Отдел дознания (СИ) - Путилов Роман Феликсович (бесплатные версии книг .txt, .fb2) 📗
Я снова взял письмо, перечитал еще раз, но никакой новой информации не получил. Суд идет, Наташа его игнорирует, тетки и баба Галя радуются.
— Ты что собираешься делать?
— Как что? В Москву лететь, разбираться.
— Понятно. Когда летишь?
— Я от твоих позвонила в агентство по продаже билетов, забронировала билет на завтра, его выкупить надо до закрытия.
— Ну тогда собирайся, поехали.
Утро следующего дня. Локация — Дорожный РОВД.
Утро выдалось суматошным. Сначала, в пять утра, я доставил Наташу, переполненную моими инструкциями, в воздушную гавань столицы Сибири, после этого, не спеша, поехал, на службу, откуда, почти сразу рванул встречаться с знакомым Наташи Серовой, которая отрекомендовала его как главного специалиста по поставкам импортных контактных линз и прочей оптики в медицинские центры и аптеки города.
Знакомый Серовой, молодой мужик лет тридцати, согласился со мной встретится, при условии, что я приеду к нему быстро, так как у него через четыре часа рейс в Москву. Черт дернул меня за язык, и я предложил добросить его в аэропорт. Но, зато я получил от него наводку на производителя контактных линз с диоптриями «-9,5» и короткий список из двух медицинских центров, которые закупали линзы от этого производителя — для этого парню хватило короткого взгляда на облатку от линзы.
А в аэропорту, тот же черт наворожил дойти до зала отлета и убедится, что Наташин самолет улетел по расписанию. Наташа сидела на подоконнике, недалеко от билетных касс, с отрешенным лицом, а вокруг нее уже кружили, как черные акулы, три лица кавказской национальности.
Все объяснилось очень просто. Я не зря удивился, что Наташе по телефону забронировали билет на самолет. Этот рейс был транзитный, борт авиакомпании «СахаЯкутия» летел через Город из далекой Якутии и желающих лететь на нем было немного. «СахаЯкутия» не подвела — прилет и вылет нужного нам самолета отложили на завтрашнее утро. Не знаю почему, но Наташу это известие выбило из колеи, она решила, что завтрашнее утро является решающим, и она никак не успевает в суд.
Пришлось хватать девушку за руку и тащить в местное отделение связи, где от имени Наташи давать телеграмму «О суде моем участии не уведомлена прошу отложить заседание неделю буду лично»
— Молодой человек, вы адрес суда не указали? — молодая связист протянула мне бланк телеграммы с проставленной ей галочкой на месте адреса получателя.
— А там райцентр очень маленький, совсем деревня, у районного суда адреса нет. Вы так отправляйте, там почтальон знает, куда отнести. — не моргнув глазом, соврал я и сотрудник узла связи, пожав плечиками, начала деловито считать слова и стоимость отправления по тарифу «молния».
— Ну все, все устроилось, а ты плакала. Сегодня телеграмма будет в суде, так что все в порядке, ты суд уведомила, что твои права, как ответчика, нарушаются. А теперь поехали домой, завтра я тебя опять, с утра пораньше, сюда привезу. Даже чемодан можно из багажника не доставать.
— У меня зубная щетка в чемодане. — Наташа уткнулась мне в грудь лицом и замерла.
— Ничего, по дороге еще одну купим. — я приобнял заплаканную девушку за плечо и повел в сторону выхода из аэропорта.
В то благословенное время аэропорты, да и остальные хозяйствующие субъекты, еще не знали кормушек из шлагбаума на въезде и выезде и пятнадцатиминутного интервала бесплатной парковки. В лучшем случае натягивали через проезд бельевой шпагат и садили дядечку алкоголического внешнего вида, который, если ты не знал пароль для бесплатного въезда, за символическую сумму эквивалентную стоимости пачки недорогих сигарет, впускал всех желающих проехать.
Пароль для бесплатного въезда обычно должен был произноситься мужественным голосом, обладателем брутального лица, желательно, с трехдневной щетиной, и состоял из вольного набора матерных выражений. Если вы все делали как написано выше, пароль считался верным, и вы проезжали.
Так, о чем это я? А, вспомнил. Шлагбаумов не было, мой «Ниссан» притерся на краю большой площади перед зданием аэровокзала. Пока я усаживал Наташу в салон, к на подошли трое кавказцев, у которых из-под носа я увел, как они посчитали, их законную добычу.
