Терпеливый снайпер - Перес-Реверте Артуро (полная версия книги txt) 📗

Он улыбнулся на это чуть заметно. Приятная у него улыбка, беспристрастно оценила я, и эти кроличьи зубки, виднеющиеся из-под закрученных усов, очень мило выглядят. Приятная улыбка на пухлом, несовременном лице настоящего, доподлинного мерзавца. Когда он прошел на балкон и там раскурил сигарету, я спросила себя – а нож-то, которым он чуть-чуть было не зарезал бедного Дзомо на Арена-ди-Верона, при нем?

– Нож-то при тебе? – осведомилась я, опершись о раму открытой двери.

Он кивнул и, достав из кармана, на ладони показал его мне – длинный, серебристого металла, с перламутровыми накладками на рукояти. Я невольно оценила красоту изделия. На рукоятке заметила кнопку: значит, пружинный, выкидной: нажмешь – и выскочит лезвие. Несомненно, старинная модель. По моим сведениям, ножи этого типа запрещены.

– Как же тебя с таким пускают в самолет?

– В багаже отправляю.

– Сейчас, наверно, тяжелые времена для наемных убийц, а? Всюду понатыкано этих сканеров, детекторов и прочей фигни.

– Да не говори.

– Ты убиваешь только время от времени или это твоя специальность?

На это он не ответил. Глядел на меня едва ли не весело, щурясь от дыма зажатой во рту сигареты. Я отметила, что его куртка сшита из замши очень высокого качества. И сшита отлично. И стоит дорого. Хороши были и башмаки. Еще я обратила внимание, что его чуть вьющиеся волосы аккуратно подстрижены. Этот киллер явно заботится о своей наружности. И в средствах на эту заботу не стеснен.

– Отличный вид, – сказал он, показав туда, где садилось над заливом солнце.

– Давно работаешь с Тощей Рожей?

Он улыбнулся пошире:

– Ты ее так называешь? Тощей Рожей?

– Да.

– Ей бы, наверно, не понравилось… Впрочем, это самая ничтожная из ее неприятностей на сегодня. – Он оценивающе оглядел меня. – Я же говорю: надо очень постараться, чтобы так ее уделать.

– А ты – Рыжий Ус.

– Серьезно? Не могу сказать, что ты уж очень напрягла фантазию.

– А я не могу сказать, что вы двое отработали блестяще. По правде сказать, обделались вы.

– Уверяю тебя, обычно у нее реакция получше.

– Не заметила.

– Ну, сама знаешь… Раз на раз не приходится.

– Разве что.

Послышался шум спускаемой воды, и в номер, шагая все еще не очень твердо, вошла женщина. Смотреть на нее было жалко – даже мне. Рыжий Ус раздавил сигарету о железные перила и швырнул вниз. Потом двинулся навстречу своей напарнице, всем видом своим являя заботу и внимание.

– Ну-ка угадай, как она тебя прозвала, – сказал он.

Оставшись наконец одна, приняв душ и надев джинсы и свитер, а поверх – куртку, я спустилась по служебной лестнице, пересекла внутренний коридор и без двадцати восемь через задние двери отеля выбралась на улицу, где стояло такси.

– Все нормально, синьора?

– Все нормально.

Я не стала распространяться о том, что произошло днем. Надобности в этом не увидела. «Граф» Онорато в зеркальце заднего вида послал мне лучезарную улыбку:

– Волнуетесь?

– Немного.

Он дал газу, и мы исчезли в плотном потоке машин. Было уже совсем темно, а последний небесный свет беспощадно подавляли автомобильные фары и уличные фонари. Нырнув в тоннель делла Виттория, выскочили с другого его конца, пронеслись под дворцом и черными башнями замка и помчались по проспекту вдоль пакгаузов и прочих портовых сооружений. Водитель притормозил у полуразвалившегося здания: насколько можно было судить в тусклом свете фонарей, то был старый бункер; растрескавшийся бетон порос грязной чахлой травой. «Граф» Онорато объяснил, что некогда здесь размещался блокпост. От этой части порта, во время войны больше всего пострадавшей от жестоких бомбардировок, остались руины, но ни у кого руки не доходили расчистить территорию.

– Неужели здесь? – не поверила я.

Таксист, выйдя из машины, курил у стены бункера.

– Здесь, синьора.

– А что мы тут делаем?

