Тайна Нефертити - - (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Глава 8
Впервые я вышла из погребальной камеры и увидела другие помещения гробницы.
Они и их содержимое оказались чем-то невероятным, фантастическим, но в тот момент мне было не до восторгов: страх заглушал чувство изумления. Я обвела отсутствующим взглядом изящные изгибы позолоченного трона, ряд стеклянных сосудов в расписном сундуке — их закругленные грани мерцали золотыми, алыми и синими искрами. Блоч и его люди хорошо потрудились: многое из того, что стояло на полу, исчезло, а некоторые из коробов попроще опустели.
Мое внимание привлекла большая позолоченная рака с резной крышкой, пустая внутри, но на золотом дне которой каким-то сверхъестественным образом сохранились отпечатки двух маленьких статуэток. Одна теперь находилась в сейфе Джона в институте. Другая, наверняка статуэтка мужа Нефертити, вероятно, была взята Блочем. Интересно, за сколько он ее продаст? За десять тысяч? За двадцать пять? А ведь это всего лишь один предмет из целой коллекции.
Пока я осторожно пробиралась по заваленным сокровищами помещениям, план гробницы стал мне совершенно ясен. Главная камера с саркофагом и та, что прилегала к ней, располагались в дальнем от входа конце гробницы. Затем, если смотреть с того места, где находилась я, шли две сокровищницы и зал довольно большого размера с четырьмя прямоугольными колоннами. С одной стороны от этого зала находилась крошечная камера с пустой ракой. А в дальнем его конце, как раз напротив проема, через который я вошла, был другой вход в виде величественной прямоугольной арки. За ней-то и начинался проход, который вел во внешний мир.
Луч моего фонарика пропал в дали этого коридора, вырубленного в монолите скалы. Длиной он был больше двухсот футов и неуклонно поднимался вверх. Я одолела две лестницы со стертыми от времени ступенями и крутой, усеянный осколками скалы подъем, по которому я ползла, раня в кровь руки и колени. В пыли на лестнице я увидела отпечатки ног и остановилась у последних двух ступеней, охваченная страшной догадкой. Следы на тонком слое пыли были оставлены Блочем и его командой, но под ними виднелись полустертые отпечатки ног моего отца. Он, в свою очередь, небрежно прошел по следам сандалий, оставленным три тысячелетия назад удаляющейся похоронной процессией.
Следы в пыли, не потревоженные ни ветром, ни дождем, — эфемерное напоминание о бренности человека. Они пережили тех, кто их оставил. Странно было думать, что где-то на ступенях сохранилась память о Джейке.
Следы Джейка в пыли. Вот она, его роль во всех этих событиях! То, что именно я попала в западню в джунглях хитросплетений лжи, семена которых он бездумно посеял, только усугубляло эту насмешку, поскольку Джейк не одобрил бы последнего развития событий. Будучи виноват с точки зрения закона, Джейк никогда не причинил бы вреда ни одной живой душе. Скорее всего, он считал всю эту затею чем-то вроде грандиозной шутки, а себя — Робином Гудом археологии, который грабит богачей, но богачей другой эпохи, чьи бренные тела уже не нуждаются в золоте. Да, хотя это звучит странно: для Джейка это была всего-навсего невинная забава. В своих поступках он всегда отличался детской безответственностью. Я была ему товарищем по играм и нянькой в той же степени, что и дочерью.
Стоя тут на пыльных ступенях и ощущая пыль веков в собственной глотке, я поняла, что, в конце концов, я в долгу перед мистером Блочем. Он вернул мне моего отца — лишенного в значительной степени былого блеска, но навсегда поставленного на должное место в моих воспоминаниях. Отца, которого можно было простить хотя бы потому, что по сравнению с Блочем он был не так уж плох.
Я поднялась по ступеням. Мне постоянно приходилось светить себе под ноги, чтобы не споткнуться, но у меня возникло смутное впечатление, что стены прохода расцвечены яркими рисунками и исписаны иероглифическими письменами. От подъема по высоким ступеням у меня заболели ноги. Наверное, я уже приближаюсь к выходу...
Там, по словам Блоча, он приготовил западню.
