Черный Гиппократ - Петров Алексей Николаевич (книги бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗

Алексей задумчиво шевелил губами; наверное, повторял фразу про себя. Потом сказал:

— Скорее это ты, Володя, мой Попутчик. Сам видишь, в каком я положении… Уж если не иду за тобой, то хотя бы держи меня в курсе.

И они пожали друг другу руки.

Для проникновения в подвал, в морг, они наметили следующую ночь…

Глава двадцатая

На следующее утро, выходя из умывальной комнаты, Нестеров столкнулся с идущими по коридору Ивановым, Блохом, Фаиной, Маргаритой… Обход, видно, начался раньше обычного.

Иванов Нестерова в упор не видел, Блох взглянул исподлобья, Фаина проворчала: «На обход!.. На обход!..» А Маргарита оглянулась, одарила улыбкой…

Иванов и свита направлялись в начало коридора — к первой палате. Нестерову бросилось в глаза, как бледна была Фаина и как подавленно она выглядела. Обычно она с утра была бодра, свежа, благоухала, как майская роза и острила. А сегодня он едва узнал ее.

Нестеров, оставшись стоять возле умывальной, слышал обрывок разговора.

Иванов спрашивал у Фаины:

— И что, со вчерашнего дня муж не появился?

Фаина удрученно качала головой:

— Как в воду канул!

— И раньше такого не бывало?

— Никогда. Иннокентий — очень домашний.

— Может, вы поругались?..

Тут они скрылись за дверью палаты номер один.

Минут через пятнадцать врачи и медсестры остановились возле койки Нестерова. Иванов не стал присаживаться — как обычно присаживался. Не стал заглядывать в историю болезни — как обычно заглядывал. И тон был сегодня не такой благодушный. Взгляд серых глаз стал острым, тревожным…

И обратился Иванов к Нестерову как-то по-старорежимному:

— Ну-с, батенька, что скажете?..

Это самое «ну-с, батенька» не очень подходило к молодому летами Иванову. Если б это сказал какой-нибудь старый доктор…

Нестеров выдержал пристальный взгляд:

— Все вроде бы хорошо, доктор. Нигде как будто не болит. Но очень уж «жмет» под лопатками. А иногда — зуд…

Фаина стояла за спиной Иванова, но как бы не видела его. Она была далеко. У нее в доме какое-то несчастье…

— Под лопатками «жмет»… — и Нестеров, поморщившись, повел плечами.

Иванов смотрел на него сейчас даже с какой-то неприязнью:

— Дела наши не очень хороши…

— Вот как! — Владимир сделал вид, что сильно испугался.

— Много белка в моче, — хмуро продолжал Иванов. — Вы часом ничего не ели такого… эдакого?.. Кроме того, что разрешено?

Владимир был сильно расстроен. Пожал растерянно плечами:

— Ничего, кроме дозволенного, не ел. Да и откуда? У меня же нет здесь никого. Никакой пищи — только больничная.

Блох раздраженно скривился:

— Это мы уже слышали…

Иванов принялся раскачиваться с пятки на носок:

— Операция откладывается пока… Несколько дней понаблюдаем вас. Сделаем дополнительные обследования. А там будет видно — время покажет.

В душе Нестеров торжествовал, но лицо его оставалось довольно испуганным:

— А если станет хуже?

— Не думаю, — поджал губы Иванов. — Но если станет, прибегнем к терапии. А оперировать будем планово. На пике болезни не стоит влезать со скальпелем…

Врачи и медсестры ушли. Владимир взял с тумбочки первый попавшийся журнал и закрылся им от соседей — главным образом от разговорчивого, во все вникающего и сверх меры доброжелательного Виталия Сергеевича. Делая вид, что читает, Владимир раздумывал о разговоре, состоявшемся только что. Ничего особенного этот разговор как бы не дал… Кроме еще большей уверенности, что Иванов и Блох — преступники. Очень уж им не понравились жалобы на почки, одну из которых они намеревались изъять!..

Но, увы — уверенность это только уверенность. Она неплохо смотрится в ряду эмоций. Может быть, даже стоит она во главе этого ряда. Однако в ряд фактов ее не поставить — даже к концу этого поезда не подцепить. Факты нужны были! Хоть один маленький фактик — прямой, не косвенный. Чтоб зацепиться — одним хотя бы коготком. Точка отсчета нужна была.