– Ждем.

Озираясь, я сделала несколько шагов. И первая моя мысль была, что место для встречи выбрано странноватое. А может быть, и нет, поправила я себя через мгновение. Пахло отбросами, старым бетоном, вековой грязью. По другую сторону дороги, огибавшей припортовые постройки, громоздились друг на друге контейнеры с пятнами ржавчины на логотипах судоходных компаний. Позади них яркие огни порта озаряли краны, склады, пакгаузы и что-то вроде башни или трубы, на верхушке которой вспыхивал и гас красный фонарик.

– Ну, вот и они, – сказал «граф» Онорато.

Я затаила дыхание. Качающиеся фары двух мотоциклов приближались к нам по той же дороге, которой приехали сюда и мы. Остановились возле такси, не глуша моторы. В полумраке вырисовались три мужские фигуры: две на одном мотоцикле, одна – на другом.

– Это Лекс, – услышала я.

И узнала Флавио – того самого парня, с которым чуть не сцепилась в «Порко Россо»: сейчас на нем была та же флисовая куртка с вытисненным листком конопли и те же узкие джинсы. Еще появилась черная бейсболка с длинным козырьком, бросавшим тень на лицо, отчего оно казалось еще худее. Двое других были одеты примерно так же – куртки, джинсы, испачканные краской башмаки. Такая одежка-обувка просто создана, чтобы малевать на стенах и смываться.

– Можешь ехать, – сказал Флавио таксисту. – Мы сами ее потом доставим.

«Граф» Онорато взглянул на меня, прося подтверждения. И когда я кивнула, послал мне последнюю широкую улыбку, пожелал «buona fortuna» [46] и скрылся со своим такси.

Флавио, по-прежнему не глуша мотор, слез с мотоцикла.

– Руки подними.

Я повиновалась беспрекословно. Он опустился на колени и бесстрастно общупал меня всю сверху донизу. Проворно и умело.

– Никаких диктофонов, телефонов, фотоаппаратов, – напомнил он.

– Да нет у меня ничего. Таксист уже предупреждал. Ты мне не доверяешь?

Он пошарил в сумке, нашел газовый баллончик и далеко отбросил.

– Нет, конечно.

Убедившись, что больше ничего нет, выпрямился и сел в седло.

– Залезай назад.

Я подчинилась. Уселась позади, обхватила его за талию. Мотор дважды рявкнул отрывисто, тоном выше, и мы сорвались с места. Понеслись на огромной скорости в своем и чужом грохоте по узкой неасфальтированной дороге. Фары второго мотоцикла метались как безумные, отбрасывая наши тени на высокую стену из контейнеров. Выхлопные трубы ревели, подрагивая, как органы, исполняющие техно. Через минуту, когда контейнеры остались позади, лишив нас защиты, Флавио выключил фару, и второй мотоциклист сделал то же самое, так что теперь мы, не снижая скорости, мчались в кромешной тьме, словно ополоумевшие кентавры-самоубийцы, а я крепче приникала к Флавио и цеплялась за него, как будто это могло спасти меня в том случае – весьма и весьма вероятном, – если бы мы отправились к черту в зубы.

Едва наши мотоциклы остановились, из тьмы вынырнули четыре фигуры. Райтеров, прятавшихся у стены, которая прикрывала их от портовых огней, оказалось четверо. Одеты они были так же, как мои спутники, за спиной маленькие рюкзачки – все темное. Это Лекс, скупо и сухо представил меня Флавио. В ответ не прозвучало никакого имени, и ни одно лицо не открылось из-под низко надвинутого капюшона или длинного козырька бейсболки. Я пожимала юные крепкие руки, покуда горбунчики из Монтекальварио молча двигались вокруг меня. Держались они с какой-то особой значительностью – как солдаты перед ночным боем, подумала я. Пахло от них волглой одеждой и краской.

– А Снайпер? – спросила я.

– Попозже подгребет, – ответил Флавио. – А ты давай с нами… Пройдешь испытание.

– Какое еще испытание?

Ответа не последовало. Кто-то достал и пустил по кругу кусочки жженой пробки, которой все мазали себе лица. Когда пришел мой черед, я с помощью Флавио сделала то же самое, вычернив себе нос и лоб.

– В негра краситься не надо, – сказал кто-то. – Идея в том, чтобы не светиться белым лицом.