Волны мести - Литвиновы Анна и Сергей (онлайн книга без txt) 📗
Леся проснулась, когда чья-то рука – даже сквозь дрему чувствовалось, насколько она ухоженная и мягкая, – коснулась ее плеча, а женский голос, смутно знакомый, прошептал: «Вставай! Вставай, пожалуйста!..» И еще – на нее пахнуло спиртным. Очень сильно.
Она открыла глаза, застонала – такое ощущение, будто в мозги свинцом плеснули, – и снова смежила веки. Впрочем, успела заметить, что на улице еще темно – значит, подаренные Таисией шесть часов сна точно не истекли. «А если так – хоть трава не расти! Дальше спать буду!!!»
И Леся, не раскрывая глаз, пробормотала:
– Уйдите… прошу вас!
– Хорошо, – покорно отозвался голос.
По полу, удаляясь, зацокали каблучки, а Леся в изумлении распахнула глаза и увидела, что в ее клетушку, оказывается, изволила пожаловать сама хозяйка. Изможденная диетами, пластикой и «Дом Периньоном» мадам Кремнева собственной персоной.
Сна тут же как не бывало – Леся рывком вскочила с постели, бросилась вслед, крикнула:
– Наталья Николаевна! Стойте! Подождите! Что случилось? Я могу вам чем-то помочь?
Хозяйка послушно приостановилась, опять пахнула на нее перегаром, переспросила:
– Помочь?.. Да нет, ты мне не нужна.
Ее плечи сутуло сникли, и она вновь поцокала в направлении двери.
«А фиг ли приперлась тогда, разбудила?! – подумала Леся. – Вот уж заколебали: хозяева, блин, жизни. Буржуи прибабахнутые!»
Она позволила хозяйке покинуть комнату, взглянула на часы (всего-то без десяти семь утра) и попыталась снова уснуть. Но Морфей, видно, ошарашенный тем, что в келью домработницы снизошла сама хозяйка , возвращаться не захотел. Только и оставалось – ворочаться в жесткой (слугам-то иных не полагается) постели и гадать, что за ерунда с мадам Кремневой стряслась. Раньше ведь в служебные помещения сроду не заходила. А уж сутулые плечи вкупе с покорным голосом – для хозяйки и вовсе нонсенс, это ж как надо было в новогоднюю ночь перепить!
«Может, уволиться? – в который уж раз за бесконечные так называемые «праздничные» дни подумала Леся. – А что? Уволюсь прямо завтра и к маме домой улечу!.. Новый год праздновать будем!»
Мысль казалась сладостной. Леся продолжала ворочаться в неудобной постели и смаковала идею, лелеяла, холила…
Откуда-то издалека, с хозяйской территории, раздавалась музыка. В саду шумели пальмы. Билось о прибрежные камни море.
И вдруг Леся услышала душераздирающий, отчаянный крик.
Кричали с улицы, из сада. Голос был женский, очень громкий, хорошо поставленный. Кажется, то вопила Певица.
– Вот ведь чертовы алкаши, – пробормотала Леся. – Точно: перепилась элита…
– Он мертвый! Мертвый! Мертвый! – повторял женский голос.
Тело Владимира Борисовича Кремнева обнаружили внизу, на узкой полоске пляжа.
В половине седьмого новогоднего утра Пародист с Певицей, утомленные плясками и шампанским, отправилась прогуляться. Чинный променад по саду и рокарию парочку почему-то не вдохновил – решили спуститься «поближе к стихии», на пляж.
Лестница, искусно прорубленная в скале и оснащенная перилами, находилась в восточном крыле сада и не освещалась. Не освещался и пляж – но Пародист и Певица, пусть оба и сильно нетрезвые, а фонарик с собой захватить догадались. Впрочем, пользовались им, только пока спускались по отвесной лестнице, а когда оказались внизу, тут же выключили. Почему – не скрывали: они немедленно начали целоваться.
Впрочем, целоваться стоя парочке показалось неинтересным – гораздо веселее было облизывать друг дружку на ходу, постоянно рискуя навернуться на острых камнях. И в какой-то момент они все же споткнулись. Упали. Расхохотались, потому что получилось совсем не больно. И включили фонарик – решили рассмотреть, что же помешало «целовательному пути». Ну и увидели: причудливо изогнутое тело хозяина с лужей крови, натекшей под головой…
Ступор длился недолго – буквально спустя минуту парочка уже взлетела по крутой лестнице наверх, в сад. Тогда Леся и услышала отчаянные крики, которые издавала Певица.
…Милиция подъехала поздно, аж к девяти утра, – тоже ведь Новый год у людей, – и констатировала: хозяин убит. Единственный ножевой удар в область сердца оказался смертельным. Ну а потом тело, судя по всему, перекинули через несолидный, всего-то метровый, забор, отделявший территорию особняка от территории стихии , и швырнули вниз, на пляж, на острые камни.
Свидетелей убийства, разумеется, не нашлось – как и желающих в нем признаться.
Прошло два дня, вовсю буйствовал новый год, бесконечно дул ледяной, несусветный по силе ветер (Лесе объяснили, что он называется норд-остом), а убийцу хозяина так и не нашли. Подозреваемых, правда, было много – подписку о невыезде вручили доброй половине гостей. Но ни единого ареста так и не последовало. Как презрительно сказала Таисия: «Наши знаменитости местным властям глаза застили. Разве ж они решатся на кого-то из таких звезд ножку поднять?»
Леся – она обожала, когда начальница вдруг не очередное поручение выдавала, а говорила «по-человечески», – тут же потребовала:
– А вы, Таисия Андреевна, как считаете: кто убийца?
Старшая экономка нахмурилась, видно, колебалась: приструнить младшую горничную или все же ответить? Наконец решила снизойти, отрезала:
– Полагаю, убить мог любой из шестнадцати гостей. Но мое мнение к делу не относится.
«Вот как, – пронеслось у Леси, – кто-то, полагаешь, из гостей? И только? А жена, Наталья Николаевна, получается, вне подозрений?»
Леся прекрасно помнила, как хозяйка, непривычно забитая и покорная, непонятно зачем заходила в ее комнату. За двадцать минут до того, как поместье сотряс отчаянный крик Певицы.
Однако, когда Лесю вызывали на допрос, она об этом происшествии умолчала. Не потому, что боялась «дать неправильные показания» и потерять теплое местечко – на самом деле от этой работы ее уже тошнит. Ей просто показалось, что местные милиционеры (подавленные роскошью особняка, бриллиантами хозяйки и авторитетом звездных гостей) этой информацией и распорядиться-то толком не сумеют. Начнут на Кремневу тупо «давить», запугивать, добиваться признания, не понимая, что ее (вот уж женщина с говорящей фамилией!) подобными примитивными приемчиками не проймешь. Поэтому и хозяйка на свободе останется, и она, Леся, только почем зря себе серьезного врага наживет.