Счастливая странница - Пьюзо Марио (полные книги txt) 📗
Все равно никто не сможет проскользнуть мимо их ледника и сбежать — разве что через крышу. Они сидели за столом вместе с дочерью, попивая кофе и кусая prosciutto и грубый хлеб. Шаги зазвучали ближе; над лестницей показалась закутанная в платок голова тетушки Лоуке; старуха с усилием преодолела последние ступеньки и ввалилась в квартиру, изрыгая по-итальянски страшные ругательства.
Здесь жили ее близкие друзья, которые не стали тратить время на выспренние приветствия. Лючия Санта поднялась, чтобы поставить на стол третью чашку и отрезать еще хлеба, хотя отлично знала, что старуха никогда не ест в присутствии других людей.
Октавия, сама учтивость, уважительно спросила по-итальянски:
— Как вы себя чувствуете, тетушка Лоуке?
Старуха отмахнулась от нее с сердитым нетерпением, подобно человеку, который ждет с минуты на минуту смерти и посему считает такие вопросы неприличными. Некоторое время они сидели молча.
— Работа, работа… — произнесла, наконец, Лючия Санта. — Школа и все эти чудеса, которые разворачиваются вокруг нее! Детям надо одеваться не хуже, чем самому президенту, а я стирай да гладь, как рабыня!
Тетушка Лоуке что-то пробормотала в знак согласия и снова сделала нетерпеливый жест, отметающий всякие надежды на плавное течение жизни.
Она не спеша сняла свое ветхое черное пальто и длинный вязаный свитер с пуговицами до самых колен.
Чувствуя на себе ее буравящий взгляд, Октавия отложила книгу. Читать дальше значило бы проявить неуважение. Она встала и стала медленно проглаживать белье. Мать потянулась к книге и захлопнула ее, чтобы дочь не заглядывала в нее во время глажки. Тут Октавия смекнула, что сейчас удостоится редкой чести: тетушка Лоуке собирается обратиться непосредственно к ней.
— Ну, юная леди, — начала тетушка Лоуке с грубоватой фамильярностью, какую позволяют себе одни старики, — появлялся ли сегодня дома ваш красавчик-брат?
— Нет, тетушка Лоуке, — сдержанно ответила Октавия. Если бы к ней обратился таким тоном кто-нибудь другой, она бы плюнула обидчице в лицо; с особым удовольствием она поступила бы так с кем-нибудь из жирных самодовольных матрон — с этой неперевоспитавшейся деревенщиной, вечно обращающейся к молоденьким женщинам с хитроватой жалостью в голосе — а как же, ведь те еще не отведали сладости супружеского ложа!
— А вы его видели, Лючия Санта? — продолжала допрос тетушка Лоуке. Мать отрицательно покачала головой, и тогда старуха повысила голос:
— Значит, вы не заботитесь о своем красавчике-сыне, семнадцатилетнем лоботрясе, в такой стране, как эта? Вам за него не страшно?
На глазах у Октавии лицо матери сморщилось от тревоги. Лючия Санта беспомощно передернула плечами.
— Что же делать? Disgrazia! Субботнюю ночь он всегда проводит вне дома. Что-то стряслось?
Тетушка Лоуке хрипло хохотнула.
— А как же! Разыгралась целая комедия! И, как всегда в Америке, мать узнает об этом последней.
Успокойтесь, Лючия Санта, ваш сыночек жив и здоров. «Lady Killer» «"Погубитель женщин" (англ.).» — она с неимоверным наслаждением произнесла эту американскую фразу — наконец-то повстречал девушку, в которой тоже оказалось достаточно жизни. Поздравляю вас; Лючия Санта, с женитьбой сына и с невесткой — в американском стиле.
Новость была настолько ошеломляющей, что Октавия с матерью сначала не могли вымолвить ни слова. Старуха хотела раздразнить их и таким образом позволить им излить гнев на себя; теперь же она закудахтала в подобии хохота, отчего ее древние кости, обтянутые черной материей, мелко затряслись.
— Нет, нет, Лючия Санта, — проговорила она, задыхаясь, — вы уж простите меня, я здесь всецело на вашей стороне, но что за мерзавец ваш Лоренцо! Cue mascaizone. Нет, это уж слишком!
Но тут она увидела, как окаменело лицо подруги, как плотно сжаты ее губы. Выходит, она нанесла ей смертельное оскорбление. Она угомонилась и придала своему костлявому лицу серьезность, соответствующую ее преклонным годам. Впрочем, она все равно не могла относиться к их горю с должной серьезностью.
