Enigma - Харрис Роберт (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
— Что означают скунс и дикобраз?
— Скунс — это Восьмой авиакорпус восточного фронта. Дикобраз — группа взаимодействия сухопутных и воздушных сил на юге России.
— Почему не насекомые?
— Бог его знает.
Формы, которые они должны были заполнять, прозвали «волдырями» или «носовыми платками». Шкаф с разными мелочами был известен как Титикака («Озеро в Андах, — с важным видом объяснил Мермаген, — в которое много рек впадает, но ни одной не вытекает»). Мужчины давали друг другу глупые прозвища — Зебра-Единорог, Лжечерепаха, — а девушки влюблялись в красивых шифроаналитиков из машинного зала. Сидя той зимой в промерзшем бараке, Эстер представляла нацистскую Германию лишь как бесконечную темную равнину с тысячами мигающих друг другу во мраке разрозненных крошечных огоньков. Как ни странно, думала она, но вся эта картина была так же далека от войны, как луга и крытые соломой коровники в Дорсете.
Оставив велосипед на крытой стоянке у столовой, Эстер влилась в поток служащих, который выплеснул ее у входа в шестой барак. В диспетчерской уже царила суматоха. Мермаген с деловым видом сновал между столами, задевая головой низко висящие абажуры, отчего во все стороны бешено прыгали желтые зайчики. Четвертая танковая армия докладывала об успешном захвате Харькова, и дурачье из третьего барака требовало немедленно пройти назад по всем частотам южного сектора восточного фронта.
— Эстер, Эстер, дорогуша, как раз вовремя. Будь добра, свяжись с Чиксэндз, узнай, чем они могут помочь. И поскольку будешь на связи, в машинном зале считают, что в последней серии из Кестрела получили искаженный текст, — пусть радистка проверит свои записи и передаст еще раз. Затем надо записать всю одиннадцатичасовую партию из Бьюмэнора. Бери кого-нибудь в помощь. Кстати, не мешало бы привести в порядок картотеку.
И все это когда она еще не успела снять пальто.
Только к двум часам наступило временное затишье, когда она сумела поговорить наедине с Мермагеном. Он вернулся в свой закуток и, положив ноги на стол, в потрясающе величественной позе, которую, как она догадывалась, он позаимствовал у какого-то киноактера, лениво просматривал бумаги.
— Можно на пару слов, Майлз?
Майлз. Она находила такой упорно навязываемый обычай называть друг друга по имени надоедливым и неестественным, но следовать этой внешней непринужденности было строгим правилом, важным элементом этики Блетчли: мы, цивильные дилетанты, одолеем их, вымуштрованных Гансов.
Мермаген продолжал просматривать бумаги.
Она слегка притопнула.
— Майлз.
Он перевернул страницу.
— Я весь внимание.
— Насчет моей просьбы о переводе…
Тяжело вздохнув, он снова перевернул страницу.
— Опять.
— Я учу немецкий…
— Прекрасно.
— Ты же сам говорил, что без знания немецкого перевод не возможен.
— Верно, однако я не говорил, что знание немецкого делает перевод возможным. А-а, черт побери! Ну ладно, заходи.
Мермаген со вздохом отложил бумаги и кивком головы пригласил ее. Кто-то, должно быть, сказал ему, что гель для волос придает мужественный вид. Его зачесанные за уши напомаженные черные волосы походили на шапочку пловца. Он пытался отрастить усы, как у Кларка Гейбла, но левый ус был несколько длинноват.
— Переводы служащих из отделения в отделение, как я тебе уже говорил, бывают крайне редко. Приходится считаться с соображениями секретности.
Соображения секретности. Видно, таким путем он до войны отказывал в предоставлении кредитов. Мермаген вдруг пристально посмотрел на нее, и Эстер догадалась, что он заметил ее косметику. Он был настолько поражен, точно она выкрасилась в синий цвет. Его голос стал на октаву ниже.
— Послушай, Эстер, меньше всего мне хотелось бы усложнять другим жизнь. Что тебе требуется, так это на денек-другой переменить обстановку. — Он потрогал ус и слегка улыбнулся, словно удивившись, что он еще на месте. — Почему бы тебе не отправиться на одну из станций радиоперехвата и почувствовать свое место в этой цепочке? Думаю, — добавил он, — что и мне не помешало бы освежиться. Могли бы поехать вместе.
