? Сейчас, когда поступили не только долгышевские девицы, но еще пять-шесть “подстрахованных” им мальчиков и девочек, у него появился определенный статус. Счастливые родители разболтают друзьям и знакомым, как они правильно сделали, заранее обратившись к преподавателям с кафедры русского языка для иностранцев, а именно — к ассистенту Залесову Дмитрию Алексеевичу — очень милый молодой человек. “Погодите-погодите! — закричат друзья и знакомые, доставая записные книжки. — Сколько это стоит? У нас в следующем году та же проблема — поступать. Дайте-ка телефончик. Как, вы говорите, его зовут?” Слухами земля полнится, а “пеньки” размножаются в арифметической прогрессии — это Митя сразу понял: сегодня один, завтра два, послезавтра — четыре… Правильно тогда сказала Крошка Цахес: “Подкормить семью”. Деловая все-таки баба, не то что Зоя со своей “наукой для науки” и принципами состарившихся “шестидесятников” — царствие ей небесное! Дай бог Настьке его мнения не знать! Хотя он был уверен, что она мамашу тоже часто недопонимала. Крошка прежде всего заботится о благополучии кафедральных, чтобы глядели сыто, потом уж наука, а что стерва, так кто не без греха?
Сегодня она поймала Митю в коридоре, спросила с любопытством:
— Ну, как вы, довольны? Как ваши? Не болеют? Отправитесь с семьей отдыхать?
— Одних отправлю. Буду готовиться к аспирантуре.
— Ну что же, похвально, Дмитрий, — улыбнулась Крошка. — Знаете, хотела спросить: когда вы работали лаборантом, вам, случайно, не попадалась на глаза монография Зои Павловны. Она лежала в столе в такой старой папке с тесемочками.
Митя тут же вспомнил о “свидетеле”— Рашиде.
— Попадалась, — кивнул Митя. — Зоя Павловна просила принести ее в больницу, хотела поработать. Я выполнил просьбу. Жаль, не успела, — Митя тяжело вздохнул.
— Да, очень жаль, — тоже вздохнула Ольга Геннадьевна. — Значит, монография у Насти, и я могу не волноваться. А то я так беспокоилась, что куда-то пропала! Надо, кстати, подумать о посмертном издании. Как вы полагаете, Дмитрий? Хорошая память о Зое Павловне?
— Да, конечно, — автоматически кивнул Митя. Монография до сих пор лежала у него дома. Он понял, что должен немедленно отнести рукопись Насте, пока Игонина не позвонила ей сама. Какая она, оказывается, внимательная!
— А мы с мужем в августе собрались по Европе: Англия, Франция, Бенилюкс. Хорошая фирма и не очень дорого. А на юге сейчас еще жарче, чем у нас. Я жару плохо переношу, — и Ольга Геннадьевна, будто веером, помахала руками перед лицом.
— Здорово! — притворно восхитился Митя. — Счастливо отдохнуть!
Мимо чуть не бегом пронеслась взмыленная Анечка. Лицо ее было перекошено.
— Анна, что случилось? — остановила ее Крошка Цахес.
— Ой, Ольга Геннадьевна, потом-потом! — Аня раздраженно махнула рукой и убежала.
Он отправился на кафедру, несколько встревоженный разговором с Игониной. На кафедре сидел Рашид. Он пил чай и дожидался своего часа, чтобы отправиться на апелляционную комиссию. Рашид принципиально никогда не проверял вступительных сочинений и ни с кем не репетировал. Всю приемку он сидел на апелляциях и ничем другим не занимался. Да никто бы и не посадил его ничего проверять после прошлогоднего скандала. По словам Маркуши, он поставил одной девице из ректорского списка двойку за семь ошибок. Кроше Цахесу пришлось вмешиваться и исправлять ситуацию. Скандал замяли, Рашида отправили отбиваться от ошалевших абитуриентов, где он и прижился. На следующий день после экзамена каждый мог получить свое сочинение на просмотр и, в случае несогласия с оценкой, подать на апелляцию. Впрочем, апелляция — это уже почти ЧП, значит приемная комиссия работает из рук вон плохо и намеренно занижает оценки. Это значит слухи, сплетни, жалобы вплоть до министерского уровня. Рашид должен был сидеть на просмотрах и, выискивая ошибки в абитуриентских сочинениях, доказывать взволнованным детям и их родителям, что у них нет никаких шансов, что они еще хуже, чем о них думали члены приемной комиссии. Будьте рады своей несчастной тройке, молодой человек! Барышня, вам и так незаслуженно завысили оценку, здесь чистокровная двойка, да что двойка — кол, если бы такая оценка существовала в ВУЗе! Абитуриенты ненавидели Рашида лютой ненавистью, и Митя нисколько бы не удивился, если б его однажды поколотили прямо в аудитории. Впрочем, он был справедлив, и однажды, когда оценку занизили действительно незаслуженно. сам предложил девице подать на апелляцию. Сочинение было пятерочным на все сто…
