Помоги другим умереть - Арсеньева Елена (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗

– Ну, в России много чего запрещено! – легкомысленно отмахнулся Олег, включая зажигание. – Для дальневосточников сделали поблажку, потому что практически все мы тут ездим на японском «секонд-хенде», а в Стране восходящего солнца движение, как известно, левостороннее. Ну, поехали, что ли?

В Хабаровске, однако, движение было отнюдь не левостороннее, и Женя, сидя с непривычной стороны, чувствовала себя ужасно неуютно. Однако Олег вел свою «Тойоту» удивительно изящно. Она была словно маслом смазана, потому что легко вклинивалась в поток автомобилей – и правда, сплошная подержанная Япония! – и обгоняла всех.

Дорога от аэропорта до города заняла минут десять. Сначала потянулись типичные безликие кварталы, а потом «Тойота» вдруг оказалась на такой зеленой, просторной, тенистой улице, что у Жени дух захватило от восторга.

– Вы очень устали? – спросил Олег.

– А что, предлагаете покататься? Я с удовольствием.

– Нет, по Хабаровску лучше пешком походить, город-то маленький. К тому же основные достопримечательности – парк и набережная, а там проезд запрещен. Так что экскурсия впереди. А сейчас… – Он глянул смущенно. – Я просто хотел кое-куда зарулить. Понимаете, решил купить одну вещь, а посоветоваться не с кем. Приятели мои народ суровый, немногословный, от них толку не будет. А тут внимательный, не побоюсь этого слова, женский взгляд. Сразу скажете, как эта вещь на мне смотрится. Вернее, я в ней.

«Ого, наш герой эгоцентричен! – подумала Женя неприязненно… или не очень неприязненно? – Впрочем, чего ждать от человека с такой внешностью? Как говорила Глюкиада, умри, Голливуд! Молодой Грегори Пек, только светлый вариант. Улучшенный светлый вариант!» – не могла не признать она, поскольку всегда была склонна к справедливости.

– Ну что же, давайте заедем в ваш универмаг, – согласилась Женя, проникаясь обычным женским любопытством.

– Это не совсем универмаг. Скорее частная лавочка.

– Бутик, что ли?

– Ну… как посмотреть, – после некоторого раздумья ответил Олег и свернул в боковую улицу, испятнанную солнечным светом, пробивавшимся сквозь густую завесу ветвей. Похоже было, что автомобиль плывет в прозрачной зеленоватой воде, пронизанной солнцем.

«Как хорошо! – с внезапным приливом щемящего счастья подумала Женя. – Как же здесь чудесно!»

Однако восторженное настроение исчезло так же внезапно, как и нахлынуло, потому что Олег подвел машину к приземистому одноэтажному зданию с надписью на фасаде, сделанной черно-золотистыми буквами: «Бюро ритуальных услуг «Танатос».

Надежда, что искомый бутик притулился с торца этого зловещего заведения, улетучилась в ту же секунду, как Олег стремительно вошел в дверь под мрачной вывеской. Жене ничего не оставалось, как последовать за ним.

Она никогда не бывала в учреждениях такого рода. Однако бюро ничуть не походило на морг, чего бессознательно опасалась Женя. Пахло почему-то ладаном, как в церкви, и сандаловыми курительными палочками.

Холл, оформленный в изысканных черно-белых тонах, оказался пуст: ни посетителей в креслах у камина, ни приемщицы (или как там они называются в похоронных бюро?) за изящным письменным столиком.

Огляделись. Из холла в разные стороны вели несколько дверей, и Олег, на мгновение сделав стойку, вдруг ринулся в одну из них, сделав Жене знак следовать за собой и успев при этом приложить палец к губам.

Предупреждение оказалось своевременным, потому что они очутились в просторной зале, сплошь заставленной гробами… к счастью, пустыми!

Это была грандиозная выставка последних пристанищ человека. Женя не то что никогда не видела ничего подобного – даже вообразить не могла такого разнообразия гробов, от самых простых, сосновых, белых, тщательно оструганных, до великолепных, полированных, сверкающих: красного, черного, бог весть вообще какого-нибудь палисандрового дерева. Они были усыпаны сверкающими заклепками, ручками, скобками, уголками, плюмажами, кистями, жгутами и разными прочими прибамбасами, название которым Женя затруднилась бы подобрать.

