Где бы ты ни скрывалась - Хейнс Элизабет (бесплатные серии книг .TXT) 📗

Я, свернувшись калачиком, лежала на диване и тупо пялилась в телевизор. Алкоголь выветрился. И что в остатке? Головная боль, тошнота и чувство безысходности.

Когда я уже собиралась лечь, хотя и знала, что не усну до утра, послышался тихий стук в дверь. И мир опять стал прекрасным, потому что на пороге стоял Ли, замерзший, несчастный, всклокоченный, и свет прихожей отражал отчаяние и боль в его глазах. Такую неприкрытую боль, как незаживающая рана. Он шагнул ко мне и пробормотал:

— Прости меня. Кэтрин… прости…

Я буквально втащила его внутрь, целуя его губы, глаза, мокрые от слез щеки. Он совершенно заледенел. Я раздела его и повела в душ, почти как в ту, первую, ночь, когда он пришел ко мне, залитый кровью, с тремя сломанными ребрами.

— Прости, прости, — шептал он, целуя меня, когда мы легли в постель, и я обняла его руками и ногами, чтобы помочь ему забыть обо всем.

— Ли, милый, это ты прости меня. Я никогда больше не стану так гадко себя вести, никогда, слышишь? Клянусь!

Мы опять слились друг с другом, и в этот раз он был очень нежен.

Спустя несколько часов, когда я лежала рядом с ним, прислушиваясь к его размеренному, ровному дыханию, вновь возник этот вопрос. Вопрос, который крутился у меня в голове уже давно, и теперь я рискнула его задать:

— Кто разбил тебе сердце, мой милый? Кто это был?

Он долго молчал, и я уже решила, что он не слышит, уснул. Но он вдруг выдохнул:

— Она… Наоми…

На следующий день я уже не вспоминала, откуда взялись синяки у меня на руках. Но ее имя я запомнила навсегда. Особенно то, с каким выражением он произнес его: как заклинание, как молитву.

Вторник, 25 декабря 2007 года

Поднимаясь по лестнице, я услышала голоса, доносящиеся из квартиры Стюарта. Они оставили дверь открытой. Вид незапертой двери обычно вселяет в меня ужас, но я утешила себя тем, что это, в конце концов, не моя квартира.

Я захлопнула за собой дверь, проверила, плотно ли она закрылась, и прошла в гостиную. Стюарт стоял на кухне, что-то оживленно рассказывая своему гостю, но, увидев меня, застыл с открытым ртом. А с дивана мне навстречу поднялся Алистер Ходж:

— А, должно быть, вы и есть великолепная Кэти. Этот тип только о вас и трындит целыми днями. Ну как поживаете, солнышко?

— Спасибо, хорошо. Приятно познакомиться. — Я протянула руку.

Я приняла бокал вина и присела на диван, приказывая себе расслабиться и улыбаться, что бы ни случилось.

— Так, прекрасно, сейчас поставлю музыку, что-нибудь праздничное, — сказал Ходж.

Я оглянулась на Стюарта — он подмигнул мне и снова занялся приготовлением угощения.

Алистер Ходж был высок и когда-то даже, наверное, статен, но ныне стал рыхловат и тучен, появилась уже седина, прямо как у меня. Его обширный живот выпирал из-под льняной рубашки и свешивался на темно-коричневые вельветовые брюки. Тем не менее он очень резво и с явным удовольствием вскакивал с дивана, чтобы подлить вина, и не поленился принести мне диски Стюарта, чтобы я сама выбрала.

— Стюарт, старичок, у тебя же совсем нет рождественских песен!

— А ты включи телик — их там поют по всем каналам! — откликнулся Стюарт.

— У меня тоже нет таких дисков, — быстро сказала я.

— Ах, какая неприятность! Какое же Рождество без песенок?

Алистер переключал каналы, пока не наткнулся на жутко заунывный детский хор: мальчики в нарядах ангелов, округлив рот и наморщив лобик, завывали на разные голоса.

Я прижала руки к щекам — уже горят, а я еще и половины бокала не выпила!

— Ну как твое плечо? — крикнул Алистер.

— Лучше. Помаленьку заживает, — отозвался с кухни Стюарт.

Алистер с таинственным видом наклонился ко мне:

— А вы, конечно, знаете, что произошло?

— Только то, что его ударил в плечо пациент.

