Человек, рисующий синие круги - Варгас Фред (читать книги без .txt) 📗
Спустя немного времени Адамберг позвал Данглара к себе. Он держал в руке маленький листок бумаги.
- Это железнодорожное расписание, - проговорил Адамберг. - Через пятьдесят пять минут отходит поезд на Марсильи - там родина доктора Понтье.
- Но что вам не нравится в докторе?
- То, что он мужчина.
- Опять эта история?
- Данглар, я вас предупреждал, я медлителен. Как вы думаете, вы успеете на этот поезд?
- Сегодня?
- Да, если сможете. Я хочу знать все о нашем милом докторе. В Марсильи вы найдете тех, кто был с ним знаком в молодости, еще до того момента, когда он уехал в Париж и занялся практикой. Расспросите их. Я хочу знать. Все. Что-то мы упустили.
- Вы хотите, чтобы я расспрашивал людей, но как я буду это делать, если понятия не имею, что вы ищете?
Адамберг покачал головой:
- Поезжайте туда и задавайте все мыслимые и немыслимые вопросы. Я в вас верю. И не забудьте мне позвонить.
Адамберг попрощался с Дангларом и с совершенно отсутствующим видом отправился на поиски какой-нибудь еды. Он жевал холодный завтрак по дороге в Национальную библиотеку.
Когда он вошел туда, его потрепанные черные брюки и рубашка с закатанными по локоть рукавами произвели не самое благоприятное впечатление. Он показал удостоверение и заявил, что хочет oзнакомиться со всеми имеющимися в наличии произведениями Огюстена-Луи Ле Нермора.
Данглар очутился на вокзале в Марсильи в десять минут седьмого. Посетители начали собираться в кафе на стаканчик белого вина. Всего в Марсильи было шесть кафе, и Данглар наведался в каждое, встретив там немало стариков, которым было что рассказать о Жераре Понтье. Однако то, о чем они говорили, не представляло для Данглара никакого интереса. Он скучал, слушая истории из жизни юного Жерара, тем более что не находил в них ни одной сколько-нибудь существенной зацепки. Ему казалось, что полезнее было бы собрать сведения о медицинской карьере доктора Понтье. Мало ли что могло произойти: эвтаназия, неверный диагноз… Ведь столько всего случается! Но Адамберг просил его не об этом. Комиссар послал его сюда, где ни одна живая душа ничего не знала о докторе Понтье с тех пор, как тому исполнилось двадцать четыре года.
В десять часов вечера, опьянев от местного вина и не получив никакой существенной информации, он в полном одиночестве брел по улице. Ему не хотелось возвращаться в Париж с пустыми руками. Он решил предпринять еще одну попытку хотя его совсем не радовала перспектива остаться ночевать в Марсильи. Он позвонил детям и пожелал им спокойной ночи. Хозяин последнего кафе дал ему адрес местного жителя, сдававшего комнаты, и Данглар отправился туда. «Местным жителем» оказалась пожилая дама, тут же угостившая его стаканом вина. Глаза старой женщины смотрели на Данглара так ясно и живо, что у него возникло желание поделиться с ней всеми своими тревогами.
Всю неделю Матильда пребывала в угнетенном состоянии, но никому об этом не говорила. Началось все с того, что она услышала, как Шарль возвращается домой; было половина второго ночи, а наутро стало известно об убийстве еще одной женщины. Когда наступил вечер, Шарль, злой как черт, принялся высмеивать всех и вся, чтобы только избежать объяснений. Ее терпение лопнуло, и она выставила его вон, предупредив, что он сможет вернуться только после того, как успокоится. Он очень тревожил ее, что уж там скрывать. А Клеманс той же ночью вернулась еще позже, вся в слезах, совершенно разбитая. Целый час Матильда безуспешно пыталась привести ее в чувство. Клеманс была взвинчена до предела, но признала, что ей необходимо кое-что изменить в жизни и сделать передышку, временно прекратив давать объявления. Эти объявления совсем лишают ее сил. Матильда одобрила ее решение и отослала в «Колюшку» собрать чемодан и немного отдохнуть перед дорогой. Утром она услышала, как
Клеманс тихонько спускается по лестнице, стараясь никого не разбудить, и подумала: «Впереди четыре спокойных дня». Теперь она упрекала себя за такие мысли. Клеманс обещала в среду вернуться в «Колюшку», чтобы закончить сортировку диапозитивов.
Наверное, она предчувствовала, что ее приятельница-портниха не позволит ей остаться надолго. У старушки Клеманс всегда был ясный ум. «Интересно, сколько ей лет на самом деле?» - гадала Матильда. Шестьдесят, семьдесят, а может, и больше. Однако ее темные глаза с красными веками и остренькие зубки давали весьма смутное представление о ее возрасте.
Всю неделю прекрасное лицо Шарля кривилось мерзкими злобными гримасами, а Клеманс не вернулась к обещанному сроку. Неразобранные диапозитивы валялись по всему столу. Шарль первым сказал, что исчезновение Клеманс внушает беспокойство, однако было бы совсем неплохо, если бы старушка нашла себе в поезде какого-нибудь мужчину, побежала бы за ним и позволила себя укокошить. От таких предположений Матильда пришла в ужас. В пятницу вечером, видя, что землеройка все не возвращается, она совсем было уже решилась начать ее поиски и позвонить той портнихе.
И тут Клеманс внезапно вернулась. «Черт побери»,- процедил Шарль, расположившийся на диване в гостиной Матильды и читавший книгу, набранную брайлем, легонько прикасаясь пальцами к строчкам. И все равно Матильде стало спокойнее на душе. Потом она вдруг словно впервые увидела этих двоих, прочно обосновавшихся в ее квартире: он вальяжно растянулся на ее диване, бросив белую трость на ковре; она, в неизменном черном берете, нервно сдирает с себя нейлоновое пальто. И тут Матильда подумала, что в ее доме что-то неладно.
В девять часов утра Адамберг увидел, как крайне возбужденный Данглар, прижимая палец ко лбу, ввалился в свой кабинет. Он рухнул в кресло и какое-то время пытался отдышаться.
- Извините, пожалуйста, я задыхаюсь. Я всю дорогу бежал. В Марсильи я сел на первый утренний поезд. До вас невозможно дозвониться, вы не ночуете дома.
Адамберг развел руками, словно желая сказать: «Ну, что же я могу поделать? Мы не всегда заранее знаем, в чьей постели нам суждено ночевать».
- Гениальная пожилая дама, сдавшая мне комнату, - задыхаясь, выпалил Данглар, - хорошо знала вашего милого доктора. Настолько хорошо, что тот даже вел с ней доверительные беседы. Это меня не удивляет, она действительно очень чуткая женщина. Жерар Понтье, как она сказала, впутался в историю с одной девицей, дочерью аптекаря, весьма непривлекательной, но весьма богатой. Он хотел открыть свой кабинет, а бабок-то у него не хватало. Однако в последний момент он почувствовал отвращение к себе и решил, что если начнет жизнь вот так, с подлости, то ему нечего мечтать о честной медицинской карьере. Тогда он решил пойти на попятный и бросил девицу на следующий день после помолвки, трусливо отделавшись коротеньким письмецом. Короче говоря, ничего особенного, правда? Ничего особенного, кроме имени девицы.
- Клеманс Вальмон, - произнес Адамберг.
- Точно, - выдохнул Данглар.
- Пойдемте со мной туда, - сказал Адамберг, раздавив в пепельнице едва раскуренную сигарету.
Двадцать минут спустя они уже стояли у двери дома номер 44 по улице Патриархов. Была суббота, и изнутри не доносилось ни единого звука. В квартире Клеманс по домофону никто не отвечал.
- Попробуйте позвонить Матильде Форестье, - торопливо проговорил Адамберг. Он просто извелся от нетерпения, что было на него совершенно непохоже.
- Жан-Батист Адамберг,- назвал он себя. - Откройте мне, госпожа Форестье. И поскорее.
Он взлетел по лестнице на третий этаж, к «Морскому петуху», и Матильда открыла дверь.
- Госпожа Форестье, мне нужен ключ от квартиры наверху, где живет Клеманс. У вас есть запасной?
Матильда, ни слова не говоря, принесла связку ключей с биркой «Колюшка».
- Я пойду с вами, - сказала она. Голос ее утром звучал еще более хрипло, чем днем. - У меня скверно на душе, Адамберг.
Они втроем вошли в квартиру Клеманс.
Там не было ничего. Никаких признаков жизни: ни одежды на вешалке в прихожей, ни бумаг на столе.