— Эй, земляк, до Города добрось? — самый большой и наглый потянулся к ручке двери.
Честное слово, карабин из багажника я достал, чтобы поудобнее положить Наташин чемодан, но парни сразу поскучнели и, очевидно, вспомнив о неотложных делах, не прощаясь, двинулись обратно к зданию аэровокзала.
— Паша, я же ничего не знаю, не разбираюсь в этих делах. — всю дорогу до дома накручивала себя Наташа: — Как я в суде буду? Скажу что-то не то и все…
— Ничего не бойся. Ты, главное, мне исковое заявление пришли по фототелеграфу или факсу. Я дома тебе надиктую номера, куда можно для меня факс прислать.
Я вспомнил, что в кабинете у меня валяется факсимильный аппарат, изъятый во время суточного дежурства, который так и остался бесхозным, так как установить, откуда его украли не представилось возможным. Так почему его не подключить к телефонной линии в кабинете? А то техника лежит без дела уже месяц, только устаревает морально и физически.
— Ты не бойся, если в чем-то сомневаешься, так и говори — мне вопрос не понятен, прошу повторить его, другими словами. И, главное звони мне почаще. Если будет необходимость, то я брошу все и приеду, но пока с твоим делом неизвестно, что происходит, я свои дела бросить не могу, сама понимаешь, меня так просто со службы никто не отпустит.
Утро следующего дня было повтором утра вчерашнего. Самолет из Якутии долетел по вчерашнему расписанию, дозаправился, принял на борт пассажиров, в том числе и мою девочку, и разогнавшись по бетонке, взлетел в серое, осеннее небо. На службе я кое как отбился от справедливых нападок начальницы по поводу моего отсутствия на службе вчера, заготовил два запроса в медицинские центры, специализирующимся на продаже линз, когда на пороге моего кабинета появился мой долгожданный агент Аркаша Кондратьев. Выглядел он довольным, как обожравшийся «Вискасом» кот и даже стал как-то, неуловимо, но лощение.
— Привет. Есть будешь? Тогда выходи из РОВД и иди, не переходя дорогу, в сторону «Колизея», я тебе догоню. — утром завтракать мне было некогда, да и не хотелось. Мы с Наташей выпили по чашке кофе и помчались в аэропорт, поэтому, к десяти часам утра желудок начал напоминать о себе спазмами. А Аркаша, судя по спортивной сумке на плече, только что с первого автобуса из Кемерово, поэтому, вряд ли откажется от завтрака.
Ели мы в небольшой забегаловке колхозного рынка, где смуглые узбеки угощали всех желающих шедеврами среднеазиатской кухни.
Аркаша во время еды порывался рассказать мне, судя по его горящим глазам, о своих успехах, но я ему запретил — столики в заведении стояли очень плотно, народу было много, все громко переговаривались — для конфиденциального разговора обстановка была не подходящая, поэтому о деле не говорили, поели по хорошей порции правильного плова из металлических мисок, запили дрянным напитком "Кофе Игл три в одном', после чего сели в машину, припаркованную возле станции юных планеристов.
— Рассказывай, дорогой друг, как съездил.
— Хорошо съездил шеф, деньги все потратил, и еще, мне бы подлечится.
— Что деньги потратил — я не сомневаюсь, опрос здоровья решим, не волнуйся…
— Да ты не сомневайся, я все потратил на нужное дело, зато информацию тебе в ключике принес, можно сказать, из первых рук.
История разведпоиска Аркаши была увлекательна и богата на информацию. В первый же день своего вояжа, парень покрутился во дворе, где жил директор НИИ, постоял в подъезде, увидел молодую супруга фигуранта, выводящую ребенка на прогулку и понял, что тут ловить особо нечего. Не того уровня был парень Аркаша, чтобы привлечь внимание молодой, красивой, ухоженной и довольной своей жизнью, женщины. Тогда Кондратьев решил зайти с противоположной стороны, направившись в место жительства супруги директора, только бывшей. Походив по соседям, якобы в поисках знакомого — народ в Кемерово еще открывал двери квартир в ответ на стук, он выяснил, что Шорохова (фамилию после развода женщина не меняла) Алина Владимировна, бывшая супруга Шорохова Василия Ильича, бывшего директора НИИ «ГИПРОШахт», ставшего инженерным центром и простившим долги всем своим кредиторам, проживала в небольшой, однокомнатной квартирке одна, в глубокой тоске и печали.
