Ночь Святого Распятия - Эксбрайя Шарль (книга бесплатный формат txt) 📗

Последним в тот понедельник выходило братство «Кристо де ла Эспирасьон» [79], но и оно давно вернулось в часовню музея к тому времени, как я вышел на улицу Веласкеса и через Тетуан двинулся к «Сесил-Ориенту». Когда я подходил к крыльцу, часы на городской ратуше пробили два. Наступил Святой вторник. В холле ко мне сразу бросился администратор и тактично шепнул:

— Сеньор Моралес, вас уже больше часу дожидаются в гостиной…

— Кто?

Служащий гостиницы скорчил презрительную мину.

— Какой-то молодой человек… явно не из наших постояльцев. Угодно вам его принять?

— Ну конечно!

Войдя в гостиную, я увидел, что в кресле неподвижно сидит Хуан. При виде меня он вскочил и бросился навстречу.

— Дон Хосе! Они похитили Марию!

Святой вторник

Невозможно безнаказанно столько лет проработать в полиции, а потому, услышав восклицание Хуана, в первую минуту я не почувствовал ничего, кроме недоверия. По-моему, это смахивало на ловушку, да еще — из самых грубых. Ведь, в конце концов, кто мог похитить Марию, кроме моих противников, тех, кому я объявил войну не на жизнь, а на смерть, а ведь ловушка помогала им… Слишком неправдоподобно… Не говоря уже о том, что это было бы весьма странным выражением благодарности Хуану за оказанные услуги! Решительно, эти люди считали меня таким идиотом, какие вообще не встречаются в природе, во всяком случае, среди людей моей профессии! Мне ужасно захотелось еще раз хорошенько отлупить этого бандита — наверняка он просто надеялся выслужиться перед своими, еще раз проведя меня за нос.

— Передай своему хозяину, — презрительно бросил я, — что когда нам с ним настанет время встретиться, ему не надо будет никого за мной посылать. Уж я как-нибудь сам найду дорогу, не маленький! А теперь — убирайся отсюда!

Парень недоверчиво поглядел на меня.

— Вы не хотите помочь мне найти Марию, дон Хосе?

— Может, прекратишь издеваться надо мной, а? Я, кажется, ясно сказал: убирайся!

— Вы по-прежнему считаете меня убийцей?

— А ты можешь доказать обратное?

— Докажу, дон Хосе, но не раньше, чем найду сестру!

Я пожал плечами.

— Да брось, тебе нечего о ней волноваться…

Хуан побледнел как смерть.

— Если Мария погибнет, дон Хосе, я убью вас… — прошипел он.

— Браво!.. Лажолет, как пить дать, заплатит тебе кучу денег!

Хуан еще долго пристально смотрел на меня, и не знаю, чего больше было в его взгляде — ненависти или отчаяния, потом, ни слова не говоря, повернулся на каблуках и вышел.

Усталый и до предела взвинченный, я поднялся к себе в номер, но даже не попытался лечь спать, заранее зная, что все равно не смогу сомкнуть глаз. Что-то камнем лежало на сердце. По крайней мере, я упорно старался выдать за физическое недомогание то, что на самом деле было лишь отзвуками упорной борьбы, которую я вел сам с собой, с любовью к Марии. Я опустился в кресло у окна и стал смотреть, как постепенно редеет ночной сумрак, потом широко распахнул окно, и в ноздри мне ударил тот специфический запах, что всегда окутывает Севилью на Святой неделе: смесь острого морского ветра, быстро вянущих цветов, ладана и свечей. И так, куря сигарету за сигаретой, я терпеливо ждал, когда рассветет, прекрасно понимая, что стоит лечь в постель — и уже не отделаешься от терзающей мое подсознание мысли, к которой я не желал прислушиваться. Собрав всю силу воли, я старался не сдаваться, и вдруг нервы не выдержали.

— А что, если Хуан сказал правду? — вслух проговорил я.

