Острые предметы - Флинн Гиллиан (книги без сокращений txt) 📗
– Эмма, я всегда за тобой смотрю. Помни об этом.
Может быть, сестра заходила к нему без приглашения, рылась в его вещах. Или ложилась в его постель и там его ждала.
– Теперь, конечно, смотришь, – сказала она со смехом, широко расставив ноги. На ее лицо падали тени, и оно стало казаться пятнистым и страшным.
– Настанет и твой черед, Эмма, – заметил он. – Причем скоро.
– Ну, ты герой. Понятно, – ответила сестра.
Кайли подняла голову, туманным взглядом посмотрела на нее, улыбнулась и снова легла.
– А еще терпеливый.
– Терпение тебе понадобится. – Она послала ему воздушный поцелуй.
Мне было тошно – как от маминого «Амаретто сауэр», так и от этого флирта. Мне не нравилось, что Джон Кин заигрывает с Эммой, хоть она его и провоцирует. Это всего лишь тринадцатилетняя девчонка.
– Привет! – сказала я.
Эмма обернулась и помахала мне рукой. Две подруги подняли головы, затем снова легли. Джон зачерпнул воды из бассейна, умыл лицо и только потом изобразил улыбку. Очевидно, вспоминал разговор, раздумывая, что из него я могла услышать. Я стояла напротив середины бассейна, одинаково далеко от девочек и Джона, потом направилась к юноше и остановилась в нескольких шагах от него.
– Вы читали статью? – спросила я.
Он кивнул.
– Да, спасибо, мне понравилось. Во всяком случае, то, что про Натали.
– Я пришла побеседовать с Мередит о Уинд-Гапе и, может быть, задам ей несколько вопросов о вашей сестре, – сказала я. – Не возражаете?
Он пожал плечами.
– Нет, конечно. Только она еще не пришла. Она готовила чай и заметила, что кончился сахар. Переполошилась, побежала в магазин. Даже накраситься не успела.
– Вот ужас-то.
– Для Мередит – да.
– Как вы себя чувствуете в Уинд-Гапе?
– Эх… нормально, – ответил он. Стал поглаживать себе руку. Переживает. Мне стало его жаль. – Не знаю, лучше ли где-то еще, так что мне сравнивать трудно. Понимаете?
– Вы хотите сказать: «Здесь просто невыносимо, тоска смертельная, но я не знаю, где лучше»? – предположила я.
Он повернулся и посмотрел на меня. В его голубых глазах отражался овальный бассейн.
– Именно это я и хотел сказать.
«Привыкай», – подумала я.
– Вам не хотелось бы обратиться к специалисту? – спросила я. – Думаю, что психолог мог бы оказать вам серьезную помощь.
– Ага, Джон, пусть поможет тебе справиться с кое-какими желаниями. Сдержать себя, когда тебе чего-то хочется до смерти. Нам не надо, чтобы еще какие-нибудь девочки остались без зубов.
Эмма прыгнула в бассейн и стала плавать метрах в трех от нас.
Джон вскочил, и мне на мгновение показалось, что он сейчас бросится к ней и станет душить. Но он показал ей средний палец, беззвучно открыл и закрыл рот, потом ушел в свой домик.
– Жестоко ты с ним, – заметила я.
– Зато смешно, – сказала Кайли, проплывая мимо на ярко-розовом надувном матрасе.
– Вот ненормальный, – прибавила Келси, плывя за ней.
Джоудс сидела на одеяле, упершись подбородком в колени, и молча смотрела на фургон.
– Недавно ночью ты была со мной так мила. И вдруг такая перемена, – шепотом сказала я Эмме. – В чем дело?
Она на мгновение растерялась.
– Не знаю, – ответила она. – Жаль, что так получается. Постараюсь исправиться.
Она поплыла догонять подруг, и тут в двери показалась Мередит и капризным голосом пригласила меня войти.
Дом Уилеров показался мне знакомым: мягкий плюшевый диван, журнальный столик с моделью парусника, стильная бархатная желто-зеленая оттоманка, черно-белая фотография Эйфелевой башни, снятой под углом. Весенний каталог с товарами для дома Поттери Барн. Даже лимонно-желтые тарелки, на которых Мередит сейчас подавала глазированные пирожные с ягодами.
