Дело уголовного розыска (Невыдуманные рассказы) - Гацунаев Николай Константинович (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
На столе возле тарелки с остатками салата стояла початая бутылка спирта и еще пустые бутылки из-под французского коньяка. Судя по количеству фужеров и вилок, грабителей было двое.
Экспертиза дала заключение, что смерть Абрамяна наступила за трое суток до обнаружения трупа…
Прошло четыре года. Много версий было отработано в интересах раскрытия этого преступления. Проверяли вероятных убийц. Арестованных по другим делам допрашивали с учетом возможной их причастности к убийству. Ориентировали места лишения свободы с просьбой выяснить, не причастен ли кто-то из осужденных за другие тяжкие преступления к настоящему делу…
Дело переходило из года в год в числе «нераскрытых убийств прошедших лет». К нему не привыкли, о нем думали, над ним работали. В уголовном розыске дела по раскрытию тяжких преступлений не предаются забвению.
Наступил 1946 год…
И вдруг звонок по телефону начальнику уголовного розыска республики полковнику Туманову.
Звонят из первой горбольницы. Врач кардиологического отделения Хамидов.
— Товарищ полковник, пришлите, пожалуйста, кого-нибудь из ваших работников… По-моему, это по вашей части… Да-да, подробности узнаете здесь.
«Что там у них могло случиться» — подумал Туманов, поднимая трубку внутреннего телефона.
— Срочно Разумного ко мне. Жду.
Туманов опустил трубку на рычажки, но еще некоторое время не выпускал ее из пальцев, сосредоточенно глядя прямо перед собой. В дверь постучали.
— Войдите. — Полковник встряхнул головой и только теперь снял руку с телефонного аппарата. — Такое дело, Александр Александрович, звонили из первой городской больницы. Знаете, где это?
— На Иски-Джува?
— Да. Так вот поезжайте туда. Разыщите врача Хамидова.
— Его встретил молодой человек, с интересным интеллигентным лицом и выразительными глазами.
— Вы из уголовного розыска?
— Да. — Разумный предъявил удостоверение.
— Я — Хамидов. Пойдемте.
В свежевыбеленном кабинете заведующего кардиологическим отделением навстречу им поднялась из-за стола немолодая, красивая женщина.
— Хайдарова, — представилась она, пожимая руку Разумного. — Дело вот в чем. Четыре дня назад в отделение поступил больной Юзеф Якубович. Инфаркт миокарда. Мы боремся, делаем все… А он волнуется, твердит одно и тоже: «вызовите уголовный розыск… Мне надо заявить».
Она помолчала, поправила белоснежную шапочку на голове и продолжила:
— Посоветовались с профессором Бахадыровым. Он сказал: «Медицина должна сделать все, что бы больной был спокоен, чтобы была создана обстановка, способствующая его выздоровлению». Вот мы и решили вас пригласить.
— Что известно о больном?
Юзеф Янович Якубович, 1897 года рождения, слесарь автобазы, уроженец Белоруссии, поляк… — прочла она выдержку из истории болезни.
— Понятно, — Разумный встал. — Не будем терять время. Думаю, что в беседе следует принять участие и начальник доктор Хамидов. Придется засвидетельствовать состояние больного…
На небритом, сухощавом лице больного засверкали глаза, когда врач представил ему работника уголовного розыска.
— Здравствуйте. Я готов выслушать вас, — сказал Разумный, садясь на стул. Приготовил бумагу и авторучку. Больной закрыл глаза. Через несколько секунд открыл их и произнес:
— Спасибо, что пришли. Слава божьей матери, что привела вас сюда. Хочу рассказать о себе, о моих прегрешениях. И о врагах, которые еще топчут вашу землю. Вашу и мою…
Он судорожно глотнул. Хамидов мягко взял его руки и стал щупать пульс.
— Нет, доктор, не волнуйтесь, я буду спокоен… Так вот, я родился в Западной Белоруссии. Окончил русскую школу. Отец был труженик. Честный человек. А потом… — Якубович помолчал, собираясь с мыслями.
Разумный вопросительно взглянул на врача, тот молча кивнул и отпустил руку больного. Якубович, казалось, даже не заметил этого.
— В общем, при диктатуре Пилсудского нам вколачивали в головы, что русские — враги поляков, что Советская Россия угрожает Польше, ну и так далее. За словами пошли дела. Началась травля, аресты, расправы над русскими. Отец не выдержал, вступился за соседа.
