Дамам на все наплевать - Чейни Питер (мир бесплатных книг TXT) 📗
Я обратился к Перейре,
— Мне нужно поговорить с тобой и с Фернандесом. Поэтому лучше закрой свое заведение, пускай все твои гости поскорей разойдутся.
Перейра, Фернандес и все остальные покинули, зал. Минуты через три-четыре снизу донесся шум отъезжающих автомобилей, гости уехали. Я подошел к буфету и налил себе бокал виски. Минут через десять вошел Перейра и сказал, что все уехали и что нам лучше пройти в его кабинет, там будет удобней разговаривать. Я последовал за ним в кабинет. Там уже сидел Фернандес с сигарой во рту. На столе перед ним стоял стакан с виски.
— Что ж, мистер Кошен, — сказал он. — Все вышло так, как я и предполагал. Я знал, что это сделала она.
Перейра подал мне сигарету и дал прикурить.
— По-моему, все сработано нами четко, — с гордостью заявил я. — С самого начала было совершенно ясно, что именно Генриетта была той женщиной, которая выскочила из машины Грэнворта и включила передачу, чтобы машина грохнулась в реку. Но до сегодняшнего вечера у меня не было доказательств этому. А сейчас я получил из Нью-Йорка телеграмму, в которой говорится, что горничная Мэри Дубинэ и ночной сторож с Коттон Уорф опознали ее одежду. Для меня этого вполне достаточно, и я считаю, что дело закончено.
— Вы полагаете, что она занималась и печатанием фальшивых облигаций? — спросил Фернандес.
— Нет, — ответил я. — Она не могла сама их печатать, это делал кто-то другой. Кто именно, мне пока неизвестно. Но когда я поговорю с ней в тюрьме завтра утром, у нее, вероятно, появится желание быть со мной несколько более откровенной, чем до сих пор.
Фернандес встал и налил себе еще один бокал виски. Наблюдая за ним, я видел, что парень до смерти доволен собой.
— А мне определенно жаль эту даму, — сокрушенно вздохнул он. — Она попала в ужасно неприятное положение, и, надо думать, ей будет очень трудно выкрутиться из него. Для этого надо иметь очень светлую голову.
— Вот это справедливые слова, — поддержал я его. — Но женщин вообще всегда трудно понять и разгадать. Да, между прочим, Фернандес, — продолжал я, — что это у тебя была за гениальная идея назвать себя Фернандесом и приехать сюда сразу после смерти Грэнворта Эймса?
Он взглянул на меня несколько растерянно.
— Надо же мне было что-нибудь делать, — ответил он. — Я и раньше встречался с Перейрой, когда примерно год тому назад привозил сюда Эймса. А Фернандесом я стал называть себя потому, что это имя звучит более красиво, чём Термигло.
Он довольно вызывающе посмотрел на меня.
— Вас еще что-нибудь интересует? — спросил он.
— Нет, — ответил я ему. — А в тот вечер, перед смертью Эймса, ты был выходной? Да?
— Совершенно верно, — подтвердил он. — У меня был выходной день. Ну и что из этого?
— Да так, ничего, — сказал я. — Просто я решил поинтересоваться, где ты был в это время. Вероятно, ты где-нибудь провел тот вечер, и, может быть, кто-нибудь тебя видел? Где?
Он засмеялся.
— Конечно, — сказал он. — Если вам это обязательно нужно знать, я могу сказать. С горничной Мэри ходил в кино. Я не знал, что вы потребуете от меня алиби.
— Речь здесь не идет об алиби, Фернандес, — успокоил я его. — Просто мне интересно знать, кто и где был в тот вечер.
Он бросил на Перейру быстрый взгляд. Я подошел к маленькому столику и налил себе еще бокал виски. И только я успел пригубить его, как раздался телефонный звонок. Фернандес взял трубку и кивнул мне.
— Это вас, — сказал он. — Меттс, начальник полиции Палм Спрингса, просит позвать вас.
— Эй, слушай, Лемми! — прогремел в трубку Меттс. — Здесь грозят свадьбой, и я не знаю, как мне поступить. Полагаю, что о'кей!
— О чем ты говоришь, Меттс? — удивился я. — Кто на ком собирается жениться и почему? Какое это имеет отношение ко мне? Я думал, что у тебя там совершилось преступление или еще что-нибудь. Кто там у тебя рехнулся и решил окрутиться?
