Дело о картине Пикассо - Константинов Андрей Дмитриевич (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗
— Нельзя ли поподробнее? — попросила я.
— Мы не видели Кешу уже…— Девушки уставились друг на друга и беззвучно шевелили губами, подсчитывая дни, когда они не видели Иннокентия. Дни сложились в месяц. Серьезная заявка на непричастность к убийству.
— Что вы можете сказать про перчатку?
— Да ничего особенного, — сказала одна.
— Кроме того, что раньше их было две пары, — добавила другая.
— Когда это раньше, и что теперь? — почти теряя терпение спросила я.
— До похорон мы красные перчатки не надевали, — сказала одна.
— Мы достали обе пары из шкафа, потому что обещали похолодание, — сказала другая.
— Ну и что с ними случилось дальше?
— Одна перчатка пропала, — сказала одна.
— Мы ее искали, но не нашли, — добавила другая.
— Вы можете предположить, куда она подевалась? — спросила я.
Девушки переглянулись и синхронно пожали плечами.
Какое-то время мы сидели молча. Я обдумывала, каким вопросом вывести сестер на чистую воду. Ничего дедуктивного в голову не приходило.
— Вы знакомы с братом Иннокентия Владимиром Хвостовым?
Девушки синхронно закивали головами. Положительно эти девицы сделали бы блистательную карьеру в театре кабуки. Жаль, что туда принимают только мужчин.
— Вы познакомились с ним на кладбище?
На этот раз сестры затрясли головами.
— То есть вы познакомились с ним раньше?
Если они снова закивают, я взорвусь. Должна же я удостовериться, что у прелестниц не нервный тик!
— Мы познакомились с Владимиром год назад, — заговорила, по-моему, Регина, хотя нельзя исключать, что это была Карина. — Он пришел к нам в дом и пытался нас воспитывать. Это он рассказал сестре перед свадьбой, что мы с Иннокентием встречаемся.
Я подобралась на стуле, как тигрица, учуявшая добычу.
— Когда вы виделись с Владимиром Хвостовым в последний раз?
Девушки снова переглянулись, словно беззвучно обменялись информацией.
— Он приезжал к нам двадцать второго сентября, — сказала одна.
— Он пришел, чтобы рассказать о какой-то девушке, которая ждет от Кеши ребенка, — продолжила другая.
— Вот урод! — не выдержала я. А про себя подумала, что в этой странной истории все хороши, но преступник только один.
— Ну ладно, девоньки, вы гут доедайте, а мне пора. Верить вам или нет, я еще не решила. Надо кое-что предпринять.
Сестры совершенно одинаковым сосредоточенным взглядом проводили красную перчатку, которую я небрежно засунула обратно в сумочку.
— Нам не нужны неприятности, — сказала одна.
— Мы готовы заплатить вам пять тысяч долларов, если вы отдадите нам перчатку обратно, — добавила вторая.
Я склонила голову набок, выражая смутные сомнения.
— Восемь, — сказала одна.
— Десять, — добавила другая.
— Подумаю, — кивнула я обеим и вышла из-за стола.
— Кто-то из них врет. Это очевидно, — меряя шагами собственный маломерный кабинет, рассуждала я. Родион Каширин внимательно отслеживал мои перемещения от одной свежеоштукатуренной стенки до другой. — Наиболее вероятно, что врет Вова Хвостов. Хотя есть вероятность, что Володя не врет, а недоговаривает, а сестры на него наговаривают. Но вообще я больше склонна не верить мужикам.
— Да что вы, Марина Борисовна, мучаетесь, проверить надо, где находился на момент смерти Иннокентия Хвостова его старший брат Хвостов Владимир.
— В том-то и дело, что Хвостова-старшего в городе не было. Он коммивояжер. Слыхал про таких? В командировке он был.
Родион тяжело вздохнул и больше версий выдвигать не стал.
— Сам подумай, Родя, какой у простого российского коммивояжера может быть мотив для убийства собственного брата? — горячилась я оттого, что не могла найти ответы на собственные вопросы. — Хотя постой-ка… Завтра же, Каширин, узнай, на кого оформлена квартира, в которой жил покойный Хвостов. Неужели эта бизнес-вумен в норковой накидке, которую мне показал Владимир на кладбище, обалдела настолько, что купила стопятидесятиметровую квартиру, стоимостью как минимум сто тысяч баксов, на имя ветреного любовника?
