Дешевле только даром - Алешина Светлана (прочитать книгу txt) 📗
— Возьмите газовый баллончик! — неожиданно предложил Виктор, и это было первое, что он сказал за время обсуждения.
Предложение звучало довольно разумно и косвенно указывало на то, что Виктор вполне допускает: рассказ Чижовой не является болезненной фантазией. Впрочем, уточнять свою позицию наш фотограф не стал. Я же доверилась его опыту и перед уходом все-таки запаслась баллончиком.
К часу я уже была на Перспективной улице. Дом, в котором проживала Татьяна Петровна, оказался стандартной «хрущобой», на первом этаже которой располагалась аптека. Район казался довольно тихим, хотя и находился в двух шагах от центра города. Видимо, учитывая оба эти обстоятельства, какие-то предприимчивые люди открыли здесь казино под названием «Колесо фортуны». Его золоченая вывеска висела как раз напротив дома, в котором жила Чижова. Для меня существование этого заведения оказалось неожиданностью — его появление как-то прошло мимо моего внимания.
Я вошла во двор дома. Здесь не было ничего необычного. Несколько чахлых деревьев, не слишком ухоженные клумбы, железные гаражи. На балконах мирно сохло белье.
Я поднялась на пятый этаж и остановилась перед дверью тридцатой квартиры. Дверь была безо всякой отделки, зато следы взлома сразу бросались в глаза: на косяке остались вмятины и царапины. Видимо, взломщики, не мудрствуя лукаво, попросту отжали дверь ломиком.
Однако дверь была заперта — наверное, хозяйка сразу же сменила замок. Я позвонила. Раздались торопливые шаги, и дверь открылась.
Татьяна Петровна стояла на пороге. На лице ее было прежнее выражение озабоченности, и она как будто совсем позабыла о нашем свидании — во всяком случае, мое появление, кажется, немного ее удивило. Впрочем, она тут же улыбнулась извиняющейся улыбкой и сказала:
— Вы все-таки пришли. А я уж тут себя ругаю — может, зря я все это затеяла? Да вы проходите! У меня, правда, беспорядок… Совсем запустила квартиру…
Она проводила меня в комнату. Особого запустения я не заметила, но вся обстановка свидетельствовала о том, что материальное положение этой семьи было весьма далеко от идеального. Гардероб перегораживал комнату пополам, образуя как бы два помещения. На светлой половине с окном стоял простой письменный стол, а рядом — аккуратно застеленная кровать, из-под которой выглядывали разборные гантели, отливавшие холодным стальным блеском.
Сама Татьяна Петровна, видимо, спала на старом диванчике, располагавшемся по другую сторону от шкафа. Здесь же стоял большой телевизор старой модели. Больше ничего в комнате не было, если не считать книжной полки с несколькими затрепанными детективами и кипой глянцевых журналов с бронзо-вокожими атлетами на обложках.
— Вы посидите пока, — предложила Татьяна Петровна. — Я только Игорю поесть соберу… Сами знаете, как сейчас в больницах кормят. А он, представьте себе, все время есть просит, — с неловким смешком призналась она. — И возраст такой, и атлетика эта, будь она неладна! Ну да куда денешься? Все лучше, чем по улицам шататься…
Я не стала садиться, а последовала за Татьяной Петровной на кухню. Тут было так же чисто и так же аскетично, как в комнате. Наблюдая, как хозяйка укладывает в сумку продукты, я спросила:
— Простите, Татьяна Петровна, вы не замужем? Не прерывая своего занятия, Чижова сказала будничным тоном:
— Мы развелись. Это было давно. Игорю было тогда шесть лет. — Она оглянулась по сторонам, опасаясь что-нибудь забыть.
— Муж поддерживает с вами отношения? — задала я следующий вопрос.
— Слава богу, нет, — сказала Чижова. — Я считаю, это ни к чему, да мы и живем довольно далеко друг от друга. Он остался в Горьком, то есть теперь в Нижнем Новгороде…
— Но он выплачивает сыну алименты? — уточнила я.
Татьяна Петровна пристально посмотрела на меня и ответила твердо:
— Ни алиментов, ни писем, ни открыток ко дню рождения! Мы расстались раз и навсегда. Если ты не хочешь делить с человеком невзгоды и радости, тем более некрасиво делить его деньги — я так считаю!
— Возможно, вы правы, — сказала я. — Просто я подумала: не могли ли последние события быть отражением вашего с мужем конфликта?
