Обсидиановый храм (ЛП) - Чайлд Линкольн (читаем книги бесплатно txt) 📗
Пустыня? Говорил ли он правду? Проктор никогда бы не оставил дом без защиты, пока она находилась здесь. Так что многое из слов Диогена казалось попросту невозможным.
— Так значит, тебе нужен мой сын?
— Констанс, — укоризненно прозвучало в ответ, — как ты можешь так говорить? Да, у меня были кое-какие проблемы с моим братом. Но с чего бы мне хотеть навредить нашему ребенку?
— Ты ему не отец.
— Я и вправду плох в роли отца. Но, надеюсь, это изменится. Ты ведь видела картину, которую я сделал? Кстати, я направился в Индию, чтобы убедиться, что о нашем мальчике хорошо заботятся. Он самый замечательный ребенок на свете, — Диоген на пару мгновений замолчал. — Впрочем, этого следовало ожидать, учитывая, что он — наше с тобой потомство.
— Наше потомство. Ты не мог найти более оскорбительного слова для своего собственного ребенка.
Вновь повисло молчание.
— Ах, я довольно ясно осознаю свое непростительное поведение. В знак моих истинных чувств прими то, что лежит в отсеке под табуретом клавесина.
Констанс немного поколебалась. А затем она вновь включила свой фонарь и огляделась. Несмотря на то, что голос Диогена, казалось, раздавался совсем близко, его нигде не было видно.
— Табурет, моя дорогая.
Решив подчиниться, она приподняла верхнюю часть сидения. Внутри лежала фотография, прикрепленная к каким-то бумагам. Она отсоединила фото и внимательно к нему присмотрелась.
— Снимок был сделан пять недель назад, — вновь прозвучало из ниоткуда. — Он казался очень счастливым.
Пока Констанс смотрела на фотографию, рука, сжимавшая фонарь, задрожала от волнения, отчего его луч начал немного колебаться. Несомненно, на этом фото был ее сын — он стоял, одетый в шелковый халат ученика, а Церинг держал его за руку. Они находились под аркой, обрамленной пробковыми деревьями. Мальчик смотрел прямо перед собой, и в его глазах светился интеллект, который был присущ далеко не всем трехлетним детям. Сердце Констанс внезапно преисполнилось щемящим чувством одиночества и тоски.
Далее она обратила внимание на прикрепленные бумаги. Это была записка от опекунов ее сына в монастыре, адресованная ей и подтверждающая, что мальчик в безопасности, крепок здоровьем и уже демонстрирует блестящие способности. На записке стояла особая печать, которая подтверждала доподлинно, что Диоген действительно был там, и письмо не было подделкой. Констанс не могла себе представить, как Диогену удалось проникнуть туда и заключить договор со столь консервативными монахами.
Она положила фотографию и письмо на клавесин и вновь погасила фонарь, погрузив комнату во тьму. Она знала, что не может позволить этому отвратительному человеку снова воздействовать на свои чувства.
— Ты был там, — произнесла Констанс. — В Эксмуте. Ты шпионил за нами.
— Да, — ответил Диоген. — Это правда. Я прибыл туда вместе с Флавией. За неимением более подходящего слова ее можно назвать моей ассистенткой. Ты, несомненно, видела ее: молодая официантка в ресторане гостиницы «Капитан Халл», которая также работала на полставки в магазине «Вкус Эксмута».
— Та девушка? Флавия? Работала на тебя?
— Должен признать, с ней возникли определенные сложности. Она слишком увлеклась исполнением своих обязанностей.
— Могу вообразить себе, что это были за обязанности, — обличительно бросила Констанс. Ответа не последовало, и она продолжила. — Ты освободил Моракса! Именно ты запустил ту цепочку насилия, ты привел ее в движение!
— И ты снова права. Я помог тому бедному существу, с которым так жестоко обращались, сбежать от его мучителей. Я понятия не имел, что он отреагирует именно так. Все, чего я хотел, это немного позабавиться. Отвлечь своего братца. И таким образом добиться более близкой встречи с тобой.
Констанс покачала головой, чувствуя, что вновь теряет самообладание. Гнев снова стал прорываться наружу.
