Анна, где ты? - Вентворт Патриция (читать книги регистрация TXT) 📗
Все ясно. Кто-то хочет, чтобы она отсюда убралась. Чтобы перестала искать Анну. Почему? Ответ возник в мыслях сразу, не менее зловеще: потому что Анна здесь. А если не она сама, то улика, которая подведет к тому, что с ней случилось. Кто-то хочет, чтобы Томазина уехала. Чтобы думала, что Анна намеренно с ней порвала — не хотела иметь ничего общего. Если Томазина действительно в это поверит, то уберется восвояси и не будет доставлять кому-то неприятности.
Она вскинула голову.
Что значит «кому-то»? Она отлично знает, что Миранде, которая разыграла этот фокус, и Августусу Ремингтону, который сказал, что она отлично с этим справилась и все сделала как надо. Если бы она не вернулась за платком, то, может, не заподозрила бы подвоха. Но это не факт, ибо была одна маленькая деталь… Она ее отметила, а обдумать решила позже. В тот момент ей было не до размышлений, она даже про платок забыла. Но теперь, когда у нее было время подумать, эта маленькая деталь наверняка подсказала бы ей, что ее одурачили, даже если бы она не слышала самодовольного высказывания Августуса Ремингтона.
Деталь вроде бы пустячная. Пятно пудры на фиолетовой тоге Миранды, на ее плече. Пятно пудры появилось, когда включили свет; обычная пудра зеленоватого оттенка. Кто угодно может испачкать пудрой платье. Но когда Миранда долго-долго трясла ей руку, этого пятна не было. Не было, когда она угощала ее сандвичами и пирогом, в этом Томазина могла поклясться. После сеанса она увидела, как Миранда поднимает руку к голове, как бы просыпаясь; она выглядела как привидение — совершенно зеленая, и это усиливало эффект. Конечно, нетрудно стать зеленой, если в руке у тебя ватка с зеленой пудрой. Она отчетливо помнила, как Миранда провела рукой по лицу, глазам, бровям. Это выглядело вполне естественно, так делает сонный человек, или если у него болит голова, или он только что проснулся. Но Миранда таким образом наносила пудру на лицо и слегка запачкала платье!
Злость, бурно отполыхав, перешла в стадию ровного горения. Когда слишком злишься, то невозможно думать, а ей нужно было думать.
Некоторое время она думала, и все встало на свои места Они хотят, чтобы она уехала. Они взяли слова из ее объявления: «Анна, где ты?» Она обращалась по имени и подписалась «Томазина». Стало быть, кто-то, кто прочел это объявление, знал, что «Анна» — это Анна Бол, а «Томазина» — Томазина Эллиот. Судя по всему, объявление прочла сама Анна. Но как они заставили ее проговориться? Есть страшные способы заставить человека говорить. Ей вспомнились собственные слова, сказанные во время ссоры с Питером «В старых домах есть подвалы». Что, если Анну заперли в таком подвале? Тогда эти слова она произнесла в пылу спора. Теперь они возникли в мыслях иначе: в результате холодных рассуждений, отчего стали особенно пугающими.
Предположим, что все так и есть. Для трюка, который они с ней проделали, должна быть веская причина. И если Анна заперта в разрушенной части дома или в подвале — это и есть причина. Если она находится здесь, то жива ли? Или умерла и ее закопали в подполе? Но если жива, то каждый миг ей кажется часом. Как она сама сможет есть и пить, ложиться спать и вставать, зная, что где-то рядом томится в заточении Анна Бол? Нет, этого ей не вынести.
Томазина продолжала обдумывать ситуацию.
Глава 30
Если бы сестры Тремлет меньше болтали сами, они бы заметили, что Томазина почти все время молчала, но у них всегда было так много чего сказать, и каждая так стремилась не упустить возможность высказаться, что ей не нужно было заботиться о поддержании разговора. Сестер как раз весьма устраивала гостья, которой достаточно только слушать других.
Конечно, прежде всего им хотелось обсудить транс Миранды и загадочное послание. Анну Бол они не любили — «Мы ее почти не знали, и, надо сказать, она не умела прилично вести себя в обществе. Но все равно не хотелось бы, чтобы с ней что-то случилось.
— А если все-таки случилось, то почему она пожелала связаться именно с нами? — спросила Элейн.