— Да что вы! — устало заметила Чижова. — Это сугубо мирный, безвольный человек. Инженер по измерительной аппаратуре. Рыбалка, пиво, футбол. Сейчас он, наверное, толстый, лысый и апатичный. Если, конечно, не спился. Это единственное, что он мог совершить в своей жизни эксцентричного…
— Вы, кажется, очень сердиты на мужа, Татьяна Петровна, — заметила я.
— Наверное, — хмуро кивнула Чижова. — Хотя правильнее сказать, что я сердита на саму себя. За совершенную ошибку…
— Мы не можем прожить жизнь без ошибок, — напомнила я.
— Это верно. Только некоторые даже не догадываются о своих ошибках, — с горечью произнесла Чижова. — Меня же, можно сказать, просто ткнули в нее носом… Но давайте не будем об этом. Все это уже быльем поросло… Вы не раздумали ехать со мной в больницу?
— Нет, конечно, — ответила я. — Только, к сожалению, я не сообразила позаботиться о гостинцах. Будет, пожалуй, неудобно…
— Не беспокойтесь! — махнула рукой Чижова. — Игорь терпеть не может подарков от чужих людей. Он максималист.
— Наверное, это ваша черта, — с улыбкой сказала я.
— Ну что вы! В моем положении основной чертой является искусство компромисса, — возразила Чижова. — Максимум — это привилегия юности. Только не подумайте, что я считаю это достоинством. Я вот заранее боюсь, что вы с Игорем не найдете общего языка…
— Ничего страшного, — сказала я. — Мне нужно задать ему, всего лишь два-три вопроса. Надеюсь, он не будет возражать.
— Я постараюсь ему все объяснить, — пообещала Чижова. — А теперь, наверное, можно отправляться? Мы как раз успеем к концу тихого часа…
— Да, пожалуй, пора, — согласилась я. — Только еще один вопрос, Татьяна Петровна. Квартиру вашу, конечно, завидной не назовешь, но, возможно, все-таки кто-то имеет на нее виды?
— Ну, подумайте сами, кто позарится на эту халупу? — презрительно сказала Чижова. — Дом старый, крыша протекает, неделями не бывает воды… И потом, это же не комната в коммуналке, которую можно присоединить к своей жилплощади. Сын, разумеется, здесь прописан. Выходит, нужно убивать нас обоих? Нет, как хотите, это, по-моему, полный абсурд!
— Возможно, вы правы, — согласилась я. — Но, может быть, вы вспомнили что-нибудь о соседях? Какая-нибудь личная неприязнь?
— Исключено, — покачала головой Чижова, заметив со сдержанной гордостью:
— Мы поддерживаем со всеми соседями ровные, дружеские отношения. Насколько я знаю, даже у Игоря ни с кем из них не было конфликтов, а это все-таки необычно в его возрасте. И соседи нас не обижают… Вот свежий пример:
Валентин из квартиры напротив сразу же врезал нам замок и не взял никаких денег за это… Нет-нет, никакой личной вражды, можете быть уверены!..
На какое-то мгновенье она запнулась и обвела стены тревожным взглядом. Потом, вздохнув, произнесла с отчаяньем:
— Только подумать — они здесь были! И ждали нас ночью! Какой ужас!
— Почему вы думаете, что теперь это были они, а не он? — поинтересовалась я.
— Мне так кажется, — сказала Чижова. — Один с нами не справится. Но решил в ту же ночь поправить дело. Поэтому наверняка он прихватил с собой дружков. Они ждали нас обоих…
— Все-таки напрасно вы не обратились в милицию, — заметила я.
— Что она может, эта милиция? — сказала Татьяна Петровна. — Милиция теперь служит тем, у кого есть деньги. Мы, нищие, им не интересны. Может быть, когда на сцене появится труп…
— Тьфу-тьфу-тьфу! — сердито сказала я. — Что вы такое говорите!
— А что мне остается говорить? — безнадежно отозвалась Татьяна Петровна. — Конечно, я тоже надеюсь, что это какая-то ошибка… Но… — она только махнула рукой, — ладно, пойдемте! Все равно мы здесь ничего не высидим!
Покинув квартиру, мы вышли на улицу. Теперь в компании Чижовой я невольно обращала внимание на каждую мелочь: на приоткрытую дверь чужой квартиры, на одинокого прохожего, застывшего на краю тротуара, на вывернувшуюся из-за угла автомашину. Татьяна Петровна казалась ко всему равнодушной, мысли ее были где-то далеко, — возможно, она думала о сыне. Но для человека, которого намереваются убить, она выглядела чересчур рассеянной. Я не удержалась, чтобы не сообщить ей об этом.
