Хрустальная гробница Богини - Володарская Ольга Геннадьевна (список книг .TXT) 📗
– Не женщина – БОГИНЯ, – прошептал Ленчик, впившись взглядом в портрет. – Какие глаза, какой рот… А волосы…
Еще не до конца поняв, что Ленчик всерьез увлекся журнальной барышней, Аня небрежно бросила:
– Да это, наверное, парик!
Реакцией на ее реплику был сильный удар по лицу.
– Не смей так говорить! – прорычал Ленчик и треснул Аню еще раз, уже по уху. – Ты мизинца ее не стоишь. Ни одна из вас не стоит… – Он расправил фото такими чувственными движениями, словно не бумагу гладил, а ласкал изображенную на ней женщину. – Я бы все отдал, чтобы обладать такой… Но это невозможно… – Ленчик прикусил своими кроличьими зубами нижнюю губу, а когда на ней выступила кровь, слизнул ее и повторил: – Не-воз-мож-но!
Немного придя в себя после ударов (в ухе до сих пор шумело, но она перестала обращать внимание на такие мелочи), Аня поинтересовалась:
– Вы знаете, кто эта девушка?
– Ее зовут Эва.
– Она модель или актриса?
– Актрисы все шлюхи, – скривил все еще кровоточащую губу Ленчик. – Как и модели. Эва ни то, ни другое. Она БОГИНЯ!
Ане так и хотелось сказать, что БОГИНИ не снимаются для журналов, а вот модели и актрисы – да, но она промолчала. А вот Ленчик все никак не мог выговориться:
– Я не представлял, что есть такие женщины на свете. Просто красивых море. В каждом журнале, в каждом голливудском фильме. На конкурсах красоты их вообще пачки! Но они все такие… такие… как манекены в магазинах. Идеальные пропорции и пустые нарисованные глаза! Есть другие, с огнем и живостью, но шлюхи! Видно сразу! А Эва… Она другая… Спустившаяся с небес на землю БОГИНЯ!
Аня покосилась на портрет «богини» и ничего такого уж неземного в лице девушки не увидела. Красивая, тут не поспоришь. Сексуальная. Ухоженная. Но ничем особо не отличающаяся от таких же, как она, моделей с обложки. У этой разве что взгляд более загадочный да формы попышнее. Другие худые, как щепки, а эта в теле…
Пока Аня размышляла над этим, Ленчик шагнул к стене у изголовья ее топчана, приложил к ней портрет Эвы, полюбовался на него, после чего достал из кармана скотч (он всегда таскал его с собой на случай, если понадобится заклеить Ане рот) и прилепил им журнальный лист с изображением своей богини. После развернулся и, не глянув на свою пленницу, вышел. Фонарь он забрал с собой. Так впервые за четыре месяца Аня осталась в кромешной тьме.
Неделю Ленчик с Аней не разговаривал. И книг ей не читал. Есть носил через день, а когда она попросила у него кусок мыла (прежний кончился), Ленчик плюнул ей в лицо. А потом еще побил. И заставил ублажить его мерзким способом. А пока Аня делала это, он не отрывал взгляда от портрета Эвы, бормоча что-то непристойно-любовное…
Еще через неделю Ленчик избил Аню так, что она не могла встать с топчана целые сутки. Во время экзекуции он тоже смотрел на Эву. Как будто приносил Аню ей в жертву.
Спустя еще три дня он притащил два новых Эвиных портрета. Повесил их рядом со старым и весь вечер со своего «иконостаса» глаз не спускал. А утром заявился к Ане с пакетом, в котором лежала краска для волос цвета «вороново крыло», лак, темная тональная основа, персиковые румяна, тушь и перламутровая помада – за всем этим Ленчик съездил в районный центр, так как в поселковом магазинчике делать такие покупки опасался. Вся косметика была не очень хорошего качества, дешевая, зато тщательно подобранная (именно такими оттенками пользовалась Эва). Напрашивалась мысль, что Ленчик выбирал ее, сверяясь с очередной фотографией своей богини. Кроме этого, он приобрел кусок блестящей ткани, туфли на шпильке, кружевное белье и чулки. Из материала Ане надлежало сшить платье на тонких бретелях (в таком Эва позировала для рекламы шоколада на фото номер два), а в исподнее облачиться сразу после того, как волосы и лицо будут покрашены надлежащим образом. Еще Ленчик повелел Ане подрезать лохмы и выстричь челку. Но, вспомнив об осторожности, сказал, что сделает это сам. После этого он отправился за теплой водой, шампунем, ножницами, а Аня начала разводить краску.
