Кот, который гулял по чуланам - Браун Лилиан Джексон (книги читать бесплатно без регистрации .TXT) 📗
— Отлично! — воскликнула Хикси.
Ни он, ни она не помнили, притронулись они к еде или нет, обсуждая за столиком оформление сцены, освещение, декорации, акустику зала, а также то, как упаковать весь театральный реквизит в багажник машины.
— Это шоу пройдёт по разряду репортажей с места события, а все затраты я спишу на свои темы, — сказала Хикси. — Единственно, чего нам не хватает, так это названия проекта — мне ведь надо ввести его в компьютер. Что, если назвать его «Студия "Сундук" представляет»?
— Звучит не слишком интеллектуально, — заметил Квиллер, хотя название ему понравилось.
Квиллера, вернувшегося домой с обернутым в фольгу пакетом, в котором лежали куски индейки, приветливо встретили на пороге две сиамские кошки, учуявшие запах любимого кушанья сквозь двухдюймовую дубовую дверь. Они нетерпеливо завывали, становясь на чёрно-коричневые задние лапы и не сводя ни на секунду гипнотического взгляда голубых глаз с вожделенного пакета до тех пор, пока его содержимое не переместилось на их тарелки, стоящие у кухонного стола.
С нескрываемым восхищением наблюдал Квиллер за тем, как они уплетают его угощение. Коко — официально Као Ко Кун — унаследовал величие своего высокородного тезки, жившего в тринадцатом веке, и плюс к этому обладал таким умом и способностью к правильному восприятию действительности, что приводил иногда в замешательство человека, имеющего всего лишь пять органов чувств да степень бакалавра в области журналистики. Юм-Юм, само изящество, владела иным набором талантов. Она знала бесчисленное множество чисто женских уловок, которыми беззастенчиво пользовалась, чтобы добиться своего. Когда же ничто из её арсенала не приводило к желаемому результату, она прибегала к последнему средству воздействия: кокетливо вытягивала переднюю бархатную лапку и трогала ею усы Квиллера, после чего он сдавался.
Когда сиамцы покончили с едой и тщательно умылись, он обратился к ним с речью:
— У меня, ребятки, в последующие две недели будет очень много работы, поэтому я не смогу пускать вас в библиотеку. Прошу вас, не думайте, что это из-за каких-то осложнений личного характера. — Он всегда обращался к кошкам так, словно они понимали человеческую речь, и всё больше и больше убеждался в том, что именно так оно и было.
В последующие дни кошки, чувствуя его озабоченность, не мешали ему; они подолгу дремали, подолгу ласкались друг к другу и смотрели на осенние листья, которые, плавно кружась, падали на землю, устилая её желто-рыжим ковром. И только в тех случаях, когда Квиллер, заработавшись, задерживался с кошачьим обедом, Коко и Юм-Юм прерывали его занятия: стоя за дверью библиотеки и теребя лапками ручку двери, они взывали к совести хозяина — Коко своим укоризненным баритоном аристократа: «Йа-а-у!», а Юм-Юм нетерпеливым сопрано: «Ня-я-у!»
Квиллеру ничего не стоило написать для газеты статью в тысячу слов, но сценарий документальной драмы был делом непривычным. Для того чтобы облегчить радиодиктору чтение сорокапятиминутного монолога, он решил вставить в него якобы записанные на пленку голоса очевидцев. Он изменял свой голос, придавая ему то официальный тон, свойственный, по его мнению, чиновнику правительственной службы, то ирландский акцент, с каким, как он полагал, должен был изъясняться трактирщик, то его голос становился скрипучим, словно у старого фермера. Составляя вопросы и вкрапляя ответы на них в дикторский текст, Квиллер как бы брал интервью у самого себя.
Когда сценарий был закончен, начались репетиции, которые проходили ночами по уплотненному графику в доме Гейджев. Хикси комбинировала голоса, записанные на пленку, с живой речью диктора, а это требовало исключительной точности таймирования. Между тем Полли Дункан, возвращаясь после работы к себе в каретный сарай, расположенный на заднем дворе особняка Гейджев, недоумевала, ежевечерне видя машину Хикси, припаркованную к тротуару возле особняка. Для Полли это было настоящим испытанием. Умная, умеющая владеть собой, она ревновала Квиллера (и он знал это) к любой женщине моложе и стройнее себя.
