Острые предметы - Флинн Гиллиан (книги без сокращений txt) 📗
Претензия не преминула последовать, но не от кого-то из тех, про кого я думала.
– Поверить не могу, что вы даже не упомянули в статье моего имени, – возмущенно зазвенел в трубке голос Мередит Уилер. – Вы не написали ничего из того, что я вам рассказала. Как будто мы с вами не разговаривали вовсе. А между прочим, Джона к вам привела я, помните?
– Мередит, я ни разу не говорила, что буду вас цитировать, – ответила я, раздраженная ее бесцеремонностью. – Мне жаль, если вам так показалось.
Я положила под голову голубого плюшевого мишку, потом почувствовала себя виноватой и посадила его обратно в изножье кровати. С памятью о детстве надо обращаться бережно.
– Просто не понимаю, почему вы меня обошли, – продолжила она. – Если вам надо знать, какой была Натали, то для этого нужен Джон. А раз вам нужен Джон, то и я нужна. Я его девушка. Он мне практически принадлежит, спросите кого угодно.
– Ну, статья-то не о вас с Джоном, – сказала я.
Помимо дыхания Мередит, в трубке слышалась кантри-рок баллада, а также глухие удары, чередующиеся с шипением.
– Но ведь вы же написали о других уиндгапчанах. Об этом дураке отце Блуэлле, например. А обо мне почему ничего нет? Джон очень страдает, а я всегда с ним рядом, я его поддержка и опора. Он все время плачет. Я его утешаю.
– Вот буду писать другую статью, для которой понадобится больше лиц из Уинд-Гапа, тогда возьму у вас интервью. Если вам будет что сказать по делу.
Удар. Шипение. Она гладила.
– Я многое знаю об их семье, в том числе о Натали, такого, о чем Джон и не подумает. Или не скажет.
– Ну вот и замечательно. Я с вами свяжусь. Скоро.
Я повесила трубку, чувствуя себя неловко. Потом, опустив взгляд, заметила, что во время разговора на ноге, поверх шрамов, вывела ручкой «Мередит» красивым почерком прилежной школьницы.
Эмма сидела на веранде, закутанная в розовое шелковое одеяло, с влажным полотенцем на лбу. На столе стоял серебряный поднос с чаем, тостами и лекарствами в пузырьках. Мама круговыми движениями массировала себе щеку Эмминой рукой.
– Моя маленькая, моя маленькая, – шептала Адора, покачиваясь вместе с Эммой на качелях.
Эмма, сонная, полулежала, иногда причмокивая губами, как младенец. Это была моя первая встреча с мамой после поездки в Вудберри. Я постояла рядом, но она не отводила взгляда от Эммы.
– Привет, Камилла, – наконец прошептала Эмма и слабо улыбнулась.
– Твоя сестра больна. С тех пор как ты приехала, она так переживает, что у нее поднялась температура, – сказала Адора, не переставая массировать щеку.
«Наверно, она скрежещет зубами», – подумала я. Алан сидел в гостиной на диване и смотрел на них сквозь сетчатую дверь.
– Ты должна быть добрее к ней, Камилла, она ведь еще маленькая, – проворковала мама Эмме.
Малютка страдала похмельем. Прошлой ночью, выйдя от меня, Эмма пошла к себе в комнату пить. Вот как мама с дочкой строят свои отношения. Я ушла, оставив их шептаться, чувствуя, как на колене жжет «любимица».
– Добрый день, госпожа Сенсация!
Ко мне подъехал Ричард на седане. Я шла к месту обнаружения Натали, чтобы подробнее написать о шариках и записках, которые приносили потрясенные жители. Карри просил подготовить заметку на тему «Город в трауре». В том случае, если не появится ничего нового о преступнике. Что означает: лучше бы появилось, и поскорее.
– Добрый день, Ричард.
– Отличная статья. – («Чертов Интернет», – подумала я.) – Рад, что вы нашли источник, близкий к полиции. – Он улыбался.
– Я тоже рада.
– Садитесь, есть работа. – Он открыл дверь.
– У меня своей хватает. А наше сотрудничество пока мне дало только бесполезные комментарии об отказе комментировать. Так меня скоро уволят.
– Э-э, так не годится. Значит, отвлекаться не будем, – ответил он. – Поехали. Мне нужен проводник по Уинд-Гапу. За это я отвечу на три вопроса, честно и откровенно. Не для записи, конечно, но обязательно отвечу. Поехали, Камилла. Если только вы не торопитесь на свидание с полицейским источником.
