Жертвенный агнец - Шефер Карло (читаем бесплатно книги полностью TXT, FB2) 📗

— Господин Зуберович. Вашего сына Адмира обвиняют в поджоге дома в Гейдельберге. Я считаю, что он этого не делал.

— Моя сын нет карош.

Сколько же ему лет, этому мужику, и что с ним сделали в концлагере? Сыщик попытался увидеть прежнего Зуберовича. Как выглядел он, когда еще не потерял достоинства?

— Моя сын признаться, я знать.

— Он был в тот день у вас?

— Не знать, я плохо память. Но он иногда приходить.

Тойер попытался улыбнуться.

— Чем вы занимаетесь с сыном, когда он у вас?

— Пить пиво, — Зуберович действительно задумался. — Говорить. Моя жена делать нам кофе. Пить кофе.

Тойер кивнул.

— Ты хотеть босниш кофе?

— Нет, большое спасибо, я…

— Жена! — крикнул Зуберович. — Кофе!

Дверь тут же открылась.

— Вари, он полиция.

Женщина перекрестилась.

— Я думал, вы мусульмане.

— Я мусульман, но не верить. Жена хорват… босниш хорват, понимать?

Тойер подозревал, что и многие другие экс-югославы точно не знали, к какому из враждующих лагерей они принадлежат. Но это не помешало разгореться кровавой войне. Как и всем другим войнам, прошлым и будущим.

Насколько он мог судить, это был турецкий мокко.

— Для босниш мужик нормальны, для немец инфаркт, вкусно? — Зуберович засмеялся. Во рту у него почти не осталось зубов.

— Ваш сын…

— Тюрма не так плох, — отмахнулся он. — Мыть скор помош, знать от паста. Паста обещать.

Тойер не понял, что за пасту имел в виду босниец.

— У мужа плохой память из-за того, что он пережить в лагер.

Женщина убирала чашки. Если бы она чуточку привела себя в порядок, отдохнула и у нее появилась жизненная перспектива, она была бы красавицей. Комиссар похолодел от догадки, что супругам всего лишь под сорок, не больше.

— Лагер! — воскликнул Зуберович. — Ты немец не понимать. — Он снял очки. Вместо одного глаза оказалась впадина. — Мне колоть ножом глаз и сказать, где твой жена? Не этот, другой жена, Мангейм, мать Адмир. Я сказать нет. Тогда ножом к другой глаз…

Он сунул одноразовую зажигалку к лицу Тойера, комиссар отпрянул.

— Тогда я сказать где жена, ее поймать и…

Он сделал красноречивый жест. Тойер судорожно сглотнул, он понял, почему этой паре пришлось расстаться. Но вот того, что творили люди в последние пару десятилетий, этого он не понимал.

— Но одно я не сказать. — Зуберович широко ухмыльнулся, наклонился вперед и заговорщицки подмигнул.

— Да? — спросил Тойер.

— Я тебе сказать немецкий полиция карош…

— Да? — (Что, неужели в этом заключалась его тайна, которую он не выдал врагам?)

— Есть у меня клад в Босния. Зарыть в лес. Если деньги на поезд, выкопать. — Он выжидающе поглядел на Тойера. — Клад, я тогда богатый!

Полицейский стал поспешно прощаться. Женщина проводила его до двери.

— Вы гораздо лучше говорите по-немецки. А муж ваш… почему вы вышли за него?

— Мой другой муж умер в войну, у меня тут ребенок в приют, инвалид. Он, — она мотнула головой назад, — может остаться тут, из-за лагер. Раз я его жена, то и я могу остаться, и ребенок.

Тойер поморщился с сожалением:

— Жизнь-то плохая.

— Совсем никакая, — горько улыбнулась она. — Он не может работать, боли через полчаса. Все забывает, память плохой.

— А что с кладом?

— Ай, — она улыбнулась, но глаза остались серьезными, — может, он зарыл немного денег или сон видел. Большого клада нет, я уверена… Рассказывает каждому. Думаю, клад — то, что он потерял в лагере. Остальное — его фантазия.

— В тот день Адмир был тут?

Она кивнула:

— Он рассказывает, что делает. Мой муж мне рассказывает, я не была дома, убираюсь… — Она испугалась и закрыла рот ладонью.