Ну вот и все… теперь моя тревога выражена твердо и ясно, и никакие уловки больше не помогут… Неожиданно мне сразу полегчало. Я умылся холодной водой, открыл новую пачку сигарет и, стараясь сохранять полное спокойствие, начал заново обдумывать случившееся. До сих пор все указывало на связь Хуана и Марии с Лажолетом через Перселей. Да, но чего ради Хуан, зная, что на нем висит обвинение в убийстве, с таким отчаянным риском пришел повидаться со мной? Можно ли допустить, что Лажолет попытался бы заманить меня в ловушку послав именно того, кто автоматически должен был сразу внушить мне подозрения? По мере того как я перебирал в голове все эти соображения, во мне росла твердая уверенность, что я с самого начала ошибся, заподозрив Альгинов. Теперь в ушах у меня снова звучал встревоженный голос Хуана… И как я не почувствовал, не пожелал почувствовать, что парень говорил совершенно искренне? И где он сейчас? Какую еще глупость собирается выкинуть? Случись с ним беда, никогда себе этого не прощу! Я с трудом сдерживал бешеное желание немедленно мчаться в Ла Пальма. Но сначала следовало бы подумать, хорошенько подумать. Зачем похитили Марию? Несомненно, для того чтобы таким образом отделаться от меня. Очевидно, скоро раздастся звонок и мне предложат жизнь девушки в обмен на мой немедленный отъезд. Значит, надо опередить врага. Ну-ка, ну-ка… Кто мог подсказать такой план? Только те, кто не сомневался, что я по-прежнему безумно влюблен в Марию, то есть Персели, перед которыми я только сегодня разыгрывал комедию! И я тут же явственно вспомнил, как поспешно выскочили из дому донья Хосефа и дон Альфонсо, когда к дверям подходила процессия братства «Хесус де лас Пенас». Теперь я понимал, куда они так спешили. Но что наболтали Персели Марии и как уговорили ее пойти с ними? Правда у девушки не было ни малейших оснований не доверять хозяевам… Когда я выходил со склада, Персели уже вернулись. Возможно, тогда Мария находилась вместе с ними? Право же, я мог гордиться собой… Несмотря на бессонную ночь, я чувствовал себя в отличной форме — уж очень не терпелось наконец начать сражение.

Прежде чем встретиться с Алонсо и Чарли в «Нуэва Антикера», я решил заглянуть в старый дом на Ла Пальма. Правда, я опоздал бы на свидание, но уж как-нибудь коллеги малость подождут. Я не мог покинуть Марию на произвол судьбы ради точности. Едва успев войти во дворик, я наткнулся на добродушную толстуху, встретившую меня в первый раз.

— Que tal, senor Morales?

— Disperense, dona Dolores, me falta tiempro para chalar. [80]

И, оставив возмущенную матрону негодовать в свое удовольствие, я побежал к лестнице. Вслед доносилось ворчание насчет молодых людей, совершенно отвыкших от хороших манер. И, словно в отместку, не успел я исчезнуть из виду, сеньора крикнула, что, если я направляюсь к Альгинам, торопиться нечего — там все равно никого нет. Но об этом я догадывался и без нее.

Хуан впал в такую панику, что, очевидно, забыл запереть дверь на ключ, и она распахнулась, как только я повернул ручку. В квартире я не заметил ни малейших следов борьбы. Значит, Мария и впрямь ушла из дому добровольно. Так почему Хуан решил, что его сестру похитили? И снова меня обуяли эти чертовы подозрения… Само собой, такие девушки, как Мария, не ночуют вне дома, и парень наверняка побежал на Куну спрашивать, не знают ли хозяева магазина, где его сестра. А раз Марии ночью не оказалось дома и на работу она не приходила, Хуан вполне мог почуять неладное. Ведь все это уж очень не походило на его сестру.

Когда я снова вышел во дворик, донья Долорес демонстративно повернулась ко мне спиной. Это выглядело ужасно смешно, но мне в то время было не до смеха. На мой зов толстуха все же обернулась, но, хоть я и одарил ее самой чарующей улыбкой, продолжала хмуриться.

— Вы случайно не знаете, где сеньорита, донья Долорес?

— А я не обязана за ней следить, — самым нелюбезным тоном ответствовала толстуха.

Однако славная женщина не умела слишком долго сдерживать природную отзывчивость и, заметив, что я сильно встревожен, рассмеялась.

— Enamorado, he? [81]

— Да…

И тут началось настоящее извержение вулкана. Долорес пела восторженный панегирик Марии дель Дульсе Номбре, восхваляя ее кротость, добродетель, набожность, милосердие, трудолюбие, и, когда, совершенно запыхавшись, матрона умолкла, только круглый идиот мог бы усомниться в том, что второй такой девушки на свете нет. Дружелюбная болтовня соседки настолько совпадала с моими собственными представлениями о Марии, что я соглашался без всякой натяжки. Наконец, едва мне представилась возможность вставить хоть слово, я задал мучивший меня вопрос: