Горячий лед - Незнанский Фридрих Евсеевич (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
— Что? Да что же вы такое говорите?! Я думала, меня спасли, а меня, оказывается, еще и обвиняют в чем-то…
— Да, вы правильно думаете. Вам будет предъявлено обвинение в попытке убийства собственного мужа.
— Но как? Что вы говорите? Какая еще попытка?!
— При обыске вашей квартиры были найдены сушеные грибы. Мухоморы. Вы их, видимо, добавляли в еду вашему мужу. Травили его. Медленно, но точно убивали. Медицинский осмотр показал, что в организме вашего мужа найден яд этих грибов. А когда он находился в тюрьме, боли в желудке у него прекратились. Странно, почему вы не учли того, что в тюрьме его никто не будет кормить сушеными мухоморами? Зачем было давать показания против своего мужа? Но когда его выпустили, боли возобновились, и он оказался в больнице. Что вы можете сказать по этому поводу?
Соболева ошарашенно перевела взгляд с Бирюковой на Гордеева:
— Что я могу сказать?! Бред какой-то! Никого я не травила никакими мухоморами. Где бы я их нашла?!
— Ну, не так уж это, оказывается, и сложно.
— Но зачем?
— Это мы хотели бы ох вас узнать.
— Это бред! Я люблю своего мужа! Я ни за что не стала бы его травить мухоморами! Боже мой! Мухоморами? Как до такого додуматься-то можно! Вы, может быть, разберетесь с моим похищением и с похищением моего мужа? С этим домом? С его владельцем! Прежде чем предъявлять мне какие-то абсурдные обвинения…
— Значит, вы не признаете свою вину?
— Какая еще вина? Мне нечего признавать! Это абсурд!
— Ну, хорошо. Но, к сожалению, мы не можем вас сразу отпустить, до выяснения всех обстоятельств, — сказала Лена. — Вам придется проехать со мной в прокуратуру.
Лена с Гордеевым вышли на воздух. Уже практически совсем рассвело.
— Ты ей веришь? — поинтересовался Гордеев.
— Скорее да, чем нет, — ответила Лена. — Уж слишком много несовпадений в ее действиях получается. А вообще-то темная история. Надо во всем тщательно разбираться.
— Да. Это точно. Ладно, поеду я к Соболеву в больницу. Может, он сможет как-нибудь прояснить сложившуюся ситуацию.
— Давай, езжай. А мы с ней в прокуратуру.
— Ладно, — Гордеев хотел было уже сесть в машину, но Лена его окрикнула:
— Юр, я хотела тебе спасибо сказать.
— За что? — не понял Гордеев.
— Ты меня прикрыл собой, когда выстрел раздался. Для меня еще никто такого не делал.
— А… Перестань. Это рефлекторно как-то вышло, загородить более слабого, дорогого тебе человека.
Он подошел и нежно поцеловал Лену.
— Спасибо тебе, — сказала она. — Ты не представляешь, как мне не хватало в последнее время верного друга.
— Ничего, — он легонько приподнял ей подбородок. — Увидимся!
Врачи в больнице сказали Гордееву, что состояние Соболева крайне тяжелое.
— Без медикаментов, без какой бы то ни было медицинской помощи! Я, честно говоря, даже не знаю… — сокрушенно говорил врач.
— То есть вы не знаете, выкарабкается ли он? Он что, может умереть?
— Может. Мы приложим все усилия, чтобы его спасти. Но, понимаете, отравление очень тяжелое, а режим лечения был нарушен…
— Скажите, а мне можно его повидать? — спросил Гордеев.
— В другой раз я бы вам не разрешил, но пациент сам вас требует.
Гордеев прошел в палату, где находился Соболев. Тот был в сознании, Но, видно, ему было очень худо. Лицо его посерело и словно состарилось лет на двадцать, глаза провалились, он что-то еле слышно шептал запекшимися губами.
— Говорить-то он может? — спросил Гордеев.
— Да. Постарайтесь, пожалуйста, очень сильно его не волновать, — ответил врач и удалился.
Гордеев осторожно подошел к кровати. Глаза Соболева были слегка приоткрыты, и он увидел Юрия.
— Юрий Петрович, — произнес он тихо.
Гордеев отметил, что голос его намного тверже, чем в доме Буздыгана, когда его только нашли. Хотя внешний вид, как показалось Гордееву, наоборот, стал намного хуже.
— Юрий Петрович, — повторил Соболев.
— Да, да, я здесь. Я вас слушаю.
— Что-нибудь известно об Ирине? — Было видно, что каждое слово давалось Соболеву с трудом.
