Острые предметы - Флинн Гиллиан (книги без сокращений txt) 📗

– Хочешь войти или предлагаешь мне выйти? – спросил он, почесывая подбородок. Потом заметил бутылку. – А, входи. Значит, будем пьянствовать.

Беспорядок в квартире меня удивил. На стульях развешаны брюки, мусор из ведра почти вываливается, посреди коридора – нагроможденные друг на друга коробки с бумагами, которые мне пришлось обходить. Предложив мне сесть на потрескавшийся кожаный диван, Ричард принес из кухни лоток со льдом и два стакана. Щедро налил из бутылки.

– Извини, вчера я был груб, – сказал он.

– Да. У меня такое чувство, что я рассказываю тебе многое, а ты мне – ничего.

– Я занимаюсь расследованием, а ты об этом пишешь. Надо соблюдать очередность. По-моему, приоритет за мной. И есть такие вещи, которые я рассказать не могу.

– Вот и я тоже имею право защищать свои источники информации.

– Что, в свою очередь, может защитить убийцу.

– Ричард, все, что я недоговариваю, ты можешь вычислить сам. Я рассказываю почти все. Господи, ну потрудись хоть немножко!

Мы посмотрели друг на друга.

– Мне нравится, когда ты так на меня нападаешь – настоящий репортер, – улыбнулся он и покачал головой. Потом легонько ткнул меня босой ногой. – Вообще-то, этим я и занимаюсь.

Он налил по второму стакану. Так мы вдрызг напьемся еще до полудня. Он притянул меня к себе, поцеловал в мочку уха, просунул внутрь кончик языка.

– Ну что, девушка из Уинд-Гапа, какие глупости ты тут творила? – прошептал он. – Расскажи, как у тебя это было в первый раз.

Первый – это который из четырех?.. Шестой класс, тринадцать лет… Я стала вспоминать первого, про остальных решила умолчать.

– Мне было шестнадцать, – солгала я. Подумала, что постарше все же будет приличнее. – Во время вечеринки мы с одним футболистом закрылись в ванной, и там…

Ричард завелся быстрее меня: его взгляд уже остекленел, пока он поглаживал мне соски, которые, отвердев, выступали под тканью блузки.

– Мммм… Тебе было хорошо?

Я кивнула. Помню, как притворно стонала. Но когда меня передали третьему, я все-таки получила удовольствие. Помню, мне нравилось, когда он, тяжело дыша мне в ухо, шептал: «Тебе хорошо? Тебе хорошо?»

– А со мной тебе хорошо? – прошептал Ричард.

Я кивнула, и он залез на меня. Его руки забегали по моему телу, поверх блузки, попытались расстегнуть ширинку, стянуть с меня брюки.

– Не надо, не надо. Давай так, – прошептала я. – Мне больше нравится в одежде.

– Ну давай… Я хочу тебя гладить и ласкать.

– Нет, милый, я хочу так.

Я приспустила брюки и закрыла живот полами блузки, отвлекая его внимание поцелуями. Потом помогла ему войти, и мы предались любви, оставаясь полностью одетыми, только трещина на диване царапала мне голый зад. «Дрянь», «малышка», «оргазм»! Впервые за последние десять лет в постели с мужчиной. «Дрянь», «малышка», «оргазм»! Вскоре крики моего тела заглушил его стон. И тогда мне стало хорошо. Какое наслаждение – последние ритмичные толчки…

Он лежал сзади и тяжело дышал, прижимаясь ко мне и еще не выпустив из рук воротник моей блузки. Небо за окном почернело, вот-вот разразится гроза.

– Как ты думаешь, кто это сделал? Скажи, – попросила я.

Он потрясенно посмотрел на меня. Может, ждал услышать: «Я люблю тебя»? Он с минуту потеребил мне волосы, пощекотал ухо кончиком языка. Если не позволять мужчине прикасаться к другим частям тела, то он сосредоточится на ухе. Вот что я узнала за последние десять лет. Я не давала Ричарду трогать ничего – ни грудь, ни ягодицы, ни руки, ни ноги, но он, казалось, был вполне доволен, лаская мне ухо.