— Генриетта с Мэлони. Когда их привезли сюда, Мэлони заявил, что ты арестовал Генриетту по обвинению в убийстве Грэнворта Эймса и за распространение фальшивых облигаций и что ты подлец. Он сказал мне также, что Генриетта в ужасном положении. У нее совсем нет денег, а тут еще ты оклеветал ее, обвинив в таких тяжких преступлениях, и он решил, что самое лучшее, что он может сделать, так это жениться на ней. Он утверждает, что уже говорил с ней по этому поводу и что он должен обязательно это сделать, чтобы хоть кто-нибудь мог о ней позаботиться, нанять адвоката и вообще поддержать ее. Генриетта настолько потрясена всем случившимся, что готова согласиться на все. Ну что я мог ему сказать? Оба они жители здешних мест и имеют право пожениться. Поэтому я позвонил в мэрию, и их сотрудник явится сюда примерно через полчаса, чтобы соединить их брачными узами. Но потом мне пришло в голову, что об этом надо поставить в известность тебя. Вот поэтому я и решил позвонить тебе, чтобы ты был в курсе дела.
— Спасибо тебе, Меттс, — сказал я. — Я сейчас же еду к тебе и думаю, что немедленно же отменю эту свадьбу. Слушай, какого же черта затеял там Мэлони эту аферу? Он что, хочет превратить твое полицейское управление во дворец бракосочетаний?
Но ты ничего им не говори до тех пор, пока я не приеду. Просто задержи эту свадебную церемонию и все. Ну, смотри, чтобы никакой свадьбы ни в коем случае не состоялось. Ты понял меня?
Он сказал, что понял, и повесил трубку.
— Фернандес, — сказал я. — Я вот все думал, почему это ты сначала так стремился жениться на Генриетте, потом вдруг совершенно неожиданно дал задний ход? Наверно, это произошло потому, что ты решил, что она замешана в деле с фальшивомонетчиками?
— Именно поэтому, — с некоторой поспешностью подтвердил Фернандес. — А когда вы приехали сюда, я понял, что она имеет непосредственное отношение и к смерти Эймса. Вот я и раздумал жениться на ней.
— Понятно, понятно, — сказал я. — Что ж, мне, пожалуй, пора ехать. Но вот что я еще должен сказать вам, ребята. Вероятно, я попрошу вас обоих совершить со мной прогулку в Нью-Йорк. Я хочу выставить вас свидетелями по делу Генриетты. Во всяком случае, окружной прокурор захочет выслушать вас.
Перейра начал было что-то лепетать насчет того, что он не может оставить без присмотра свое заведение, но Фернандес остановил его возражения.
— Если, по вашему мнению, мы должны ехать, мы, конечно, поедем, — сказал он. — Откровенно говоря, неплохо за казенный счет провести несколько дней в Нью-Йорке.
— • О'кей! — поставил я точку. — Значит, будьте готовы завтра выехать со мной в Нью-Йорк. Если у вас есть какие-нибудь дела, займитесь ими сейчас же, потому что поедем мы рано утром. Ну, пока, ребята, завтра увидимся.
Я сел в машину и примерно полмили ехал на полной скорости. Потом поехал помедленнее, потому что высматривал полицейского, который согласно уговору с Меттсом должен был прибыть сюда в мое распоряжение. Минуты через две я увидел его. Он сидел за деревом недалеко от дороги.
— Поезжай как можно скорее на гасиенду Алтмира, но так, чтобы тебя никто не видел, — приказал я ему. — Внимательно наблюдай за гасиендой. Там сейчас только Перейра и Фернандес. Если они куда-нибудь поедут, следуй за ними, но я думаю, что они никуда не двинутся. Я вернусь примерно через час.
Я поехал дальше. Я мчался так, как будто мне в штаны насыпали горячего свинца. Спешил я потому, что мне необходимо было во что бы то ни стало приостановить эту свадебную комедию.
Но, как следует обдумав всю ситуацию, я решил, что в конце концов какое мне дело до того, что Генриетта выходит замуж за Мэлони? Мне-то ведь это совершенно безразлично. Правда, потом у этой дамы могут возникнуть кое-какие удобства в связи с этой свадьбой, но… Какое мне дело?
Моя старушка мама часто говорила, что есть только одна вещь хуже одной женщины — это две женщины. Я считаю, что царь Соломон был просто чокнутый. Подумать только, возиться с четырьмя сотнями баб и при этом стараться угодить всей этой команде. Конечно, в древности мужчины были совсем другие. Настоящие мужчины! И если вы читали какую-нибудь историческую литературу, вы должны были заметить, что от столетия к столетию темперамент мужчин все больше и больше остывал. Возьмите хотя бы этого английского парня, Генриха Восьмого. Мы считаем, что он настоящий мужчина, потому что у него было шесть жен. Но по сравнению с царем Соломоном он просто сосунок. В самом деле, что такое шесть жен по сравнению с четырьмя сотнями?