— Это правда, но при каких обстоятельствах! Дорогая, я просто обязан рассказать вам все от начала до конца. Видите ли, наш доктор Ричардсон — героический персонаж. Он заслонил собою медсестру от агрессивного пациента. Уложил его одной левой…

— Эй, не слушай его, — досадливо проговорил Стюарт, входя в гостиную. — Такая балаболка!

— …одной левой, бросил на пол и держал в одиночку, пока не прибыла подмога.

Я взглянула на Стюарта с уважением.

— Обычно мне не приходится драться с пациентами, — сказал он, улыбаясь. — Они или слишком несчастны, или слишком накачаны лекарствами, на проявление агрессии нет сил.

Алистер поднял бровь. Я перевела взгляд с одного на другого.

— И вообще, Ал, хватит уже трепаться о работе. Думаю, Кэти совсем ни к чему жуткие подробности.

— А он рассказал вам о своей награде?

— Нет, — сказала я.

Стюарт презрительно хмыкнул и отправился обратно на кухню.

— Его наградили премией Уайли за работу на тему «Причины депрессии у молодых», вы представляете? Он единственный пока житель Соединенного Королевства, удостоенный этой премии. Поэтому мы все так им гордимся. Ну ладно-ладно, не дуйся! Слышишь? Я умолкаю. Я просто знаю, что сам ты никогда ей об этом не скажешь, верно, старик?

— А вы что, работаете вместе? — спросила я.

— Нет, раньше работали. Я перешел в отделение «Нервные расстройства и последствия психологических травм». Это в другом корпусе. А Стюарт занимается депрессией и фобиями, это его конек. И тоже работает с пациентами, страдающими нервным расстройством после полученной травмы. Но начинали мы вместе. Он просто гений, я вам скажу.

— Я все слышу, — крикнул Стюарт из кухни.

— Знаю, что слышишь, чувак, поэтому я и говорю тебе комплименты.

Алистер снова уставился на экран и даже глаза закрыл от удовольствия, а я пошла на кухню проверить, что делает Стюарт.

— Тебе помочь?

— Нет, все под контролем.

Я все же выбила себе право накрыть на стол, хотя стол и для двоих был слишком мал, не говоря уже о троих. Я откупорила новую бутылку вина, потому что первую мы как-то незаметно прикончили. Алистер принес хлопушки с рождественскими пожеланиями, и я положила по одной с каждой тарелкой, а потом снова отправилась на диван.

Когда от голода и доносящихся с кухни ароматов у меня уже кружилась голова, Стюарт объявил:

— Прошу за стол.

Ужин получился классным. Баранина под сливовым соусом, с овощами и картофелем и йоркширский пудинг. Мясо таяло во рту. А от вина у меня все мягко поплыло перед глазами. Не могу сказать, что это были неприятные ощущения.

Мы вскрыли хлопушки и, хохоча, прочитали вслух идиотские пожелания, выпили еще вина, а к шести вечера созрели для десерта. Алистер ел и пил за двоих, а мы со Стюартом тайком обменивались ироничными взглядами, впрочем вполне дружелюбно.

Потом я усадила Стюарта на диван и отправилась мыть посуду, взяв Алистера себе в помощники. Правда, Стюарт тоже вскоре явился на кухню, уселся на стул и молча наблюдал за нами.

Мужчины засып а ли меня вопросами о моей работе, и я описала спокойную, размеренную жизнь фармацевтической компании, рассказала, что в данный момент занимаюсь набором кадров для нового склада. Конечно, это безнадежная скука, никакого сравнения с драмами психологически травмированных пациентов, но они слушали с видимым интересом. Стюарт отрезал здоровый шмат мяса и завернул в фольгу, Алистеру с собой.

Я заварила чай. За окном стемнело, пошел дождь, барабаня тяжелыми каплями по стеклу. В такую погоду приятно сидеть дома.

— Какой чудесный обед! — воскликнул Алистер, демонстрируя свой живот, как военный трофей, и нежно поглаживая его.

— Я польщен, — сказал Стюарт, — хотя, скорее, все же ужин.

Алистер грузно плюхнулся на диван между мной и Стюартом и радостно возвестил:

— Ничего, я долго сидеть не буду. — Он подмигнул мне. — Не сомневаюсь, вам двоим есть чем заняться и без меня.

Щеки у меня вспыхнули, а Стюарт закашлялся.

— Мы просто друзья, — выпалила я.

— Ну конечно! — заявил Алистер, улыбаясь еще шире.