Дочь банкира - Карасик Аркадий (книга бесплатный формат TXT) 📗
Девушка засмеялась. В переводе — знакомы ваши увертки, но сейчас они не останутся безнаказанными. Все, что касается моего телохранителя и его родных — табу!
Очкарик в свою очередь тоже посмеялся и согласно закивал. Да, да, можете не сомневаться в нашей преданности и верности данному слову. Разлил по фужерам напиток из другой бутылки, доставленной разворотливым охранником.
Конечно, не вино — кока-кола или ещё какая-нибудь зарубежная отрава, подумал, брезгливо поморщившись, Николай. Из прохладительных напитков он с детства признавал только лимонад, ещё лучше — обычную колодезную водичку.
И снова Ольхова отказалась. С такой обворожительной улыбочкой на пухлых, не знающих помады, губках, что обидеться на неё просто невозможно.
Боится — подсунут отраву, решил Николай. Правильно поступаешь, девочка, с неожиданной нежностью одобрил он поведение хозяйки. Волки — они и есть волки, расслабишься — раздерут на части.
Очкарик пожал узкими плечиками. Дескать, ваша воля. Мгновенно столик с бутылками и фужерами исчез в багашнике бээмвушки.
Похоже, разборка не завершится кровопролитием. Это понял не только Николай — камуфляжные охранники босса расслабились, вытащили руки из карманов. Рекс убрал автомат под плащ. Нервно засмеялся. Телка не упала, значит, перестрелка отменяется. До следующего раза.
Вавочка повернулась к «форду», призывно махнула рукой. Родимцев включил передачу и машина медленно поползла по поляне. Будто открытое лесное пространство заминировано и умная иномарка прощупывает радиатором траву. Возле собеседников она остановилась и водитель услужливо выскочил. Рекс, как и положено подстраховывающему боевику, остался сидеть в салоне.
— Прошу любить и жаловать, — девушка манерно протянула ручку к Николаю. — Впрочем, — поправилась она, — любить необязательно, а вот жаловать… Это — не только мой личный телохранитель, но и близкий друг.
— Признаться, завидую вашему другу, — дружелюбно улыбнулся Родимцеву симпатичный босс. — Заполучить в близкие друзья такую красавицу все равно, что выиграть в рулетку огромное состояние… Будем знакомы, юноша, — подошел он к машине. — Меня можете именовать Профессором. Или — Иваном Ивановичем. Как вам будет угодно.
— Меня — Шавкой, — представился парень. — Или — Николаем Кузьмичем.
— Шавка? Ничего не скажешь, интересная кликуха, — Профессор насмешливо скривил ехидную гримасу. — Правда, привычки известного банкира нам знакомы. Все же лучше — по имени-отчеству… Николай Кузьмич? А если малость подсократить слишком длинное имя? По праву старшего и, надеюсь, вы согласитесь, более умного, стану именовать вас просто Колей.
— Согласен, — не нашел более достойного ответа Родимцев. — Иван Иванович…
— Вот и хорошо, — считая затянувшийся диалог с рядовым охранником завершенным, Профессор повернулся к Ольховой. — Хороший у вас близкий друг, Вера Борисовна. В меру разговорчивый, знающий свое место.
Вавочка, шаловливо склонив головку на плечо, поглядывала на новых знакомых. Кажется, ей доставляло удовольствие их взаимное притворство. Она отлично понимала, что близости между этими антиподами никогда не будет. Слишком они разные. Корни показного дружелюбия лежат в том, что Профессор боится гнева Ольхова, Шавка — недовольства своей хозяйки.
— Коленька — хороший мальчик, — смешливо подвердила девушка. — Отец уже говорил вам о его неприкасаемости, — босс быстро закивал: действительно, банкир упоминал об этом. — Я подтверждаю…
— Что касается меня и моих людей — полная гарантия безопасности. Но Москва набита и другими группировками. Тот же Гном пытается играть на моем поле. Правда, у него всего-навсего два десятка пехотинцев, но — злющих, будто кобели в период случки. Простите за грубое сравнение, — покаянно наклонил он напомаженную голову. — Мне бы не хотелось отвечать за их действия, — подумал, манерно приложив раскрытую ладонь ко лбу, и неожиданно предложил. — Единственно, что могу сделать — поручить охрану вашего близкого друга моему опытному телохранителю. Устроит?