Спустя два с половиной часа Аня предстала перед Ленчиком преображенной. Изменив цвет волос, обзаведясь челкой, смуглой кожей, бровями вразлет, сочными губами, сменив свое тряпье на красивое белье и чулки, она перестала быть на себя похожей. Однако и не стала походить на Эву. Эрзац. Дешевая копия. Китайская подделка «под фирму €» …
Поняв это, Аня с ужасом ждала смертного приговора (в лучшем случае – в переносном смысле, в худшем – в прямом), но Ленчик, как ни странно, остался результатом доволен. Осмотрев новоявленную «богиню» со всех сторон, он велел ей лечь на топчан и принять соблазнительную позу – точно такую, как на фото номер три. И стоило только Ане расположиться, как Ленчик накинулся на нее с такой страстью, какую он не демонстрировал, пожалуй, никогда. И кончил непривычно быстро, но потом долго муслякал Анино тело, бормоча, как в бреду: «Моя Эва, моя богиня…»
С того дня Аня перестала существовать, уступив место на продавленном топчане Эве. Именно ее хотел видеть в своем доме Ленчик, с ней хотел разговаривать, ужинать, заниматься сексом. Он и обращаться к Ане стал не иначе как Эва…
«Эва, не хочешь принять ванну?»
«Эва, тебе понравились духи, что я купил для тебя?»
«Эва, смени это платье на другое, то, что ты надевала, снимаясь для рекламы новых „Жигулей“… А потом ляг так, чтобы мне видно было твои трусики…»
«Эва, не поцелуешь ли меня сюда? И сюда… Ниже, ниже, моя богиня…»
Поначалу Аня радовалась такому положению дел, ибо к Эве Ленчик относился все же лучше, чем к Ане, но со временем роль ей стала даваться все труднее. Во-первых, постоянно приходилось следить за мимикой, движениями (поворачивать голову, поводить плечами, хмуриться она должна была в точности как оригинал), носить синтетическое белье, от которого чесалось тело, краситься, желательно не раскрывать рта (стоило ей сделать это, как становился виден гнилой передний зуб), а если раскрывать, то только для того, чтобы сказать, как она, Эва, его любит, как она благодарна ему за заботу и ласку. И как хорош Ленчик в постели! Ну просто лучше не бывает… Это во-первых, а во-вторых, Ане казалось, что еще несколько месяцев такой жизни, и она просто сойдет с ума. Ее и так не покидало чувство, что за то время, что она живет под личиной Эвы, в ней все меньше и меньше ее самой. Словно ее вытесняют из собственного тела! Но то нечто, что готово поселиться в нем, в этом теле, совсем не Эва, а мерзкое, злобное, мстительное, готовое к подлости существо, ненавидящее всех без исключения. Ненавидящее только за то, что им хорошо, когда ей так плохо…
…Где-то в начале зимы Ленчик притащил в каморку бутылку шампанского и красиво перевязанный сверток, чем крайне удивил Аню. За неполные два года заточения она не сделала ни глотка спиртного. Ленчик не давал ей даже пива. Дважды приносил сок, но и его выпивал почти в одиночку, наливая пленнице лишь стакан. А уж о подарках, перевязанных ленточкой, говорить вообще не приходилось. То немногое, что Ленчик ей (не ей, конечно, а Эве) преподносил, было просто завернуто в пакет. Обычно это были всякие мелочи: косметические средства, вульгарное белье, лоскут ткани, из которого надлежит пошить очередное сногсшибательное одеяние. А тут – весьма внушительный сверток, размером с обувную коробку. Да еще с бантом! И шампанское! А главное, за что? В последний месяц Ленчик Аней был сильно недоволен. Она все меньше и меньше напоминала ему Эву и совершенно не возбуждала. Из-за этого Ленчик злился и бил девушку чаще, чем раньше. А так как с синяками и кровоподтеками Аня отличалась от оригинала еще сильнее, то он просто сатанел…
Но в этот день он был непривычно весел.
– Здравствуй, моя богиня! – поприветствовал он Аню, впервые за последние недели назвав ее «моей богиней». – Смотри, что я принес по случаю праздника!
Несмотря на то что в числах и днях недели Аня за время заточения перестала ориентироваться, она примерно знала, что сейчас либо конец ноября, либо начало декабря, а никаких праздников в этом временном отрезке припомнить не могла. Тем более Ленчик не поздравлял ее даже с Новым годом. Тогда чего сейчас решил?
