Плачу любые деньги - Обухова Оксана Николаевна (книга бесплатный формат TXT) 📗
– Да при чем здесь это? – скривилась Евдокия. – Я струсила. Я Берту так ненавидела, что смылась из дома и…
– Это карма, Дуся, – снова перебил Олег. – Фатум. Если бы ты вступилась за Берту, ее б на нары законопатили, а судьба и там достанет. Такие, как Берта, спокойно жить не умеют, ни на воле, ни в зоне. Поверь, я знаю, о чем говорю.
– Мне бы твою уверенность…
– Ты, Дуся, рефлексировать мне прекращай. Все свои мифические грехи ты вчера бензином смыла, стольких человек спасла…
…Миронов приехал, когда Паршину почти удалось уговорить помощницу не валить все беды на свою несчастную головушку.
А относительно того, о чем авторитет будет толковать, Евдокия угадала. Ошиблась только в малом: Миронов не пугал, а уговаривал.
Что есть большая разница, особенно для Саши.
Сообщив, что Евгений пришел в себя, идет на поправку, Миронов положил на стол перед сыщиками внушительный конверт с наличностью. Паршин сделал каменно-надменное лицо, но ничего изрекать не стал, глядел на Дусю – ее добыча, ее заслуга, ей и решать. По неким складкам на твердокаменном командирском лбу Евдокия поняла – Паршин ждет от нее отказа от вознаграждения: мол, деньги у вас, господин хороший, грязные, нам таких не надобно.
Усмехнулась и взяла конверт. Взвесила награду на руке:
– Спасибо, Александр Сергеевич. Деньги будут очень кстати.
Пока Землероева тянула паузу, у Паршина слегка отвисла челюсть.
– У вас в доме, Александр Сергеевич, работает одна женщина. У нее ребенок больной, нужна дорогостоящая операция. Я сообщу Вере, что эти деньги – от вас. Огромное спасибо.
Миронов понятливо хмыкнул, встал, пиджак одернул.
– И вообще, Александр Сергеевич, – оставаясь сидеть в кресле, в спину уходящему авторитету проговорила Евдокия, – шальное богатство удачи не приносит, вам не кажется?
– «Искусство должно принадлежать народу»? – усмехнулся владелец личного музея, поглядел на Дусю сверху вниз и вышел, не вступая в дискуссию.
Поздним вечером того же дня к Евдокии пожаловал разносчик. Вручил небольшую тяжеленькую посылку. Дуся черкнула факсимиле на бумажке квитанции, закрыла за рассыльным дверь, заинтересованно обертки разодрала…
Под обертками был ящичек в коробке. В ящичке на бархате – чтоб мне сдохнуть! – Фаберже.
Умопомрачительной красоты серебряная музыкальная шкатулка с вензелями дома Романовых.
Евдокия обомлела. Еще дня три назад она в восхищении замирала над этой шкатулкой, выставленной в застекленном шкафчике парадного зала Мироновых. Думала о том, сколько музейных экскурсантов будут так же замирать перед этой совершенной красотой, ворчала на жадного Сашу…
Теперь эта совершенная красота стояла на тумбочке в прихожей Дуси Землероевой.
«Интересно, из Эрмитажа сами приедут или до Питера смотаться? С Паршиным в качестве охраны…»
Эрмитаж. Какая прелесть. Экскурсанты, ювелиры-знатоки, искусствоведы, восхищенный шепот в зале, где стоит твоя шкатулка…
Крошечные пальчики маленькой девочки с глазами Дуси осторожно раскрывают распрекрасную шкатулку, стоящую на мамином туалетном столике, бережно проводят по серебряным завитушкам: «Мама, мама, а можно я еще раз музыку из шкатулочки послушаю?! Я кашку съела, я хорошо себя вела!..»
Змей-искуситель остался себе верен. Женщины слабы перед подарками, будь то яблоко или алмазная диадема, шкатулка с вензелями. Праматерь Ева наградила дочерей не только любопытством, но и скопидомством.
Чтоб тебя разорвало, Миронов!
Какой искус! Какое изящное, бездонное совращение и смута мыслей!
Миронов отомстил за пренебрежение его деньгами. Своеобразно, беспощадно, по-иезуитски: душа напополам, не тело! Перед глазами то и дело возникал образ ухмыляющегося Саши: «Ну что, правильная девочка моя, отдашь ТАКУЮ ценность, совершенной красотой поделишься с народом? Силы воли хватит? Попробуй-ка теперь сама раздаривать»…
Евдокия вздохнула, припомнила библейскую заповедь «Не судите, да не судимы будете», признала ее вполне применимой к себе и, обзываясь «фарисейкой», понесла серебряное искушение в спальню, где поставила на тумбу возле телевизора… Не отводя глаз от совершенного произведения искусства (которое принадлежит народу, верно?), легла в кровать.
Эрмитаж или маленькая девочка?.. Родная дочка, о которой уже мечтаешь, или толпы разинувших рот экскурсантов? Вещь, которую можно взять в руки и потрогать, гордиться всей семьей, или благодарственная грамотка?..
Смешение ума и чувств.
Может быть, опять поможет метод Скарлетт? «Об этом я подумаю завтра…»
Евдокия зажмурилась и постаралась уснуть.
Приснилась Дусе маленькая зеленоглазая девочка, засовывающая в антикварную шкатулку вертлявого хомяка.