Постоянное употребление, откровенно издевательского словосочетания «близкий друг», похоже, начало злить Ольхову. Она даже мучительно покраснела. То ли от гнева, то ли от смущения. Скорей всего, от гнева, ибо смущение никак не подходит дерзкой девчонке.
— Этого добра у нас хватает, — пренебрежительно покосилась она на сидящего в машине Рекса. — Обойдемся. Отвечайте за себя. С Гномом сама разберусь.
Босс все так же манерно раскланялся.
— Тогда разрешите откланяться? Поверьте, я счастлив, что судьба подарила мне полчаса общения с вами. Буду ещё больше счастлив принять вас в своем скромном коттедже. Можете быть уверены — прием будет на самом высоком уровне.
Хитрая банкирша не ответила ни да, ни нет…
Утром следующего дня не успел Николай расположиться напротив раскрытого окна и заняться гирей в комнату пестрой бабочкой впорхнула Вавочка. Будто специально подгадывала время, когда телохранитель — в плавках. По обыкновению развалилась в кресле, расправила цветастое короткое платьице, положила подбородок на подставленную ладошку. — Не смущайся, младенчик, работай. А я полюбуюсь на твою молодецкую стать. Не подумай плохого — обычный эстетический интерес. Какой же ты могучий мужик, одни бицепсы чего стоят. А форма ног — классическая, богатырская… Грудь Ильи Муромца… Ты не пробовал позировать какому-нибудь художнику или скульптору? Нет? Зря, хорошие бы деньги загребал.
В глубоком вырезе платья покойно вздымаются и опадают холмики грудей. Приоткрытые губки показывают идеальной формы зубы. Дыхание — в меру прерывистое. Какая уж тут эстетика, ею даже не пахнет. Скорей — эротика.
Вдруг не совладает с собой сооблазнительная телка, припадет к нему всем телом, подумал Николай и ощутил грубое мужское желание. Разве попробовать ещё раз — сжать в об»ятиях, сорвать дурацкое платье, завалить на диван?
Остановили его не только прежние безуспешные попытки — спрятанная за багетом картины коробочка. Отсутствие Ольхова ни о чем не говорит — уезжая он мог подключить микрофончик к магнитофону.
Черт её знает, современную шпионскую технику, вдруг зловредная коробочка передает хозяину не только звук, но и картинки!
— Почему остановился? Торопиться нам нет необходимости. Отец вместе с Ромом и Полканом куда-то уехал, Рекс принимает физиотерапию, в особняке — тишина. Не обращай на меня внимание — работай.
Говорит, будто подталкивает нерешительного парня на более активные действия. Раскраснелась, грудки не просто вздымаются — прыгают.
И все же Родимцев не решился. Демонстративно повернулся лицом к глотающей слюнки телке. Решила полюбоваться мусжкой статью? Ради Бога, любуйся, при желании даже можешь потрогать мизинчиком. Парень с таким азартом и злостью манипулировал тяжеленной гирей, что вспотел. Словно старался загнать мужское желание в предназначенную для него нишу.
Неожиданно Вавочка успокоилась. Сомкнулись полураскрытые губки, перестали волноваться упругие груди, нормализовалось дыхание. Сила воли — позавидуешь!
— Хватит, достаточно! — недовольно прикрикнула она. — Быстро — под душ, позавтракаем вместе в моей берлоге. Там уже все готово.
— Спинку потрешь? — с»ехидничал парень.
— Может быть, желаешь подставить не только спинку?… Обойдешься. Слишком многого хочешь, сластена.
Пока Николай плескался под душем, привычно чередуя кипяток и ледяную воду, Вавочка спокойно листала богато иллюстрированные журналы. Презрительно хмыкала. Дескать, парень — богатырь, а интересуется чепухой.
Наконец, Родимцев вышел из ванной. В потертых джинсах и такой же рубашке. Девушка покинула уютное кресло, обошла вокруг него, поправила смятый в спешке воротник, переместила на положенное место пряжку ремня.
— Переоденься, — неожиданно приказала она. — Нарядился в древнее тряпье! Сегодня предстоит парадный выезд. Белые полотнянные брюки, светлоголубая безрукавка, белые босоножки.
И снова пришлось подчиниться.
После завтрака хозяйка и её телохранитель спустились к ожидающему их «фордику». Николай ожидал встретить Павла, но его не было. На заднем сидении пусто — ни «калашникова», ни укрывающего его серого плаща.
