Заколдованный конь - Стюарт Мэри (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
«Попробую отрыть гравий снизу, может, так получится».
Но рельса покоилась на твердой скале. Ничего сделать нельзя. Нога сломана и боль его ужасна.
Единственный выход подсказал Тимоти.
«Оставь ее в покое. Ты не можешь сама. Иди за помощью. Я буду в порядке. Честно. И Льюис сейчас важнее. Иди. Даже если ты меня вытащишь, ты не спустишь меня с горы. Пошла. Больше делать нечего. Иди звонить. Возьми пистолет».
Я пихнула пистолет в его руку.
«Мне не нужен, я лучше тебе оставлю. Я пошла, я быстро».
«Наркотики лучше возьми. Не очень-то мне нравится лежать на них, даже с пистолетом. Удачи!»
Он сумел улыбнуться. И я помчалась.
Когда я добежала до первых деревьев, взошло солнце. Я пронеслась мимо джипа по дороге в лес. «Мерседес» на месте. Под маленьким камнем ключ. Влезла в машину, бросила куртку с набитыми карманами на заднее сиденье, завела мотор и покатилась вниз. Тяжелая машина, я такой никогда не водила, крутые повороты. Я очень старалась не спешить, а сконцентрироваться на этой жуткой дороге. Что случится, если кто-нибудь едет навстречу, даже не представляю… Но по крайней мере день. Яркое солнце. Я опустила окно и впустила сладкий воздух. Птицы поют как сумасшедшие, будто весна. Мое настроение постепенно улучшалось, скоро все закончится. Дорога повернула, и я увидела внизу зеленое подножие горы и озеро. Из трубы дома поднимался дым, а еще ниже еще один столб дыма, на этот раз черный, валил из какой-нибудь фабрики. Такое ясное пасторальное утро, никаких ужасов не бывает. Мне только и надо добраться до отеля. Они уже проснулись, встали, говорят по-английски, там есть телефон…
Я осторожно повернула последний раз и выехала на последний прямой отрезок дороги, подкатила к станции железной дороги. Ворота станции были открыты и мужчина в голубом подметал платформу между миниатюрной кассой и поездом-игрушечкой с тремя вагонами. Там, наверное, есть телефон. Он меня увидел, остановился и поднял голову.
«Извините, вы говорите по-английски?» Он приложил руку к уху, наклонился, положил метлу и пошел к машине. Разрываясь между желанием немедленно ехать дальше, не теряя времени, и использовать первый доступный телефон, я открыла дверь, и выскочила ему навстречу.
«Извините, вы говорите по-английски?» Кажется, он сказал нет, во всяком случае, быстро забормотал что-то по-немецки, но я уже не слушала.
На маленькой станции было две платформы. У одной стоял поезд, другая была пуста. От нее отходили в лес рельсы, а по ним к деревьям двигалась колонна густого черного дыма, и я начала понимать…
Я повернула маленького человечка и показала вверх: «Там! Это! Поезд? Поезд?»
Старичок с висячими усами и водянистыми голубыми глазами смотрел в полном изумлении и непонимании. Я показала на стоящий поезд, на дым, на рельсы в отчаянной пантомиме и показала на часы:
«Поезд… первый поезд… семь часов… sieben uhr… поезд… ушел?»
Он показал на стену позади. Станционные часы показывали половину шестого. На меня обрушился новый поток немецкого. Но я поняла. Черный дым двигался медленно но постоянно вверх между деревьями, а скоро я увидела сам поезд, такой же, как на станции, но только с одним вагоном, даже не вагоном, что-то вроде тележки. Рядом со мной старик сказал:
«Gasthaus… cafe», – и опять принялся за пантомиму, включающую поезд у платформы. На чистейшем английском он бы не объяснил лучше.
Расписание включало только поезда для туристов, и первый действительно шел в семь. С какой бы стати кому-то мне сообщать, что поезд отвозил припасы для ресторана в половину шестого. Немецкий или нет, телефон тут не поможет. Старичок продолжал говорить, добрый и очень довольный такой ранней аудиторией, но я сказала: «Спасибо», – и оставила его…
Слава богу, было, где развернуться. «Мерседес» полетел, как бумеранг, я мчалась по гнусной маленькой дороге небрежно, как по Strada del Sol.
21
По крайней мере, ехать вверх немного легче, чем спускаться вниз. Когда я спускалась, я не видела ничего, кроме поверхности дороги, а ночью было темно, и я возилась с картой и фонариком. Теперь, пока моя огромная машина ракетой летела к небесам, я отчаянно пыталась вспомнить, как расположены относительно друг друга дорога и рельсы. Насколько я помнила, они соединялись только в двух местах. За несколько поворотов до станции они шли ярдов сто параллельно, а потом поезд поворачивал налево, а дорога – направо по краю леса. Второе место – конец дороги. И это будет мой последний шанс.