– Я думаю, это Джон Кин. Парень питал к сестре сильные чувства. Похоже, нездоровые. И алиби у него нет. Возможно, он испытывает к маленьким девочкам болезненную страсть, старается ее превозмочь, потом не выдерживает и убивает их, но этого ему мало, и он, чтобы продлить себе удовольствие, выдирает им зубы. Впрочем, скоро мы его выведем на чистую воду. Сейчас проверяем, не совершал ли он чего-либо странного в Филадельфии. Возможно, семья уехала оттуда не только из-за Натали.

– Мне нужен официальный комментарий.

– Кто рассказал тебе про то, что девочки кусались, и кого они укусили? – прошептал он мне на ухо.

За ок ном ударил по тротуару дождь, звонко, как из лейки.

– Мередит Уилер. У нее откушена мочка уха. По ее словам, это сделала Натали.

– Так. А еще?

– Энн укусила мою маму. В запястье. Это все.

– Вот видишь, не так уж было трудно. Молодец, – прошептал он, снова гладя мне соски.

– А теперь дай мне, пожалуйста, официальный комментарий.

– Нет, – улыбнулся он. – Я хочу так.

Вскоре мы снова занялись сексом, и потом наконец Ричард дал мне скупой комментарий о том, что следствие существенно продвинулось и, возможно, предстоит арест подозреваемого. Когда он заснул, я вышла на улицу и под дождем побежала к машине. В голове вдруг мелькнуло: Эмма добилась бы от него большего, чем я.

Домой возвращаться не хотелось, я доехала до парка Гарретта и, не вылезая из машины, смотрела на дождь. Завтра здесь будет полно молодежи, коротающей время долгих летних каникул. А сейчас я сидела тут одна: тело липкое, душа в растерянности. Я не могла понять, плохо ли со мной обошлись мужчины – как Ричард, так и те парни, что лишили меня девственности, да и все прочие. Я не старалась себя защитить ни при каком конфликте. Мне нравилось злорадное изречение из Ветхого Завета – «получила по заслугам». Действительно, про женщин можно иногда так сказать.

Тишину нарушил рев машины. Возле меня остановилась знакомая желтая колымага. Рядом с водителем, вдвоем в одном кресле, сидели Эмма и Кайли. За рулем был жидковолосый парень в грязной майке и солнцезащитных очках, купленных на бензозаправке, сзади – его тощий напарник. Из салона клубился дым, к которому был примешан запах спиртного с цитрусовым ароматизатором.

– Садись к нам, поедем отрываться, – предложила Эмма.

Она показала бутылку дешевой водки с апельсиновым вкусом. Высунув язык, поймала им каплю дождя. С ее волос и майки уже капала вода.

– Спасибо, мне и здесь неплохо.

– Непохоже. Давай же, садись. В парке патруль, тебя точно задержат за вождение в нетрезвом виде. От тебя пахнет спиртным.

– Поедемте, мадемуазель, – вторила ей Кайли. – Будете следить за мальчиками, чтобы они хорошо себя вели.

Я призадумалась, куда податься. То ли домой, пить в одиночестве, то ли в бар, пить с первыми попавшимися мужиками. А может, и в самом деле поехать с этими детьми, хоть какие-нибудь интересные сплетни услышу. На часок. А потом – домой, отсыпаться. К тому же Эмма с чего-то вдруг стала такой дружелюбной. Хоть и не хотелось мне этого признавать, но меня к ней стало тянуть.

Пересела к ним в машину, и они закричали «ура!». Эмма пустила по кругу бутылку рома, по вкусу напоминающего лосьон для загара. Не попросят ли они купить спиртного, с беспокойством подумала я. Я бы купила – мне не жалко. Но, как это ни глупо, я надеялась, что им просто приятна моя компания. Снова хотелось быть популярной, что ли. Не каким-нибудь жалким изгоем. Ведь меня поддерживала самая клевая в школе девчонка. От этой мысли захотелось выскочить из машины и уйти домой. Но тут Эмма снова передала мне бутылку. Край ее горлышка был в блестящей розовой помаде.

Паренек, сидевший рядом, которого представили Ноланом, фамилии не назвав, кивнул и утер губы. Худые руки в струпьях, лицо в угрях. Метадон [14]. Миссури занимает второе место в Юнионе по количеству наркоманов. Люди здесь скучают, а химикатов на ферме много. Во времена моей юности метадон принимали только заядлые наркоманы, а теперь молодежь пьет его на тусовках так же свободно, как водку. Нолан все время водил пальцем по виниловой окантовке переднего сиденья, но все же успел меня разглядеть.

– Вы по возрасту как моя мама. Прикольно.