Крещенский апельсин - Басманова Елена (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
Самсон чувствовал себя беззащитным и одиноким. Перед его мысленным взором возникла Эльза. Все рухнуло с ее исчезновением. Надо было сидеть в Казани и ждать ее возвращения, она бы непременно вернулась!
– Экспертиза покажет, стреляли вы из вашего пистолета или нет.
Павел Миронович Тернов испытывал к юноше тайную жалость. Давно ли и он сам был таким! Неискушенным в подлостях жизни, доверчивым, простодушным. Пока шишек себе не набил, ума не набрался. А этот Шалопаев, возможно, управится быстрее: красив, черт, дамочки быстро всему научат.
– Я могу быть свободным? – Гарноусов встал с оскорбленным видом. – Меня ждут государственные дела.
– Пожалуй, если у вас больше нет вопросов…
– Я хотел бы воспользоваться телефоном, – заявил депутат безапелляционным тоном. – Вы позволите?
– Только недолго.
Тернов решил на всякий случай не препятствовать депутату: кто знает, что взбредет тому в голову и с какой речью он завтра блеснет на трибуне? Борзописцы потом затреплют в печати, а прославиться таким образом следователь не желал.
– Алло! Барышня! Соедините меня с квартирой адвоката Шмыгина! Да, да, 8866! Алло, Прокопий Мартыныч? Гарноусов. Слушайте меня внимательно! Срочно обзвоните все газеты. В меня только что стреляли! Кто? Это пока тайна следствия. Пусть обращаются к следователю Тернову, Казанской части…
Тернов хлопнул ладонью по рычажку и прервал связь.
– Что вы делаете, милостивый государь? – впервые за время допроса он дал волю накопившемуся гневу. – Кто вас уполномочил звать журналистов? Вы хотите сорвать следствие?
– Я хотел проинформировать общественность!
– Довольно! – Павел Миронович грозно нахмурился. – Идет следствие, а вы желаете балаган устроить? Будьте любезны не вредить следствию! Завтра в прессе появится официальная информация о происшествии. И не надо оказывать давление на судебные органы!
Гарноусов сник, его бегающие глаза выдавали сильнейшую растерянность.
– Тем более что огласка не в ваших интересах, – угрожающе продолжил Тернов, поражаясь своей невесть откуда взявшейся отваге. – Еще неизвестно, выгодно ли вам афишировать этот инцидент, ведь еще не все доказательства изучены.
– Я дам расписку о неразглашении материалов следствия, – с горячностью предложил Гарноусов. – Не гневайтесь, ваше высокоблагородие. А что, вами обнаружены еще какие-то материалы?
– Пишите расписку. В случае необходимости мы вас вызовем.
У стола письмоводителя депутат расписался в бланке, разработанном самим Терновым. Молодой следователь гордился своим новшеством: текст всегда один, требовалось только фамилию проставить да подпись получить.
– А теперь вернемся к вам, господин Шалопаев, – сурово обратился к юноше Павел Миронович. – Вы настаиваете на том, что видели стреляющую женщину?
– Я не настаиваю, – растерялся Самсон. – Но сразу после выстрела я видел убегающую женскую фигуру.
– Куда фигура бежала?
– Скользнула под арку.
– Арка там есть, – согласился следователь. – Ворота есть, отперты были спозаранку, двор можно пройти насквозь и выйти в переулок. – Павел Миронович придал своему тону легкую насмешливость. – Вы умышленно называете арку потому, что проверить ваши слова нельзя? – Откровенное недоумение в ясных глазах допрашиваемого заставило Павла Мироновича смягчить тон. – Хорошо, опишите убегавшую женщину.
– Я видел ее только со спины… – Самсон, довольный, что к нему больше не пристают с пистолетом и вопросы приобретают конкретный характер, отвечал с приятной открытостью, будто беседовал с близким другом.
– Возраст?
– По походке не определить. Думаю, в возрасте, господин следователь. Она как-то странно ковыляла, переваливалась с бока на бок. Может, скользко. – Самсон пожал плечами и доверчиво уставился на следователя.
– Баба в валенках?
– Валенок не рассмотрел. Кацавейка нелепая. Росточка она невысокого. Я еще подумал, что рукава едва не до земли достают…
– А что было на голове убегавшей?
Господин Гарноусов, завершив оформление расписки, двинулся к двери.
