Херувим (Том 2) - Дашкова Полина Викторовна (полные книги txt) 📗
- Спасибо, - улыбнулся Сергей,,- я как-нибудь сам. Не хочется чувствовать себя совсем уж инвалидом.
- Понятно. Значит, сегодня ночью вы сами встретите своих родителей?
"Оба-на! - рявкнуло в голове Сергея. - Мама с папой прилетают сегодня ночью. Я не мог не знать этого. Как он смотрит на меня, гад, как смотрит... Он сразу что-то почувствовал, но не подал вида? Или нет? Я становлюсь слишком мнительным. Райский сто раз предупреждал, что я сам не должен ни секунды сомневаться. Герасимов мог забыть о маме с папой? Да запросто!"
- Простите, что вторгаюсь в сугубо семейные дела, - продолжал Плешь, понизив голос,- но лучше бы вам их встретить, учитывая состояние Владимира Марленовича...
- А-а... - растерянно протянул Сергей, - что с ним?
Он тут же испугался, что опять ляпнул лишнее, но оказалось, все правильно. Плешь мрачно опустил голову и произнес еще тише:
- Я хотел поговорить с вами, но все не решался. Мне кажется, ваш отец болен. Тяжело болен. Он обсуждать это ни с кем не желает, ну вы знаете его характер. Я как-то попытался намекнуть, что у меня есть отличный врач, профессор, диагност, но Владимир Марленович категорически заявил мне, что здоров и во врачах не нуждается. Однако я вижу, он тает на глазах. Боюсь, что такое поспешное, незапланированное возвращение в Москву - совсем нехороший признак. Вы бы поговорили с ним, убедили пройти обследование.
- Да,-кивнул Сергей,-я попытаюсь поговорить и, конечно, встречу их, но, пожалуй, вы все-таки пришлите за мной машину.
- Разумеется. Самолет садится в три пятнадцать по московскому времени, в аэропорту надо быть не позже половины четвертого. Пробок ночью нет, в общем, к трем машина будет.
- Спасибо, Егор Иванович, - слабо улыбнулся Сергей,-значит, вы считаете, у папы что-то серьезное?
- Боюсь, да. Всего доброго.
Когда дверь за ним закрылась, Сергей кинулся в кабинет и проверил цифры, записанные на бумажке. Вроде бы все правильно. Несколько минут он тупо глядел на свои записи. Он не знал, сколько может стоить партия компьютеров, но сумма казалась слишком уж солидной. И гонорар консультанта поражал своей щедростью. Однако самым удивительным было имя консультанта. Его, а вернее, ее, звали Анжела Болдянко.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Очередь к стойке регистрации бизнес-класса была совсем короткой. Стас не успел прийти в себя, и, когда девушка за стойкой стала задавать ему вопросы, он только открывал рот как рыба и слегка покачивал головой.
- Они пожилые люди, им тяжело стоять, сейчас они подойдут, - объяснял за него Николай, - одну минуту, - он лучезарно улыбнулся девушке, ткнул Стаса локтем в бок и зло прошептал на ухо: - Не стойте столбом, быстро уходите! Направо, к сортиру!
Стас растерянно огляделся и вдруг сорвался с места, сильно толкнул какую-то полную даму из очереди, не извинился, кинулся в нужную сторону.
- Хам! - хладнокровно заметила дама и поправила прическу.
Николай извинился за него, еще раз улыбнулся девушке и отправился за стариками.
Все эти хождения туда-сюда, по мнению генерала, должны: были сбить с толку людей, которые могли следить за Стасом. Туалет находился в двух шагах от стойки регистрации. В сумке Стаса лежали шорты, темная футболка и джинсовая кепка с большим козырьком. Ему следовало, запершись в кабинке, снять свои белые штаны, яркую гавайскую рубашку, надеть шорты и футболку. Это существенно меняло его облик, а козырек кепки закрывал половину лица. Далее он должен был очень быстро перейти из зала отлетов в зал прилетов, оттуда окольными путями попасть на огромную платную стоянку у аэропорта. Там, в определенном месте, ждал его неприметный серый "Опель", который заранее взял напрокат Николай и оставил на стоянке.
Генерал не сомневался, что предполагаемые преследователи, увидев, как Николай садится в свою машину один, окончательно поверят, будто Стас улетел с родителями в Москву.
Когда обсуждался план, Николай заметил, что не так сложно узнать, зарегистрировался ли Стас, и тогда все усилия окажутся напрасными.
- Ну и отлично, - улыбнулся генерал, - пусть спрашивают. В представительстве "Аэрофлота" есть мой хороший знакомый, я его предупредил. А вообще, думаю, все это лишняя перестраховка.
Оказавшись в кабинке туалета, Стас несколько минут стоял, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Сердце все еще колотилось у горла. Встреча с черноглазой светловолосой красавицей подействовала на него сильнее, чем все, что происходило раньше. Он в сотый раз прокручивал в голове свою поездку в Выхино, разговор с Михеевым и все яснее понимал, каким идиотом оказался. Это была инсценировка, от начала до конца. Мультик в институте славился своими шутками и розыгрышами. Он умел рассказывать анекдоты с серьезным лицом, он мог спародировать походку и мимику любого своего знакомого. Ему ничего не стоило сыграть спектакль перед Стасом. И ничего не стоило просчитать, что, увидев жуткую композицию с арматурой в своей спальне, Стас попытается найти его, Мультика. Собственную смерть от туберкулеза в архангельской больнице он тоже инсценировал. Заплатил врачу и стал покойником по всем документам. Где взял деньги? Достал!
За дверью звучали голоса, смех. Глубокий мужской бас говорил что-то по-немецки. Стасу хотелось орать и биться головой о белоснежную кафельную стену.
"Веревочка, да мыла кусок",- слышалось ему в сочетании невинных звуков немецкой речи.
Дверь сильно дернули.
- Занято! - завопил он по-русски и тут же опомнился, произнес уже спокойнее, по-английски:-Окъюпайд!
Опустив крышку унитаза, он сел и принялся расстегивать пуговицы рубашки. Руки сильно дрожали. Наконец ему удалось раздеться до трусов. Он бросил брюки на крышку, из кармана с диким звоном выпали ключи от "Опеля", который ждал его на стоянке. Вместе с ключами полетела на пол какая-то бумажка. Он поднял, развернул, и у него потемнело в глазах.
"Ты, Герасимов, глупая обезьяна, пойдешь в прокуратуру и чистосердечно во всем признаешься, заявление напишешь, как положено. Тебе поверят, потому что есть свидетель".
Блокнотный листок в клеточку. Почерк крупный, четкий. Лиловые чернила. Никакой подписи и даже никаких конкретных угроз. Зачем угрозы? Без них все ясно.