— Еще раз прошу прощения, — снова заговорила она. — Но скажите, чего еще вы ожидали от сыночка-развратника? Неужели вы предпочли бы, чтобы его поколотили или вообще прикончили? Ваш сын вовсе не глуп, Лючия Санта! Синьора Ле Чинглата, которая не была способна зачать на протяжении двадцати лет, и синьор Ле Чинглата, женатый вторично, с сорокалетним опытом супружеской жизни, которому никак не удавалось стать отцом, наконец-то осчастливлены! — Она насмешливо покачала головой. — Хвала милостивому господу! Супруг Ле Чинглата вообразил было, что обязан счастью кое-кому поближе, и принялся точить нож, чтобы возвратить долг. Тогда бесстыжая Ле Чинглата и удумала женить вашего сынка. Представить себе только — женщина, рожденная и воспитанная в Италии!… О Америка — страна, не ведающая стыда!
При этих ее словах Лючия Санта воздела к потолку угрожающий перст, безмолвно проклиная наглых Ле Чинглата, и тут же приготовилась слушать дальше. Тетушка Лоуке продолжала:
— Ваш сын попал в западню к тем самым тиграм, которых так бездумно приручил. Стоит Ле Чинглата шепнуть своему муженьку хотя бы словечко — и он расстанется с жизнью. С другой стороны, если он вздумает подарить этой старой шлюхе надежду, то мало ли что может случиться? Только и жди нового бесчестья. Вдруг она отравит своего старика — тогда жариться им обоим на электрическом стуле! Но вы знаете своего сына — он умен, он сделал все возможное, чтобы никто не услышал от него «нет». Он мчится в муниципалитет и женится на молоденькой невинной итальянке, которая, еще будучи в косичках, смотрела во все глаза, как он гарцует на лошади по Десятой авеню, не смея с ним заговорить. Никто не знал, что они знакомы, он никогда не разговаривал с ней при людях. Ее родители живут на Тридцать первой стрит — Марконоцци, достойные люди, но беднейшие из бедных. Ну и хитрюга ваш сынок — быть ему священником!
— У девушки хорошая репутация? — спокойно спросила мать.
Тетушка Лоуке издала непристойный смешок.
— Такие, как ваш сын, женятся только на безупречных девицах. Такова уж их философия. Кто больше развратника ценит девственниц? Но она — вот такая спичка. — Старуха продемонстрировала костлявый палец с узловатыми суставами, выглядевший хуже самой похабной картинки. — Клянусь богом, он переломит ее надвое, как тростинку. — Она истово перекрестилась.
Октавия была вне себя от гнева: она стыдилась этого брака, столь типичного среди бедняков, стыдилась скандала и мерзости, в которой барахтается брат. Что за отвратительная необузданность заразила всех вокруг? Однако она с удивлением заметила, что мать уже забыла о тревогах и даже слегка улыбается. Октавии было невдомек, что это известие, пусть удивительное и повергающее в оцепенение, новость, которую лучше было вовсе не слышать, на самом деле относится к разряду желанных. Как же иначе, если мать готовилась к тому, что станут реальностью куда худшие кошмары? Она страшилась неведомых хворей, смертоносных извержений похоти, тюрьмы, электрического стула — все было возможно, все могло обрушиться на нее в любую минуту. Лоренцо вполне мог жениться на шлюхе, неряхе, даже ирландке. Да, его женитьба поспешна, но это случается с бедняками сплошь и рядом, и в этом еще нет бесчестья; вот родители девушки — те могут считать себя обесчещенными…
— Все будут воображать худшее, — высказала Октавия общие мысли. — Проклятый плут!
Однако Лючия Санта залилась беззаботным хохотом: ее сынок оказался хитрецом, он отменно надул семейку Ле Чинглата!
— Где он сейчас, мой расчудесный сын? — спросила она тетушку Лоуке.
Та настаивала:
— Дайте мне закончить. Теперь Ле Чинглата не сомневается, что стал отцом. Женщине достаточно взять мужчину за оба уха и заставить поползать перед ней на коленях — после этого она может делать с.ним все, что ей вздумается. Нет, загвоздка в другом: надо обо всем рассказать матери девушки, то есть невесты. Вот в чем проблема! Их гордость под стать их бедности. Они сочтут свою дочь опозоренной.