– Что может быть на голове у бабы? Платок, разумеется, – подал он голос от дверей, поклонился и исчез, оставив, наконец, в покое следователя и подозреваемого.
– Уф. – Тернов откинулся на спинку казенного стула. – Как будто железнодорожный состав на себе до Москвы протащил… – Он смотрел на согнувшегося Самсона: хотя тот и приободрился, но вид у юнца был все равно затравленный, напряженный, знает кошка чье мясо съела. – Господин Шалопаев, – Тернов приглушил голос и подмигнул письмоводителю, чтобы тот оставил на время протокол, – по вашей просьбе я позвонил госпоже Май. Но она не торопится вас спасать. Чем вы это можете объяснить?
Самсон недоуменно скривился.
– Наверное, принимает посетителей.
– Полагаю, суть в другом. И как мужчина мужчину хочу вас предостеречь: с огнем играете, сударь!
– О чем вы говорите, господин следователь? – изумился Самсон, предчувствуя очередной подвох.
– У вас нет разрешения на хранение огнестрельного оружия. Полагаю, и госпожа Май не знает о пистолете?
Тернов смотрел на задержанного с сочувствием. Он думал о том, что из-за какой-то юбки красивый, полный сил юноша может погубить свое блестящее будущее. Если экспертиза покажет, что из пистолета, обнаруженного у него, стреляли – вся жизнь пойдет прахом. Попадет юнец из-за глупости в сообщество преступников, в тюрьму, станет закоренелым злодеем. И тогда уж не из-за ревности будет стрелять, а бомбы метать начнет. И не исключено, что первую бросит в следователя Тер-нова. Отомстит за погубленную молодость…
Павел Миронович взял ручку, лист бумаги, начертал несколько слов и подозвал письмоводителя.
– Скажите Лапочкину, если он уже освободился, чтоб позвонил эксперту. Насчет пистолета, он знает.
Письмоводитель заспешил выполнить поручение, следователь и Самсон остались наедине.
– Ваше счастье, молодой человек, что вы столкнулись со мной, – я человек милосердный и прогрессивный. Ради спасения ближнего готов и закон на кривой кобыле объехать.
– Но я ни в чем не виноват, – удивился задержанный.
– Думаете, что своими уловками запутаете следствие? – Павел Миронович усмехнулся. – Не выйдет. Мы мифологии всякой навидались. Ладно, слушайте внимательно. Если приедет госпожа Май, я выпущу вас под залог.
– А что скажет господин Гарноусов?
– Что вы так о нем озаботились? Депутат будет молчать. У меня есть на него управа. Видали, каким он шелковым стал. Испугался, что мы кое-что обнаружили на месте происшествия…
– А вы обнаружили? – Искра надежды мелькнула в глазах юноши.
– Да, Самсон Васильевич, обнаружили, – с гордостью заявил следователь. – И наше доказательство вас косвенно изобличает. Так что не думайте, что вы дознание водите за нос.
– Но почему же тогда вы меня хотите отпустить?
– Не считаю возможным из-за детской шалости ломать жизнь человеку, – глубокомысленно изрек следователь.
Самсон молчал, пытаясь осознать услышанное. Он даже перестал ощущать боль в локте, но понять ничего не мог. Впрочем, одна мысль засела как гвоздь в его мозгу: скорее всего, его отпустят.
– Однако ежели наши пути пересекутся еще раз, – с угрозой в голосе продолжил молодой следователь, – пощады от меня не ждите. Я выну из-под сукна дело об апельсине с иголкой и дело о покушении на Гарноусова, и присяжные сочтут вас самым опасным преступником, который искусно уходит от возмездия, и отвалят вам срок на полную катушку.
Павел Миронович остановился, чувствуя, что перешел на студенческий жаргон. Уже второй год он изо всех сил старался соответствовать своей должности, но еще не вполне смог избавиться от старых привычек: нет-нет, особенно в доверительных беседах, да с молодыми, переходил на привычный слог, язык его раскрепощался и не слушал доводов разума.
Дверь отворилась, и в проеме показался письмоводитель. Он прошествовал к столу следователя, склонился и шепнул:
– Павел Мироныч, условия обычные. – Потом выпрямился и сказал громко, вытянув руки по швам: – Ваше высокоблагородие, в коридоре дожидается госпожа Май. Велите впустить?