Забрали обоих, и больше мы отца не видели. А потом меня призвали в армию. Началась война с Советской Россией…
Больной опять судорожно глотнул и зажмурился. За окном прогромыхал грузовик. Якубович открыл глаза и глубоко вздохнул. Демобилизация. Возвращение домой. Бесконечные мытарства. Семья бедствовала, жили впроголодь. Казалось, хуже ничего быть не может… Но пришел тридцать девятый год. Германия напала на Польшу. Во время одной из бомбежек моя семья погибла…
— Говорите о главном, — мягко попросил Разумный. — Не отвлекайтесь на воспоминания.
— К началу нападения Германии на СССР мне сказали: ты поляк, можешь вступить в армию Андерса, будешь воевать против немцев. И я пошел. Служил шофером при штабе армии Андерса… Не раз возил капитана Вержбицкого и поручика Лещинского в Ташкент, в дом на Стрелковой улице. Чаще всего они были в штатском. Почему — я тогда не знал. Он помолчал.
— Знаете, что было в том домике? Там офицеры встречались со своими людьми. О чем они говорили, я понятно, не знал. Догадывался, но полной уверенности не было. Понял, когда узнал, что мы воевать рядом с русскими не будем, а уедем к англичанам на Ближний Восток.
Он опять замолчал, закрыл глаза и откинулся на подушку. Разумный вопросительно взглянул на врача, но больной заговорил опять:
— А мне не хотелось уезжать из Советского Союза. Я хотел воевать против фашистов. Перед самым отъездом мне пан капитан сказал, что я вечером повезу в Ташкент хорунжего Михальского и подхорунжего Плашкевича. Все должны быть в штатском… Буду ждать их, где укажут, хоть до утра, если будет нужно. А потом должен их привезти в целости и сохранности. И вот, я их повез обратно глубокой ночью. Михальский успел подвыпить, он это любил. И тогда начинал болтать обо всем, что приходило в голову.
С того самого момента, как больной Якубович произнес слова «домик на Стрелковой», Разумный насторожился и старался не пропустить ни единого слова.
— И вот я уловил слова Михальского: «…отмаялся наш друг! Вечная ему память! Вещички нам пригодятся, а золото придется отдать пану капитану…» И я понял, что совершено преступление, соучастником которого я невольно стал…
— Может быть, закончим беседу? — сказал врач. — Вы устали, больной.
— Нет, нет, я не рассказал самого главного! — быстро ответил тот. — Через два дня у меня резко повысилась температура. Пан доктор сказал: в больницу, в инфекционную больницу! У меня оказался сыпной тиф. Был между жизнью и смертью полтора месяца. А когда меня выписали, в Янгиюле штаба Андерса уже не было.
Эшелоны с войсками ушли…
Обрадовался. Хотел поступить в Красную Армию. Не взяли. Сказали — иностранный подданный. Потом хотел поступить в польскую дивизию имени Костюшко — сломал ногу, не взяли… Устроился на работу, получил жилье. Добился советского гражданства… Все хотел пойти заявить о словах Михальского. Но кого и где будут искать?.. А потом…
— Что потом? — спросил Разумный.
— Пять дней назад, вечером, возвращаясь с работы, я встретил… Михальского! Того самого Михальского! Он меня не узнал. Я сперва растерялся, ну а потом проводил его издали. Вошел он в дом номер 14 по Первому Кафановскому переулку…
Разумный быстро записывал.
— Я решил. Не теряя времени сообщить о Михальском в органы милиции. Побежал… И больше ничего не помню.
Очнулся уже здесь.
Разумный поверил словам Якубовича. Он знал, что после предательской акции польского эмигрантского правительства распорядившегося о выводе из СССР армии Андерса через Иран на Ближний Восток в распоряжение британского командования. Находившиеся в СССР польские коммунисты и другие демократически настроенные поляки объединились в «Союз польских патриотов» и с разрешения Советского правительства создали 1-ю польскую пехотную дивизию имени Тадеуша Костюшко и другие польские соединения. Это позволило к весне 1944 года создать из них 1-ю Польскую армию в СССР, которая бок о бок с Красной Армией громила гитлеровские войска и участвовала в освобождении Польши от фашистских захватчиков.
