Укрощение - Лэкберг Камилла (читать полностью бесплатно хорошие книги txt, fb2) 📗
— Вот ты где спряталась!
Девочка вздрогнула от голоса Юнаса за окном машины.
— Тебе она нравится? — отец чуть заметно улыбался, когда она в смущении открыла дверцу. Ей было стыдно, что ее застали в такой момент, когда она представляет себе, как ездит на машине.
— Она хороша, — ответила Молли. — И я подумала, что могла бы ездить на ней, когда получу права.
— Она в нерабочем состоянии.
— Да, но….
— Но ты подумала, что я смогу починить ее для тебя? Хм, а почему бы и нет? Ведь у нас еще есть время в запасе. Я успею, если буду время от времени браться за дело.
— Правда? — воскликнула девочка, сияя, и повисла у отца на шее.
— Правда, — ответил тот и крепко обнял ее, а затем чуть отодвинул дочь от себя, держа руки у нее на плечах. — Но обещай мне, что не будешь больше дуться. Я знаю, что эти соревнования важны, мы уже говорили об этом, но до следующих не так долго ждать.
— Да, ты прав.
Молли почувствовала, как настроение у нее исправилось. Она снова обошла машины. Здесь было еще несколько, из которых можно было сделать крутые тачки, однако «Фольксваген» все же нравился ей больше всех.
— Почему ты не приведешь их в порядок? Или не сдашь в металлолом? — спросила она, останавливаясь возле большого черного автомобиля с надписью «Бьюик».
— Дедушка этого не допустит, — вздохнул ветеринар. — Так что им придется стоять здесь, пока не рассыплются от старости — или они, или сам дедушка.
— А мне их все же жалко, — проговорила девочка, подходя к зеленому автобусу, который напоминал волшебную машину из мультика про Скуби Ду. Юнас взял ее за руку и потянул в сторону:
— Пойдем. Мне не совсем нравится, что ты здесь находишься. Здесь полно осколков и ржавых железяк. Кстати, я тут как-то видел крысу.
— Крысу? — воскликнула Молли и, быстро отскочив, начала оглядываться вокруг.
Юнас рассмеялся:
— Пошли попьем кофе! На улице холодно. А у нас дома крыс гарантированно не водится.
Он обнял ее за плечи, и они пошли к двери. Молли почувствовала, как холодок пробежал у нее по коже. Отец абсолютно прав. Здесь зверски холодно, а увидь она крысу, так сразу умерла бы от страха. Но радость по поводу машины согревала ее изнутри. Она не могла дождаться того момента, когда можно будет рассказать об этом девчонкам на конюшне.
Тира была втайне довольна, что Лив поставили на место. Эта девчонка еще более избалована, чем Молли, если такое вообще возможно, и выражение ее физиономии, когда Иде выпало сесть на Скирокко, было неописуемо. Она дулась весь урок, и Блэкки сразу это почувствовал. Он не слушался, упрямился, и Лив все больше мрачнела.
Тепло одетая Ханссон давно вспотела. Так тяжело было идти по глубокому снегу — просто ноги болели! Она мечтала о весне, когда в конюшню можно будет ездить на велосипеде. Тогда жизнь станет куда проще.
На склоне «Семь трамплинов» вовсю катались на санках дети. Тира и сама много раз съезжала с него и помнила, как замирало ее сердце, когда она летела с крутого склона. Правда, этот склон уже не казался ей таким высоким и крутым, как в детстве, однако он был куда лучше Докторского, расположенного за аптекой. Там катались только самые маленькие. Девочка вспомнила, что даже съезжала с Докторского склона на обычных лыжах, что сильно подпортило ей потом единственную в жизни поездку на горнолыжный курорт. Потрясенному инструктору она объяснила, что умеет кататься на лыжах — натренировалась съезжать с Докторского склона. И затем лихо пустилась вниз с куда более высокого и крутого спуска. Но все закончилось хорошо, и мама всегда рассказывала эту историю с гордостью за свою смелую девочку.