— Отвлечь своего брата?! Ты убил своего брата!
— Нет, — снова прозвучал голос, в котором она расслышала скорбные нотки. — Здесь ты ошибаешься. Похоже, мой брат действительно мертв, но это не было моим намерением. Я знаю о том, что между вами вспыхнули некоторые чувства. Прости мне мою корысть, но я искренне наслаждался этой конкуренцией. Мне грустно говорить об этом сейчас, но тогда я воспринял это как легкое братское соперничество.
— Ты… — Констанс замолчала. Тишина вновь заполнила темную комнату. Все обвинения, все возражения, все возмущения, которые копились у нее в сознании, вдруг улетучились. Она поняла, что совершенно запуталась. — Так… почему ты здесь? Что тебе надо? — пробормотала она, наконец.
— Неужели ты все еще не поняла? — раздался голос из бархатной темноты. — А ведь моя цель пребывания здесь довольно очевидна. Я влюблен в тебя, Констанс.
23
В мотеле «Рыбацкая шхуна Годерры» в Катлере, штат Мэн, Дуэйн Смит сидел на кровати и рассматривал четыре одноразовых телефона, лежавших на покрывале. Несмотря на то, что окно в комнате было открыто, и помещение хорошо проветривалось, первый помощник сильно вспотел. Его мучила тревога. Далька связался с ФБР по электронной почте. Их реакция была неожиданной и, пожалуй, даже приятной. Все оказалось в точности так, как и предсказывал Филипов: ФБР, казалось, было согласно удовлетворить их требования, выдвинув лишь символические угрозы и сопротивляясь только для вида, но де-факто они были готовы пойти на что угодно, чтобы сохранить своего человека в живых. Похоже, этот специальный агент являлся довольно ценным кадром.
Так же Филипов предугадал, что ФБР будет настаивать на непосредственном разговоре с кем-нибудь из них. Так и случилось. И связным должен был выступить Смит. Итак, все было устроено: через пять минут по одному из одноразовых телефонов ему предстоит набрать номер некоего человека по фамилии Лонгстрит из штаб-квартиры ФБР в Нью-Йорке. И эта часть нервировала Смита больше всего. ФБР, если верить словам Филипова, могло воспользоваться методом триангуляции и отследить звонок всего за тридцать секунд. У первого помощника было двадцать секунд на то, чтобы провести этот разговор, а после этого ему необходимо будет прервать вызов, отключить и уничтожить телефон. Четыре телефона: четыре разговора продолжительностью по двадцать секунд.
Он выставил на часах таймер. Как только прозвенит будильник, Смит отключит телефон, вынув из него аккумулятор. Сейчас он взял в руки одну из трубок — ему уже заранее было жалко уничтожать столь хороший аппарат. Впрочем, они все были хорошими, выбирать не приходилось. Вздохнув, он снял заднюю панель и открыл себе доступ к аккумулятору. Даже задержка в несколько секунд в процессе уничтожения телефона может привести к тому, что все пойдет прахом.
Итак, назначенное время пришло. Он набрал номер, одновременно запустив таймер. На звонок ответили сразу.
— Лонгстрит, — раздался строгий голос, и прежде чем Смит успел ответить, агент продолжил говорить, произнося речь, видимо специально заготовленную для подобных сценариев. — Мы сделаем все, что вы хотите. Но нам потребуется несколько дней, чтобы вызволить и перевезти Арсено из Синг-Синга в столичный исправительный центр, откуда мы доставим его в аэропорт Кеннеди и посадим на рейс до Каракаса.
Столичный исправительный центр. Осталось всего десять гребаных секунд. Черт!
— Когда вы его перевезете?
— Вас это не касается.
— Нет, это, черт возьми, меня еще как касается! Вы сами настаивали на этом разговоре. Теперь и я кое-что потребую взамен. Когда именно вы его перевезете? Точное время. Мне нужны подробности, иначе мы убьем Пендергаста прямо сейчас.
Небольшое затишье. Осталось пять секунд.
— Завтра в… — пауза, — полчетвертого дня. Транспортный фургон из Синг-Синга отправится в СИЦ [97] по проезду около площади Кардинал-Хайес.