Я резко, так что едва не упала, остановилась на одной из верхних ступеней, фонарик стал скользким в моих потных руках. Блоч способен, я уверена, подстроить самую изощренную ловушку. Хотелось бы мне, чтобы он случайно обронил хоть какой-то намек на то, в чем она может заключаться. Ведь возможно все — от каменной глыбы, установленной таким образом, что она упадет и размозжит мне череп, кончая гнездом скорпионов в уголке на ступенях.
Я посветила фонариком в глубь коридора и прищурилась, чтобы хоть что-то разглядеть в наполненном пылью воздухе. Туннель простирался дальше, но мне показалось, что почти за гранью моего поля зрения, где луч тонул в темноте, я увидела еще один марш ступеней.
Я прошла следующий отрезок коридора, извиваясь, как змея, ползя на брюхе, как черепаха, тщательно подыскивая место, чтобы поставить ногу и перенести на нее свой вес, освещая фонариком каждый дюйм стены, потолка и пола. Один раз, когда на низком потолке возник темный прямоугольник тени, я окаменела от страха и сердце чуть не выскочило у меня из груди. Это оказался всего-навсего выступ скалы, не обтесанный древними строителями гробницы. Я выбилась из сил и тяжело дышала к тому времени, когда добралась до ступеней.
Их было восемь. Я стояла у их подножия и считала. Восемь ступеней и наверху, наконец, выход, дверь во внешний мир. Вот только надежно запертая. Отверстие было заблокировано каменной плитой красноватого цвета с блестящими черными вкраплениями, которая заметно отличалась от бледно-желтых стен и потолка. Те были из мягкого песчаника фивских скал, плита же — из ассуанского гранита, привезенного с южных границ Египта, чтобы служить преградой для непочтительных нарушителей покоя мертвых.
Древние египтяне обрабатывали песчаник с помощью медных орудий. До сих пор остается загадкой, каким образом они подвергали обработке более твердый гранит. А у меня ведь не было даже медных инструментов!
Я села, привалившись спиной к стене и забыв на мгновение о возможной ловушке. Потом вспомнила о ней и выскочила на середину прохода. Отсюда я смотрела в безнадежном отчаянии на ступени передо мной — такие подходящие для ловушки-сюрприза! Я и то могла бы придумать вариантов шесть, а уж у Блоча опыт в этом деле значительно богаче.
Плита была куском красивого отшлифованного гранита высотой около четырех и шириной три фута. Мне не нужно было знать остальные ее параметры, чтобы понять — ее не сдвинуть никакими силами. Такие плиты археологи называют «опускными решетками» из камня. Они часто используются в проходах гробниц и пирамид, чтобы преградить путь ворам. Это самые тяжелые каменные глыбы, какие только можно достать, весом в тысячи фунтов. Они не подвешивались и не балансировались, потому что это вовсе не двери. Это баррикады.
У меня было такое ощущение, будто моя голова — шар, набитый ватой, в ушах звенело. Воздух был очень душный, и от изнеможения и отчаяния у меня кружилась голова. Мне хотелось сесть, но я боялась, что могу угодить прямо в ловушку Блоча. Хотелось закурить, но Блоч унес мою сумочку. Кляня Блоча, я собралась выругаться позамысловатее, но озарившая мой усталый мозг идея заставила меня умолкнуть на втором же слоге.
Почему же вежливый и предупредительный Блоч, снабдивший меня коробкой с ленчем и фонариком, позаботился о том, чтобы при мне не оказалось столь же обязательной женской принадлежности, как и одежда. Моей сумочки совершенно определенно в гробнице не было, иначе я бы ее заметила. Ее содержимое не могло представлять для Блоча какой-либо угрозы, потому что в ней не было более опасного оружия, чем пилочка для ногтей. Не означает ли это, что даже никчемная пилочка для ногтей может, предположительно, принести мне какую-то пользу в моем теперешнем положении? Пилочка для ногтей, или острый осколок стекла от лампы Хассана, или пустая бутылка из-под лимонада.
Это была нелепая идея. И я будто снова услышала слова Блоча: «...сдвинуть ее под силу лишь троим мужчинам... Кроме того, я устроил там небольшую ловушку...»