— Вместе? Да-а… А почему бы и нет? По дороге отыскать местечко, где можно пообедать?..
— Превосходно. По-настоящему отвлечься.
— Возможно, местечко с номерами, где можно остановиться на ночь, если будет поздно?
Он нервно засмеялся.
— Понимаешь, я все же не могу гарантировать перевод.
— Но это помогло бы делу?
— Еще бы!
— Майлз?
— Ну?
— Я скорее умру.
— Лягушка проклятая.
Наполнив раковину холодной водой, она яростно плеснула в лицо. От ледяной воды занемели пальцы и обожгло лицо. Струйки затекли за воротник и в рукава. Вот и хорошо. Послужит ей наказанием за безрассудство и несбыточные мечты.
Прижавшись животом к краю раковины, она принялась близоруко разглядывать в зеркало белое как мел лицо.
Жаловаться, разумеется, бесполезно. Что значат ее слова в сравнении с его? Ей никогда не поверят. А если бы и поверили — что из того? Моя дорогая, так уж устроен мир. Майлз мог, если бы захотел, прижать ее к чертовому озеру Титикака и залезть под юбку, и все равно ее бы никогда не перевели: никого еще, знавшего столько, сколько она, не отпускали.
В глазах защипало от жалости к себе. Наклонившись над раковиной, она торопливо принялась умываться, намыливая щеки и губы карболовым обмылком, пока вода не порозовела от пудры и помады.
Так хотелось поговорить с Клэр.
ADU, мисс Уоллес…
Позади нее в кабинке спустили воду. Она поспешно выдернула пробку из раковины, вытерла лицо и руки.
Название станции радиоперехвата, время перехвата, радиочастота, позывные, количество буквенных групп… Название станции радиоперехвата, время перехвата, радиочастота, позывные, количество буквенных групп…
Рука Эстер машинально скользила по бумаге.
В четыре часа первая половина ночной смены потянулась в столовую.
— Идешь, Этти?
— К сожалению, много дел. Догоню.
— Бедная!
— Бедная и проклятый Майлз, — добавила Верил Маккэнн, которая однажды переспала с Мермагеном и чертовски об этом сожалела.
Эстер еще ниже наклонила голову, продолжая писать своим учительским каллиграфическим почерком и следя, как женщины одеваются и одна за другой, стуча каблуками по деревянному полу, покидают барак. Клэр здорово потешалась над ними. Из всех ее причуд Эстер больше всего нравилась именно эта — то, как она передразнивала всех: Антею Ли-Деламер, любительницу охоты, которой нравилось являться на смену в бриджах для верховой езды; Бинни с восковым лицом, мечтавшую стать католической монахиней; девушку из Солихалла, державшую телефонную трубку в футе ото рта, потому что мама сказала ей, что в трубке полно микробов… Насколько знала Эстер, Клэр никогда не была даже на свидании с Майлзом Мермагеном, но изображала его бесподобно. Мрачная действительность Блетчли была предметом их совместных насмешек, когда они оставались наедине, их заговора против скучного окружения.
В открытую наружную дверь, шурша листами сводок, ворвался морозный воздух.
Скучные люди. Скука. Излюбленные слова Клэр. Парк — скучное место. Война надоела до скуки. Городок ужасно скучный. А мужчины — самые большие зануды. Мужчины же… Боже, чем она их привлекала?.. По крайней мере двое-трое постоянно льнули к ней, словно коты к теплой печке. А как она передразнивала их в те навсегда оставшиеся в памяти вечера, когда они вдвоем уютно устраивались у камина! Она пародировала их неуклюжие ухаживания, их избитые речи, глупое самомнение. Единственным мужчиной, как теперь вспоминала Эстер, которого Клэр не передразнивала и даже ни словом не упомянула, был этот странный мистер Джерихо.
ADU, мисс Уоллес…
Теперь, когда она приняла решение это сделать — а не знала ли она в глубине души, что именно так и поступит? — Эстер удивилась собственному спокойствию. Только взгляну, говорила она себе, какой от этого вред? У нее даже был прекрасный предлог проскользнуть в каталог. Разве эта скотина Майлз в присутствии всех не приказал ей проследить, чтобы все материалы были там в должном порядке?