— Да, — ответил Гордеев, припоминая слова врача о том, что пациента нельзя волновать.
«Ну, вот как тут не волновать? Потом еще придется рассказать насчет мухоморов. Я все-таки адвокат, а он мой клиент. Хоть смогу выдвинуть обвинение его жене, если Соболев не выживет».
— Да, известно, — повторил он. — Ее нашли там же, где и вас, в доме Буздыгана. Она утверждает, что ее тоже похитили.
Соболев крепко сжал челюсти, видно было, он очень зол. Но на кого, на Ирину или на Буздыгана, Гордеев понять не мог.
— Мы нашли причину вашей болезни, — продолжал Гордеев. — Но я просто не успел о ней вам рассказать. У вас на квартире произвели обыск и нашли сушеные грибы. Экспертиза показала, что это мухоморы. В то же время медицинское обследование показало, что в вашем организме найден токсичный яд, который выделяют эти грибы. Вот так.
— Мухоморы?.. Какие еще мухоморы? — слабым голосом спрашивал Соболев. — Я ничего не понимаю…
— Вас травили. Вам в еду подмешивали мелко толченые мухоморы.
— Но…
— Я полагаю, вы понимаете, что все подозрения падают на вашу жену.
— Ирина? — Соболев даже попытался приподняться, но голова его упала на подушку, он только и произнес: — Нет!
— Но, Михаил Васильевич! Кто же еще? — осторожно задал вопрос Гордеев.
— Это не Ирина… Нет… Что вы?..
— Вы просто не можете этому поверить, я вас понимаю.
— Да это чушь… Я верю, что меня хотели отравить. Но не жена.
— Я ничего не понимаю!
— Ирина этого не могла сделать, — повторял Соболев.
— Конечно, упрятать вас за решетку она могла, а отравить — нет?!
— Перестаньте…
— Но кто же тогда, если не она? У вас есть, может быть, какие-нибудь подозрения?
— Юрий Петрович. Я очень слаб. Прошу вас, хватит об этом. Я больше не могу… Я вас вовсе не за этим позвал…
— Да? — Гордеев был. несколько ошарашен.
— Да. Я хочу, чтобы вы пригласили сюда моего нотариуса.
— Но зачем…
— Господи, вы как маленький! Зачем! Я хочу составить завещание…
— Боже мой, Михаил Васильевич! Да что вы?..
— Юрий Петрович. Если бы вы были на моем месте, вы не задавали бы таких вопросов! Я чувствую — могу отдать концы в любую минуту! — Он отвернулся с горьким выражением лица. — Я вас прошу. Пригласите моего нотариуса…
— Да, конечно. Это ваше право. Сейчас я все сделаю.
И Гордеев поспешно вышел из палаты. Ему было не по себе, а кроме того, он мало что понимал.
«Что-то вы знаете, а рассказать не хотите! Что за глупость? Нанять адвоката и унести все тайны с собой в могилу, ничего не рассказав мне! Хотя не он меня нанял. Да и, пожалуй, рано говорить о могиле. Но все равно. Глупо все это. Глупо как-то, бессмысленно!»
Нотариус приехал очень быстро. Это был худой высокий человек, в костюме мышиного цвета, в очках с золоченой оправой. Гордееву его лицо показалось просто омерзительным. Поведение тоже. Он держал себя как царь среди посредственной черни. Гордеев проводил его к Соболеву. Причем на Соболева тот тоже посмотрел как на мелкую сошку, презрительно и свысока. Гордеев еле сдержал себя, чтобы не плюнуть ему в лицо.
Нотариус подозрительно посмотрел на Гордеева и произнес:
— Попрошу оставить нас наедине.
— Это вовсе необязательно, — сказал Соболев.
— Этого требуют все законы, — фанатично заявил нотариус.
— Хорошо, — пожал плечами Соболев. — Но для моего адвоката это не будет секретом.
Гордеев вышел, чтобы не напрягать препирательствами Соболева.
Он сидел в рекреации и ожидал нотариуса, вполне справедливо предполагая, что тот может ничего ему не рассказать. Во-первых, закон… Во-вторых, из принципа. И не подумает даже о том, что Соболев совсем не против, чтобы Гордеев узнал, кому он завещает свое имущество, и что это вполне может помочь делу и защите того же самого Соболева.
«Может, ему денег дать?» — подумалось Гордееву. Он знал такой тип людей, которые строят из себя королей и неподкупных праведников, но как только увидят перед глазами крупненькую купюру, теряют свои жизненные и моральные принципы.
