Гамбургский оракул - Имерманис Анатоль Адольфович (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
- А где вы находились в это время? - обратился Боденштерн по-немецки к Муну.
Мун недоумевающе раскрыл глаза.
- Мой коллега говорит только по-английски, - объяснил за него Дейли.
- Это осложняет дело, - недовольно заметил Боденштерн. - Придется вызвать переводчика.
- Я могу переводить, - почти одновременно предложили Баллин и Ловиза.
- Если вы полагаете, что инструкции выдумывают ослы, то глубоко ошибаетесь. Это не формальность, ибо у меня нет гарантии, что ваш перевод будет... - Боденштерн остановился, подыскивая слово.
- Аутентичен, - подсказал Енсен и скромно добавил: - Я понимаю по-английски.
- То-то вы знаете столько иностранных слов, - пошутил Боденштерн. Переведите ему мой вопрос.
- Мы с Дейли находились в отведенной нам комнате, пока господин Баллин не позвал нас, - объяснил Мун, также умалчивая об истории с задвижкой.
- Да, я еще не рассказал вам... - начал было Баллин, но Боденштерн отмахнулся:
- После! Как видите, не только наш фотограф, но и доктор Краузе спешат поскорее покончить с этим делом.
- Кабинет заперт. Ключ вон, на столе, - предупредил Дейли.
- Мера предосторожности, чтобы не украли труп? - засмеялся Боденштерн. - Пошли! К вам это не относится! - Боденштерн загородил дорогу друзьям Мэнкупа.
- А мы? - спросил Дейли.
- Что ж, журналисты всегда желанные гости, тем более к покойнику.
Дверь кабинета распахнулась. Из полутемной комнаты со спокойным кругом настольной лампы на переднем плане и мерцавшим в глубине экраном на входящих обрушилась пулеметная очередь. Фильм был двухсерийным. Боденштерн нащупал находящиеся рядом с дверью кнопки выключателей и нажал все разом. Помещение озарилось ярким светом. Только теперь Мун понял, почему этот кабинет называли в полушутку баховским. Одна стена была багровой, вторая фиолетовой, третья - оранжевой; голубые шторы во всю ширину комнаты замыкали квадрат с четвертой стороны. Те же цвета, что доминировали в водной интерпретации баховского произведения. Стол, за которым сидел Мэнкуп, сверкал черным пластиком. Белое дерево и черные блестевшие плоскости немногочисленной мебели создавали настроение светлой торжественности и большого простора. Комната не имела ни начала, ни конца, цветовая палитра стен как бы сливалась в общем необычайно красочном звучании. Виновником этих чудес был зеркальный потолок.
Поняв это, Мун взглянул наверх и чуть не отшатнулся. Над ним висела голова с коротко остриженными, в седых бликах волосами. Остекленевшие глаза смотрели прямо на него - что-то подсказывающие, о чем-то напоминающие мертвые глаза. А около плыло втиснутое в квадрат небо, кружился искаженный фокусом вертолет, свистели пули, и стоящему внизу казалось, что бортовой пулемет целится не в экранных врагов, а в голову Магнуса Мэнкупа.
Кто-то догадался выключить телевизор, кто-то очертил мелом место, где лежал пистолет, началась прерываемая короткими восклицаниями профессиональная суетня.
Мэнкуп был убит выстрелом в затылок. Аккуратная ранка. Вокруг темнело совсем немного спекшейся крови. Точное попадание в нужное место. Так расстреливали гестаповцы. Но так уходили из жизни некоторые генералы участники неудавшегося заговора против Гитлера. Смотреть на дуло страшнее, чем прятать его за спиной. И еще - даже умирая, им не хотелось запачкаться. Выстрел в затылок, если знаешь, в какую точку целиться, гарантирует пристойный вид.
Дурацкие ассоциации, связанные, очевидно, и с постоянной тематикой сегодняшних разговоров, и с названием неоднократно упоминаемой книги Дитера Баллина! Насилу освободившись от них, Мун принялся следить за Енсеном. Разжав оцепеневшие пальцы Мэнкупа, тот снял с них отпечатки и занялся пистолетом.
- "Система "Вальтер", номер 12572", - продиктовал он на ходу, потом спросил стоявшего рядом Дейли: - Здесь ничего не трогали?
- После нашего прихода - ничего. Но друзья Мэнкупа уже примерно минуту находились в комнате. А в чем дело?
Енсен не успел ответить. Его позвал Боденштерн. Они отошли в сторону и, оглядываясь на Мэнкупа, принялись о чем-то совещаться с врачом.
- Все ясно! - сказал Боденштерн. - Мгновенная смерть! Положите его на диван.
Двое детективов с трудом оторвали Мэнкупа от письменного стола, от пишущей машинки, перед которой он сидел в позе задумавшегося над следующей строкой человека. Один схватил за ноги, второй поднял за плечи. Покачиваясь, тело поплыло по зеркальному потолку. На полпути идущий впереди споткнулся и чуть не уронил ношу. Что-то звякнуло. Из кармана Мэнкупа выпали два ключа. Маленький, - по-видимому, им заводились часы в холле. Другой - от английского замка. Муну сразу же вспомнилась деталь, на которую он прежде не обратил внимания: отперев входную дверь, Мэнкуп спрятал ключ в карман.
Его положили на диван, на тот самый диван, где за вечность до этого Ловиза пряталась в темноте. От чего? От света? От горя?
Неподвижное тело в сером костюме, с застывшим в смертельной судороге лицом. Беспомощный мертвец, не способный даже заслониться от бьющего прямо в глаза, беспощадно яркого света.
Над диваном, на багровой стене, висела картина. Очевидно, картина, ибо зачем иначе обрамлять кусок почти сплошной черноты узким деревянным багетом? Ее нельзя было проглядеть хотя бы из-за величины - три на шесть метров. До сих пор Мун не обращал на нее внимания лишь потому, что решительно не мог понять, изображено ли на ней хоть что-нибудь. Сейчас, когда под ним лежал мертвый Мэнкуп, полотно как бы оживилось.
Внимательно вглядываясь, Мун заметил на переднем плане прикованного к скале человека. Прометей? Нет. Скала имела крестообразную форму, темное лицо было лицом Христа. Мун инстинктивно отступил назад. Линии стали рельефнее. Одной рукой, согнутой в неистовом усилии, человек пытался оторвать цепь от скалы, другой, с повисшей на ней тяжелой цепью, защищал глаза. От чего? Еще шаг назад - и из, казалось бы, непроглядной тьмы выпростался орел, пикирующий со сложенными крыльями на человека. Орел? Да нет, это ведь самолет! "Мессершмитт!" На фюзеляже черный немецкий крест, вращающийся на турели пулемет нацелен прямо в глаза человека.