Однажды вечером на репетицию явился Арчи Райкер и был настолько поражен увиденным, что предложил организовать сперва отдельный прогон для наиболее именитых граждан. Немедленно разослали приглашения в мэрию, представителям бизнеса и системы образования. Приглашения посылались в конвертах с оплаченным ответом. К удивлению Райкера, откликнулись немногие, что побудило его созвать экстренное совещание для обсуждения сложившейся ситуации.
— Мне кажется, — отважилась высказать предположение Хикси, — они ждут, когда станет известно, что будут показывать по телевизору в понедельник вечером.
— Просто вы всё сделали не так, — заявил Джуниор Гудвинтер, уроженец здешних мест. — Наши важные персоны преисполнены провинциального чванства и не ответят на приглашение до тех пор, пока не узнают, кто ещё должен присутствовать. Необходимо вставить как бы невзначай несколько имен, и всё.
— А может, известить их о том, что будет хорошая выпивка? — изрёк Квиллер.
— И описать, как приятно чувствуешь себя после шампанского, — дополнила Хикси.
Джуниор покачал головой:
— Шампанское для этой публики не приманка. Бесплатная выпивка — вот что им больше по сердцу.
— Вам виднее, — сказал Райкер, — мы ведь все из Центра.
— Давайте я напишу что-то вроде рекламной зазывалки, и мы поместим её на первой полосе, — предложил молодой редактор. — Можно воспользоваться политической ситуацией — ведь в следующем месяце нас ждут перевыборы.
Возражений не последовало, и на первой полосе пятничного выпуска, в рубрике «Новости короткой строкой», было напечатано следующее:
МУСКАУНТИ УНИЧТОЖЕН ПОЖАРОМ…
В 1869 ГОДУ
В понедельник вечером история вновь оживет, когда городские власти и старейшие наши горожане увидят премьеру документальной драмы «Грандиозный пожар 1869 года». После первого представления, которое состоится в особняке Гейджев на Гудвинтер-бульваре, газета «Всякая всячина» предполагает осуществить бесплатные представления в школах, церквях и клубах.
Имя Джима Квиллера действовало на людей магически, поскольку он был не только популярным журналистом, но и очень богатым человеком. К тому же газета процитировала мэра, председателя совета, уполномоченных округа — все они сообщили о своём намерении посетить премьерное представление, воскрешающее важное историческое событие. Сразу же после выхода газеты в офисе Джуниора стали раздаваться многочисленные телефонные звонки граждан, почитавших себя важными городскими персонами и изъявлявших желание принять приглашение. Дальше — больше: самым часто употребляемым выражением в округе стало «прямая трансляция», причём использовалось оно даже в сочетании с показом слайдов или демонстрацией видеорепортажей. Хикси с головой окунулась в работу. Она одолжила складные кресла в Зале погребальных церемоний, раздобыла где-то вешалки для зрительского гардероба, договорилась об организации буфета.
И вот торжественный вечер наступил. Во всех окнах особняка Гейджев горел яркий свет, поэтому здание смотрелось как яркий фонарь среди унылых каменных замков, стоящих на бульваре. Следует заметить, что скрытые от глаз лампы зажглись в тот момент, когда отцы города подошли к лестнице, ведущей в дом. Издатель газеты приветствовал именитых граждан в вестибюле, исполнительный директор помог им снять верхнюю одежду; программки вручил заведующий отделом политики; заведующий отделом спорта проводил их по мраморной лестнице в бальный зал. Репортеры, помогающие на парковке, втащили по ступенькам парадной лестницы инвалидную коляску с сидящим в ней пожилым мужчиной и подкатили её к лифту, считавшемуся экзотической достопримечательностью особняка.
А в это время Квиллер, весь в холодной испарине в ожидании начала представления, сидел в глубине сцены в бальном зале. Огромный, заново декорированный зал украшали гобелены в стиле ар-деко и старинной работы светильники. Более сотни стульев окружали помост, на котором восседали сейчас оркестранты, успевшие уже сыграть вальс и джигу. На сцене стояли простой деревянный стол и кресло для диктора; на столе — телефон и рамочный микрофон, и тот и другой допотопного вида. У края сцены находился ещё один стол — для «студийного техника». Под помостом можно было рассмотреть змеящиеся провода, шедшие от динамиков и штативов с осветительными лампами к микшерскому пульту.