— Это какая-то непостижимая тайна, — сказала Гвинет. — Вас, дорогая Томазина, она знать не могла; но раз она сказала: «Я не хочу, чтобы она знала» — значит, это не Августус.
— Остаемся только я и Гвинет, — ввернула Элейн.
— А мы были с ней почти незнакомы, — добавила Гвинет. После чего ее сестра разразилась длинной речью:
— Но такие сообщения очень часто бывают не к месту, как в случае с мисс Браун — или Джонс? — не помню с кем, но она то ли племянница, то ли кузина, то ли подруга миссис Хаукинс, которая жила в Вишмире, когда там была ваша тетя. Она решилась поехать в Лондон к медиуму, потому что молодой человек, с которым она была почти помолвлена, перестал писать через месяц или через два после того, как отправился в Южную Америку. Она боялась, что с ним что-то случилось. Она все рассказала медиуму, та посмотрела в кристалл и сказала, что видит корабль, входящий в иностранный порт, и это, конечно, было правильно, потому что он ей пару раз написал, когда приехал. Потом она увидела черную женщину и что-то вроде облака. А под конец увидела похороны. Конечно, мисс Джонс — или Браун, не помню, кто из них, — ужасно расстроилась и решила, что ее жених умер. Но он был живехонек! Позже она узнала, что он женился на чилийке и у них четверо детей. Так что кристалл правильно показал черную девушку, ну а похороны могли относиться к старухе Пондлеби, которая жила рядом, она умерла через три недели после того сеанса. Ей было за девяносто, она много лет была прикована к постели, так что никто не удивился. Но как я сказала, кристалл только показывает…
Ей не удалось это обосновать, потому что пока она переводила дух, Гвинет начала излагать историю о молодом человеке, который был связан через жену с очаровательной миссис Хьюгес, которая была дальней родственницей лорда Думблета. Оказывается, этот молодой человек трижды видел во сне, что на дерби победила серая лошадь, во сне он знал ее кличку и цвета формы жокея, но, когда просыпался, не мог вспомнить.
— Он точно помнил только, что на дерби победила серая лошадь. Он пошел к знаменитому медиуму, она первым делом поинтересовалась, будет ли в забеге участвовать серая лошадь, но их, к сожалению, оказалось две. Тогда она посмотрела на его руку и сказала, что он на пороге великой удачи и все зависит от того, каким будет его следующий шаг. А он действительно был, так сказать, на перепутье. Решал, поехать ли ему в Южную Африку работать в полиции или устроиться на службу в бирмингемский банк. Но, конечно, если он получит солидный выигрыш на скачках в Дерби, ему не придется тащиться в Африку или прозябать а банке. Медиум посмотрела в кристалл и увидела там серую лошадь, но под каким номером она шла, видно не было. Она просто скакала среди других лошадей, но медиум не могла разобрать цветов жокея или какой он был, единственное, что она могла сказать почти с полной уверенностью, что на нем была буква X. Как только она это сказала, родственник миссис Хьюгес воодушевился и сказал, что у него сложилось такое же впечатление. Но это ничего им не давало, потому что кличка одной серой была Хумбольд, а второй — Херинг Айз. Медиум попыталась еще раз, но увидела только клубы пыли. На самом же деле результат скачек был таков: одну серую лошадь дисквалифицировали, а другая пришла последней. И бедный молодой человек поехал-таки в Южную Африку, а что с ним было дальше, не знаю, потому что миссис Хьюгес уехала из Вишмира.
Они два часа вспоминали всякие истории про медиумов. Томазина кротко им внимала, моля бога, чтобы они снова не заговорили об Анне Бол. Она изображала живейший интерес и время от времени что-нибудь бормотала. Все эти истории убеждали только в одном — как охотно люди верят в то, во что хотят верить.
В десять часов они попили чаю и пошли спать. Вернее, спать пошли сестры. Томазина же, выключив свет, сидела в темноте, считая удары часов в гостиной, отбивавших каждые четверть часа. Она решила ждать до половины двенадцатого. Время тянулось невыносимо долго, и становилось все холоднее. Дом накрывал тишиной, словно плотным покрывалом. Всякий раз, как начинали бить часы, их звук в этом безмолвии становился все более пугающим. Она и ждала его, и боялась. Так бывает при вспышке магнезии, когда смотришь в объектив фотокамеры.