Куда потом девалась эта смелость — на этот вопрос Тира не могла ответить. Хотя нет, когда она общалась с лошадьми, все было хорошо, но в остальном юная наездница чаще всего чувствовала себя трусливой как заяц. После катастрофы, когда погиб папа, ей все время казалось, что за углом ее подстерегают всякие несчастья. Ведь она своими глазами видела, как в самый обычный день все в одну минуту может навсегда измениться.
Вместе с Викторией она тоже чувствовала себя смелой — словно превращалась в другого человека, становилась лучше, когда они были вместе. Они всегда шли домой к Виктории и никогда не бывали в гостях у Ханссонов — та всегда ссылалась на то, что шумные братишки будут им мешать, но на самом деле стыдилась Лассе — поначалу пьянства этого человека, а затем его религиозного маразма. Стыдилась она и за маму, которая позволила ему подавить себя и бесшумно бродила по дому, как напуганная мышь. Они совсем не такие, как милые Хальберги — совершенно обычные и нормальные.
Тира пробиралась по снегу. Пот ручьями стекал вдоль ее позвоночника. Идти оставалось прилично, однако решение пойти пешком девочка приняла еще днем и не намеревалась поворачивать с полпути. Жаль, что она не спросила Викторию кое о чем — остались вопросы, на которые она должна была потребовать ответа. Мысль о том, что она никогда не узнает, что же произошло, обжигала ее до боли. Ради Виктории Тира сделала бы что угодно, да и сейчас готова была ради нее на все.
Коридор кафедры социологии Гётеборгского университета был ничем не примечателен и почти пуст. Они добрались сюда, выяснив по дороге, где сидят криминологи, и теперь стояли перед закрытой дверью с надписью «Герхард Струвер». Патрик осторожно постучал.
— Входите! — раздался из-за двери бодрый голос, и все трое посетителей оказались внутри.
Хедстрём точно не знал, чего именно он ожидал, однако он точно не предполагал увидеть человека, словно сошедшего с рекламного щита магазина мужской одежды.
— Добро пожаловать! — Герхард поднялся и поздоровался за руку с каждым из вошедших — последней он пожал руку Эрике, которая скромно держалась в тени. — О, какая честь — лично повидать Эрику Фальк!
Эксперт произнес это с таким восхищением, что Патрик забеспокоился. Впрочем, учитывая, как развивались события дня, он уже не удивился тому, что Струвер оказался дамским угодником. К счастью, его жена не восприимчива к обаянию таких типов.
— Это для меня большая честь — встретиться с вами, — ответила писательница. — Я не раз видела по телевизору ваши глубокие аналитические выступления.
Муж уставился на нее во все глаза. Что за воркующий тон?
— Герхард регулярно выступает в программе «Разыскиваются…», — пояснила Эрика и снова повернулась к социологу: — Мне особенно понравился ваш портрет Юхи Вальяккала. Вы сумели сформулировать то, что не удалось никому другому, и мне думается…
Хедстрём откашлялся. Все пошло совсем не так, как он предполагал. Внимательно оглядев Герхарда, он отметил, что у того не только идеально ровные зубы, но и элегантные седые виски. И начищенные ботинки. Кто, черт возьми, ходит в начищенных ботинках — посреди зимы? Патрик бросил мрачноватый взгляд на свои собственные снегоступы, которым, похоже, нужна была автомойка, чтобы они снова приобрели прежнюю чистоту.
— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, — проговорил он, усаживаясь в одно из кресел для посетителей. При этом полицейский изо всех сил старался сохранять нейтральное выражение лица. Эрика не должна подумать, что он ревнует — он не доставит ей такого удовольствия. Да и не ревнует он на самом деле: он просто считает, что нет смысла тратить драгоценное время на разговоры, не имеющие ни малейшего отношения к их проблеме.
— Я внимательнейшим образом прочел материалы, которые вы мне переслали, — сказал Струвер, усаживаясь за свой письменный стол. — В том, что касается как Виктории, так и исчезновения других девушек. Само собой, я не могу сделать полноценный анализ за такое короткое время и на таком ограниченном материале, однако несколько моментов привлекли мое внимание…
Он закинул ногу на ногу и свел вместе кончики пальцев — и эта его поза еще больше усилила раздражение Патрика.
— Будем записывать? — спросил Мартин и ткнул коллегу в бок. Тот вздрогнул, а потом кивнул.