Имели место быть и гробы, обитые тканью: черной, алой, жгуче-розовой и ультраголубой, а также белым шелком. Один гроб, увенчанный белым кисейным пологом и бумажными розами, напоминал ложе Спящей Красавицы и казался до того мягким и уютным на вид, что Женя ужаснулась, ощутив внезапное некрофилическое желание испытать, так ли он хорош изнутри, как снаружи.

И тут она поняла: самое странное, что эта выставка не производит гнетущего впечатления. Слишком красивые, а порою и вычурные изделия. И некоторые из них, наверное, баснословно дороги. Вот и цены понавешаны – все, разумеется, в «у. е.»!

– Грандиозно, не правда ли? – с искренним восхищением прошептал Олег. – «Приветствую тебя, последний уголок…» Нет, я что-то напутал. Да бог с ним, с Пушкиным. Итак, приступаем к делу – выбираем гроб! Очевидно, следует покупать на вырост – то есть как минимум два метра в длину.

И он бойко засновал между гробами, заглядывая в них, чуть отстраняясь, рассматривая через кулак, словно дивные художественные полотна, меряя пядью.

«Да он сумасшедший!» – вдруг осенило Женю, и она с ужасом выдохнула:

– Олег! Угомонитесь, ради бога!

– Потерпи, дорогая! – откликнулся тот в полный голос. – Служение Танатос [3] не терпит суеты. Наше поколение вообще проявляет в этом деле преступную халатность. А вот я читал в каких-то мемуарах про одного помещика… Да, это было уважение к госпоже Смерти! Один из самых больших сараев в его имении предназначался исключительно для хранения гробов. Увлечение вот с чего началось: однажды этому господину приснилось, будто он преставился, а гроба нет. То ли столяр запил, то ли еще что. А была страшная жара. Кошмар, словом!

Проснувшись и обнаружив себя не только не разложившимся, но даже и вполне живым, помещик первым делом отправил крепостного столяра изучать тонкости грободелательного ремесла в Москву, а как только тот сделался настоящим специалистом, началась массовая заготовка гробов. Помещик оказался весьма предусмотрительным. Он был человеком высоким и худощавым, вот как я.

Олег быстро встал в позу, но тотчас продолжил прерванный осмотр, не переставая, впрочем, болтать:

– И вроде меня он принимал в расчет, что покойничек после смерти вытягивается и становится длиннее. Но вот однажды узнал, что у некоего худощавого человека перед смертью сделалась водянка и после кончины он оказался чуть ли не вдвое толще, чем был при жизни. К нему также поступила информация про другого страдальца, которого продолжительная болезнь настолько источила, что после смерти он сделался даже ниже среднего роста. Вследствие этих соображений герой моего повествования стал заказывать гробы на различный рост и объем тела. Стоп, – внезапно притормозил сам себя Олег. – Похоже, вот этот вполне сгодится, только плечи, боюсь, застрянут. Скажем, вдруг водянка? Или жара, как сегодня? Нет, пожалуй, пройдут плечики-то.

Он в сомнении заглянул в огромную коричневую домовину, сверкающую от всяческой бижутерии, как перстень торговца мандаринами, и вдруг повелительно спросил:

– Эй, милейший! У вас имеется аршин? Или, на худой конец, сантиметр портновский?

Женя растерянно хлопнула глазами.

«Ты совсем спятил? Ну откуда у меня аршин?!» – едва не воскликнула она, как вдруг до нее дошло, что Олег обращается вовсе не к ней. В самом деле – уж она-то, во всяком случае, не «милейший».

Женя оглянулась и невольно ахнула. Довольно тихо, во всяком случае, неожиданно вошедший человек ее не услышал. Да он сейчас, наверное, и выстрелов не услышал бы, потому что все его внимание было приковано к Олегу.

А у Жени мелькнула мысль, что за основу дизайна этой погребальной конторы были, пожалуй, взяты два цвета не как обозначение света (жизни) и тьмы (смерти) и даже не как намек на траурные цвета европейцев и некоторых восточных народов, просто интерьер явился отражением внешности хозяина. Ей еще никогда не приходилось видеть столь мертвенно-белого лица, чудилось, лишенного всех красок жизни. Это недвижимое пятно белело в обрамлении тускло-черных, гладко зачесанных назад волос, черной бороды и черного костюма. Траур был полным – отсутствовала даже белая рубашка. Двумя бесцветными нашлепками казались прижатые к груди руки. У незнакомца были черные глаза, которые могли бы показаться просто дырами, просверленными в голове, если бы не выражение возмущения и ненависти, которое мерцало в них, напоминая, что в выставочном зале возник не призрак, восставший из могилы непосредственно после захоронения, а относительно живой человек.