– Ричард…
– Нет, правда, не хочу быть третьим лишним. У вас, может, роман в самом разгаре. Вы с этим загадочным парнем, наверное, прекрасная пара.
– Замолчите. – Я села в машину.
Он наклонился и пристегнул меня ремнем безопасности, на мгновение застыв так близко, что его губы почти касались моих.
– Я должен позаботиться о вашей безопасности. – Он показал на воздушный шарик, качающийся в проеме, где была найдена Натали. На шарике было написано: «Поправляйся поскорей!»
– По-моему, – сказал Ричард, – этим о Уинд-Гапе сказано все.
Ричард хотел осмотреть тайные закоулки города – такие, о которых знали только местные. Это такие места, куда приходят потрахаться или покурить травку, где пьют подростки или куда люди приходит посидеть в одиночестве и поразмыслить о том, как случилось, что их жизнь покатилась под откос. У каждого бывает момент, когда жизнь сходит с рельсов. У меня это произошло в день смерти Мэриан. Вторым был момент, когда я взялась за нож.
– Пока неизвестно, где убили девочек, – сказал Ричард, кладя руку на спинку моего кресла. – Место убийства не нашли. Есть, например, свалки, а там следы обнаружить трудно – слишком грязно. – Он помолчал. – Извините, слово «убийство» страшно звучит.
– Может, тогда скажем «умерщвление»?
– Ого! Камилла, это слово стоит пятьдесят центов. А в Уинд-Гапе – все семьдесят пять.
– Да уж, я забыла, какие вы все в Канзас-Сити просвещенные.
Я велела Ричарду ехать по не отмеченной на карте гравиевой дороге, и мы ехали, пока не остановились в траве по колено, милях в десяти к югу от того места, где было найдено тело Энн. Я несколько раз обмахнулась рукой, тщетно надеясь обсохнуть в сыром воздухе, одернула рукава, прилипшие к рукам. Подумала: интересно, учует ли Ричард от меня запах вчерашней выпивки? Мы вошли в лес, спустились вниз, потом снова поднялись наверх. Тополиные листья серебрились, как всегда, будто на ветру. Изредка тишину нарушал шорох пробегающего зверька или шум крыльев взлетающей птицы. Ричард уверенно шел за мной, срывая на ходу листья и медленно разрывая их на кусочки. До места мы добрались взмокшие, у меня с лица капал пот. Перед нами была старая однокомнатная школа, слегка покосившаяся, с увитыми плющом стенами.
В школе мы увидели половину классной доски, прибитую гвоздями к стене. На ней были старательно нарисованы половые органы в момент совокупления, крупным планом. Пол был усеян сухими листьями и винными бутылками, среди которых несколько ржавых пивных банок – допотопных, тех, что открывались ключом. Уцелело и несколько парт. Одна покрыта скатертью, посередине – букет засохших роз. Жалкое место для романтического ужина. Надеюсь, он все же был приятным.
– Прекрасная работа, – сказал Ричард, показывая на один рисунок. Сквозь голубую рубашку следователя, прилипшую к телу, проступал абрис хорошо очерченного торса.
– Конечно, здесь в основном подростки собираются, – сказала я. – Но тут недалеко от реки, поэтому я подумала, что вам надо сюда прийти.
– Э-э-э, ну да. – Он молча посмотрел на меня. – Чем вы занимаетесь в Чикаго в свободное от работы время? – Он оперся о стол, взял из вазы увядшую розу и стал крошить ее листья.
– Чем занимаюсь?
– У вас есть мужчина? Наверняка есть.
– Нет. С давних пор.
Ричард стал отрывать от розы лепестки. Трудно было понять, заинтересовал ли его мой ответ. Он поднял голову и улыбнулся:
– Трудная вы, Камилла. Легко не открываетесь, заставляете меня потрудиться. Мне это нравится – вы не такая, как все. Как правило, девушки болтают без умолку. Не обижайтесь.
– Я не стараюсь быть трудной. Просто не ожидала этого вопроса, – ответила я, утверждая свою позицию. Ну что ж, поболтать о жизни, пошутить – пожалуйста, это я умею. – А у вас девушка есть? Держу пари, что есть, даже две. Блондинка и брюнетка, под цвет разных галстуков.