Тойер потряс головой:

— Не бойтесь, останется между нами. Я забуду про это. Немного черной работы — не преступление.

Она улыбнулась:

— Но я не верю, что Адмир это сделал, это… с домом пастора… Когда я вернулась, они пили пиво и смотрели телик. Думаю, кто такое делает, должен потом убежать.

— Жена! — заорал Зуберович и заговорил дальше по-боснийски.

— Еду ему надо готовить.

Сколько же времени? Еще не поздно, теперь он должен исполнить свой семейный долг: отвезти Ильдирим к ночному поезду.

12

— Вот мы и на месте. — Ильдирим устало огляделась в маленькой комнатке. «Ласт-Минит-Ангебот»[16] забросила их сюда, на датский остров Эре.

Поезд до Фленсбурга, автобусный трансферт до Моммарка, там — к радости Бабетты — первый контакт с датской землей, затем приятное путешествие на маленьком пароме, за соседним столиком два настоящих эскимоса, отчего девочка впала в детский восторг. Прибытие в Марсталь: остров длиной всего тридцать километров может показаться большим, если ты стоишь на берегу с сомлевшим ребенком и двумя тяжелыми чемоданами.

Поездка на такси, открытие: оказывается, датчане вне зоны евро! Остановка у банкомата.

Курортный комплекс находился возле портового городка Эрёскёбинг: старинный отель и поблизости — два ряда домиков. Путешественницы вошли в свой домик. Там была гостиная (она же столовая и кухня) с импозантной кроватью-чердаком, на которой тотчас же растянулась Бабетта, и стеклянной дверью на балкон. Маленький коридорчик вел в отдельную спальню и санузел. Вполне нормальная маленькая квартирка с видом на соседний ряд таких же бунгало. И совершенно непонятно, что там дальше, то ли — как на самом деле — романическая гавань в трех минутах ходьбы, то ли унылый восточногерманский квартал панельных коробок.

— Слушай! — с восторгом воскликнула Бабетта. — «В северной части острова Эре расположен Эрёскёбинг, лучше всего сохранившийся датский город восемнадцатого века!..»

— Фантастика! — вяло отозвалась Ильдирим, глядя на птицу, которая, терзаемая дождем и ветром, спланировала на противоположный домик-кирпич.

— …"булыжные мостовые, штокрозы, красивые двери и окна определяют облик городских улиц… Пляж Вестерштранд с купальнями — идеальное место, откуда можно наблюдать потрясающие закаты…»

Ильдирим взглянула на небо. Какие там закаты! Из всех красок мира тут оставалась только серая…

— «В бюро иностранного туризма вы найдете подробный проспект с описанием Эрёскёбинга…» — смешно, проспект из бюро иностранного туризма.

Субботний день на Балтийском море. Ветер, дождь, пять градусов выше нуля, а кажется, что все минус восемьдесят по Цельсию.

— Скажи, почему ты мечтала попасть в Данию?

— Ну, из-за Михеля из Ленебурга…[17]

Ильдирим, смеясь, села на стул.

— Там действие происходит в Швеции.

— Правда? — Бабетта удивленно глядела на нее с высоты.

— Надо купить что-нибудь из еды, — решительно заявила мать. — Насколько мне известно, датчане готовят почти так же вкусно, как англичане, так что лучше уж мы позаботимся о себе сами. В твоем потрясающем информационном листке что-нибудь говорится на этот счет?

— «Крупнейший супермаркет острова находится в Марстале, самом „морском“ городке Дании, где все наполнено романтикой дальних странствий».

— Как это измерили? — вздохнула Ильдирим. — Номер такси сохранился в моем мобильном.

— Тут дорого, да? — Они вытаращили глаза на упаковку чипсов, которая могла конкурировать по стоимости с полноценным готовым блюдом в Гейдельберге.

— Наплевать, — решила отчаявшаяся прокурор. — Мне важно, что мы тут с тобой. Давай поторопимся, такси нас ждет.

Просто удивительно, как скандинавы финансировали свое непомерное потребление алкоголя! Французских сигарет, конечно, в ассортименте не оказалось, но тем не менее все было замечательно. Бабетта скользила по проходам супермаркета и забавлялась, разглядывая огненно-красные колбаски, датские надписи над витринами и лавину рыбных консервов.