На ней был льняной сарафан цвета неспелого персика, волосы приспущены на уши и на затылке собраны в свободный хвост – с этой прической, требующей большой аккуратности, она, должно быть, возилась минут двадцать. Мередит вдруг показалась очень похожей на мою мать. Ее скорее можно принять за дочь Адоры, чем меня. Пока она накрывала на стол, я боролась с закипающей во мне завистью. Разлив по стаканам сладкий чай, она улыбнулась.
– Не знаю, что вам наговорила моя сестра, но могу предположить, что это была какая-нибудь гадость или пошлость, поэтому прошу прощения, – сказала она. – Впрочем, вы наверняка знаете, что заводила у них Эмма.
Она посмотрела на пирожное, но, казалось, передумала его есть. Слишком красивое.
– Думаю, вы знаете Эмму лучше, чем я, – ответила я. – Похоже, они с Джоном не…
– Бедный ребенок, вечно ей не хватает внимания, – сказала она, кладя ногу на ногу. Потом поставила ноги рядом и расправила сарафан. – Эмма боится, что иссохнет и разлетится по ветру, если к ней не будет постоянно приковано внимание, особенно мальчиков.
– За что она не любит Джона? Она намекала на то, что Натали убил он.
Я достала диктофон и включила, отчасти потому, что не хотела тратить время на пустые пересуды, а также надеясь, что она скажет о Джоне что-нибудь стоящее – то, что пригодится для статьи. Если его подозревают в первую очередь, хотя бы местные жители, то мне нужен об этом комментарий.
– Такой у Эммы характер. Не сахар. Джону нравлюсь я, а не она, вот она на него и нападает. Когда еще не пытается его увести. Как будто это возможно.
– Но, как я вижу, такие слухи ходят. Многие считают Джона виновным. Как вы думаете, почему?
Она пожала плечами, выпятила нижнюю губу, посмотрела на крутящуюся пленку диктофона.
– Вы же сами понимаете – просто он приезжий. Умный, практичный и в десять раз красивее, чем любой из местных парней. Людям хочется, чтобы убийцей был он, потому что это бы значило, что… зло не из Уинд-Гапа. Что оно пришло извне. Ешьте пирожное.
– Вы верите в его невиновность? – Я откусила пирожное, и по губам размазалась глазурь.
– Конечно. Это все досужие сплетни. И все из-за того, что он поехал покататься… Что с того, здесь многие так делают. Джону просто не повезло, поехал в неурочный час.
– А что вы можете сказать о семье Кин? В частности, о Натали? И об Энн?
– Это были прелестные, очень милые и послушные малышки. Похоже, Господь забрал к себе на небо лучших девочек Уинд-Гапа.
Слова, произнесенные заученным тоном, явно были подготовлены заранее. И улыбка была наигранной. Представляю, как она ее репетировала: слабая будет выглядеть скупой, широкая – неприлично довольной. А вот эта – то, что нужно. Мужественная и оптимистичная.
– Мередит, я знаю, что вы о них другого мнения.
– Ну а что, по-вашему, я должна сказать? – спросила она резко.
– Правду.
– Не могу. Джон меня возненавидит.
– Я могу не называть вашего имени.
– Тогда какой смысл брать у меня интервью?
– Если вы знаете о девочках то, о чем другие не говорят, расскажите. Полезные сведения могут отвлечь внимание от Джона.
Мередит отпила маленький глоток чая, промокнула салфеткой уголки клубничных губ.
– Но вы не могли бы все же упомянуть мое имя где-нибудь в статье?
– Могу вас процитировать в каком-нибудь другом месте.
– Я хочу, чтобы вы написали, что Бог забрал к себе лучших девочек Уинд-Гапа, – по-детски упрямо протянула Мередит. Она сжала руки и кокетливо улыбнулась.
– Нет. Этого я писать не стану. Я процитирую ваши слова о том, что Джон приезжий и поэтому люди сплетничают о нем.
– Почему вы не можете написать то, что я хочу? – Мередит напоминала нарядную, как принцесса, пятилетнюю девочку, которая капризничает, потому что ее любимая кукла не хочет пить воображаемый чай.
– Потому что это противоречит тому, что я слышала, и потому что так никто не говорит. Это звучит фальшиво.
Разговор получался на редкость жалким и не по правилам журналистской этики. Но я должна была узнать, что она хотела мне рассказать. Мередит покрутила серебряную цепочку на шее, глядя на меня изучающим взглядом.