Нестеров вздохнул

Будет факт — и не малый. Будет точка отсчета. Владимир отметит эту точку сегодняшней ночью. Марина Сенькова поможет ему. Марина Сенькова ему скажет, все ли у нее органы на месте. А он уж постарается услышать ее…

Спустя четверть часа Нестеров имел краткую беседу с Алексеем. Тот сказал, что к нему приходили его ребята — с работы. И он поручил им навести кое-какие справки. Про Иванова и Блоха. Саша Акулов, лейтенант, обещал наведаться через пару дней, сообщить результаты.

Несколько беспокоил Алексея моральный аспект:

— В не очень хорошем свете мы все предстанем, если Иванов и Блох окажутся кристально чисты. Они же лечат нас с тобой, Володя…

На кафедре судебной медицины начался новый учебный день. Ассистент Самойлов во главе группы студентов вошел в морг. С утра светило солнце — уже по-осеннему низкое — но часть лучей еще умудрялась попадать в окна подвального помещения. В морге был хороший естественный свет — это важное обстоятельство сразу отметил студент Новиков и сказал о своем наблюдении ассистенту. Самойлов в это время как раз прикрывал за вошедшей группой дверь. После замечания Новикова он огляделся.

Освещение в морге, пожалуй, даже можно было назвать веселым. Солнечные зайчики, отражаясь от непросохших еще после уборки метлахских плиток пола, улыбались на потолке. И даже трупы, лежащие на столах, — где-то прикрытые драными клеенками, где-то неприкрытые, — выглядели не столь мрачно, как обычно…

Впрочем студенты, а тем более Самойлов, уже привыкли к виду трупов. Гораздо больше их впечатлило солнышко, заглянувшее в морг.

Морг был похож сейчас больше на кабинет ЛФК, в котором пациенты легли каждый на свое место и приготовились к выполнению лечебных упражнений. Стоит только сказать: «И раз-два-три…» и пациенты начнут в определенном ритме двигать руками и ногами. А еще морг немного походил на соляторий: пациенты приготовились загорать, принимать воздушные ванны.

Самойлов не мог не согласиться:

— Солнышко нам придется сегодня весьма кстати, — и он отошел от двери.

Где-то в подсознании у ассистента Самойлова возникло на секунду некое ощущение — будто он не сделал чего-то, что обязан был сделать. Но ощущение это было столь слабо и мимолетно, что Самойлов, едва отметив его, тут же про него забыл.

Студенты сразу отметили, что за прошедшие сутки трупов в помещении прибавилось. Почти все столы были заняты.

На первом, крайнем со стороны входа столе покоился труп молодого человека. Симпатичного, с правильными чертами лица, атлетического сложения. Наверное, редкий юноша или мужчина не пожелали бы иметь такое же атлетическое сложение: могучий торс, широченные плечи, узкий таз, крепкие мускулистые бедра… Красивая фигура у этого безвременно ушедшего из жизни молодого человека…

На следующем столе — восково-желтая старушка. Еще дальше — восково-желтый старичок. Потом — кто-то с синим испитым лицом — бомж, не иначе. Пьяница… Далее толстая женщина… Неправдоподобно толстая. Такая толстая, что складки жира свисали со стола…

Столам не было конца… — так могло показаться человеку неискушенному, впервые сюда попавшему, у которого глаза от страха стали велики. Но не студентам-пятикурсникам, почти уже докторам, которые за пять лет обучения такого насмотрелись!..

Студенты молча, деловито обступили первый стол — с молодым человеком атлетического сложения.

Самойлов сказал:

— Он был так развит физически, что по нему можно изучать анатомию мышечной системы.

Никто из студентов не взял на себя смелость возразить.

А Самойлов указал рукой в конец помещения:

— А вот там, у самой стены, посмотрите…

Студенты посмотрели и увидели на широкой полке три или четыре трупа, сложенные почему-то «штабелем»…

Самойлов покачал головой:

— Нет, доктора! Вы не туда смотрите. На столе у самой стены — труп молоденькой девушки. Самоубийство на почве неразделенной любви…