На следующий день выяснилось, что бизнес-вумен не опозорила честь отечественного предпринимательства и квартиру зарегистрировала на себя.
— Но Кеше она сказала, что это подарок, — говорил Каширин, к полудню вернувшийся с передовой. — У мальчика, как сказала мне эта Лариса Павловна, были понты. «Я, — сказала мне эта далеко не молодая женщина, — понимала, что удержать Иннокентия могу только при помощи денег. Но отписать ему квартиру и машину, чтобы он сделал мне ручкой?! Я еще не выжила из ума. Я всего лишь обещала ему это сделать за хорошее поведение. Что не мешало Кеше хвастаться направо и налево, что он стал законным владельцем крутой недвижимости».
— А в заключение нашей беседы, — отчего-то порозовел Каширин, — она сказала, что вообще-то устала от общения с этим глупым мальчиком и… пригласила меня в ресторан.
— Ты согласился?
— Нет, я ведь умный, — скромно потупился Каширина.
— Ну и дурак, — неожиданно подала реплику Горностаева из-за своего крайнего правого стола. — Кто от халявной жрачки отказывается? Поел бы от пуза, а потом бы умничал.
Родион обиделся на «дурака» и, гордо вскинув умную голову, отправился в свой отдел.
Итак, последняя возможность заподозрить Вову Хвостова пропала. Наследовать брату после Кегли было нечего. Теперь подозревать с одинаковой долей вероятности можно и бизнес-вумен, и близняшек, и даже Родиона Каширина. И зачем я ввязалась в это дело? Как будто мне больше всех надо?
В Агентстве начались повальные увольнения. Разругавшись с Обнорским в пух и прах, хлопнула дверью Лукошкина. Начал сниматься в сериале по нашим книгам Володя Соболин и, кажется, не собирался возвращаться к журналистике. Светке Завгородней предложили выгодный модельный контракт… Шаги немногих остававшихся гулко звучали в пустых коридорах. С уходом Спозаранника работы у меня заметно поубавилось. Закрыв окно наскучившего пасьянса, я решила прогуляться и заглянула в репортерский отдел, где круглые сутки работал телевизор, подстраховывая составителей сводок — вдруг что-то важное пропустят. Как ни странно, все репортеры куда-то разбежались, даже Ани Соболиной, редактировавшей в этот день сводку, на месте не оказалось. На экране мелькала заставка аналитической программы петербургского телевидения «Город за неделю». Страна готовилась к общенациональному празднику — Дню рождения президента. Молоденькая корреспондентка на улице совала под нос прохожим микрофон с гигантской поролоновой насадкой и спрашивала, что бы они бы подарили Путину на день рождения, если бы получили приглашение в гости. Во Владимире Владимировиче, надо сказать, есть что-то такое неуловимое, благодаря чему он нравится женщинам. Я не стала переключать программу. И вдруг на экране появилось знакомое лицо.
— Я бы подарил президенту собаку — щенка спаниеля, — говорил Владимир Хвостов, застигнутый камерой на пересечении Каменноостровского и Большой Пушкарской. — Почему? Ну, во-первых, собака — это лучший друг человека, а во-вторых, Путин любит собак. Это ничего, что у него две уже есть. Прокормит и третью на президентскую-то зарплату.
В правом нижнем углу кадра стояла дата: 20 сентября 2002 года. Я вдруг вспомнила, что именно вечером этого дня в дверь моей квартиры позвонила актриса Елена Черкасова. Это был последний день жизни Иннокентия Хвостова.
Мне повезло, девочка-корреспондентка, делавшая уличный опрос для программы «Город за неделю», только что вернулась с выезда и почти сразу смогла подойти к телефону.
— Агеева Марина Борисовна, агентство «Золотая пуля» — представилась я. — Скажите Оксана, когда вы снимали уличный опрос, который только что прошел в эфир?
— Двадцатого сентября. А что?
— Вы уверены, что все синхроны были отсняты именно в этот день?