Рассуждая хладнокровно, никакой надежды не было, но я не думала, выкинула из головы, что будет, если я ошибусь с этой тяжелой машиной на резких поворотах. Она была такая тяжелая, а дорога такая плохая, что я не могла отпустить руку, чтобы переключить скорость, и шла все время на второй и заранее простилась с шинами и краской. Потом мы обнаружили, что я ее два раза очень сильно оцарапала, но где, не помню, не заметила. Я просто ехала как могла быстрее и пыталась вспомнить, когда же будет железная дорога. На пятом или шестом повороте я увидела прямой отрезок сияющего железнодорожного пути, а в конце его – исчезающий столб черного дыма.
Я нажала на газ. Мелькающие тени слились. Рядом бежали пустые рельсы, впереди виднелся поезд. Он ехал медленно по крутому склону, я видела крышу тележки, двух человек в кабине. Один наклонился вперед и смотрел на дорогу, другой внимательно рассматривал что-то вроде бутылки пива. Я начала сигналить. Это большое достоинство «Мерседеса», он гудит, как землетрясение. Поезд и сам, наверное, шумит, но мой вопль просто расколол лес надвое. Мужчины удивленно оглянулись, Я высунулась из окна и замахала, закричала самое подходящее, по моему мнению немецкое слово: «Achtungl Achtung!»
Через несколько секунд агонии я увидела, что один мужчина – водитель – протянул руку вроде к тормозу. Еще несколько ярдов и моя дорога оторвется от рельсов. Я нажала на тормоз и высунулась еще сильнее. Машинист нашел то, что искал и потянул. Вверх поднялась струя пара. Поезд издал длинное и приветливое ту-туу. Другой мужчина приветственно поднял бутылку пива. Поезд издал последний гудок и скрылся за лесом.
Почему я не слетела с дороги, даже и не знаю. Как-то сумела развернуться. У меня оставался один шанс, и даже в ярости я понимала, что вполне реальный. Даже хотя мне надо проехать больше, «Мерседес» движется намного быстрее поезда и может добраться до него, чтобы остановить вовремя… Он просто обязан. Это моя попытка заставила поезд сообщить Тимоти о своем приближении и, как бы он себя ни чувствовал раньше, теперь ему явно еще хуже, в ловушке.
С каждым ярдом и поворотом я все больше привыкала к машине, склон делался не таким крутым, а повороты все просторнее. Понятия не имею на какой скорости я ехала, но гора неслась мимо меня длинной лентой из светотени, а потом неожиданно я повернула последний раз и передо мной был домик и сияющие пути. Я не видела поезда. «Мерседес» прожужжал пчелой, зашипел шинами и пружинами и замер. Я выскочила и побежала. Успела. Ниже появился дым, примерно в четверти мили, поезд солидно и не возбужденно карабкался вверх. Они меня, конечно, еще не видели, и не увидят, пока не выедут из-под деревьев в пятидесяти ярдах. Я надеялась, что увидят, может, опять нажать на гудок или помахать чем-нибудь… если бы у меня было что-нибудь красное… Но я уже видела, как они реагируют на сигнал. И на меня. Жизнерадостные мужчины машут в ответ и едут дальше, исчезают за поворотом…
Красные задние фары, это, по крайней мере, у «Мерседеса» есть. Я побежала к машине. Когда я влезла внутрь и захлопнула дверь, облако черного дыма вырвалось из-за деревьев слева и я увидела поезд. Я включила фары и поехала на пути с максимальной скоростью. Когда колесо врезалось в рельсу, я думала она сломается, но «Мерседес» подпрыгнул, перевалился через первую рельсу и развернулся всеми сверкающими огнями прямо к приближающемуся поезду. Для гарантии я со всех сил нажала на сигнал, а другой рукой ухватилась за дверь. Подпущу их на двадцать пять ярдов и выскочу, как кролик-паникер. Если они не увидят машину, то мне ее не спасти, но я не думаю, чтобы поезд совсем сломался, он на вид очень крепкий и, наверное, переживет столкновение. И что это я подумала, что он едет медленно? Он несся вверх по горе со скоростью экспресса. Черный дым вырывался вверх и расползался в стороны. Его мотор тяжело дышал и бился так же громко, как мой гудок. Тридцать пять ярдов. Тридцать. Кажется, кричат. Я отпустила гудок и рванулась к двери.
