Прощай, Калифорния ! - Маклин Алистер (чтение книг .TXT, .FB2) 📗
- Слово в слово, уверяю вас. Вам остается только расписаться.
- Провалиться мне на месте, если я это сделаю!
- Лично мне все равно, - отозвался Моро. - Я попросил вас подписаться под письмами только для того, чтобы ваши близкие знали - вы здоровы и находитесь в безопасности. Подписывать письма будете по очереди, начиная с того конца стола. Ручку сразу же отдаете Абрахаму. Благодарю вас. Миссис Райдер, вы, наверное, сошли с ума.
- Сошла с ума, мистер Моро? - переспросила она с натянутой улыбкой. Почему вы так решили?
- А вот почему. - Он положил перед ней конверт адресом вверх. - Это вы писали?
- Да, конечно. Мой почерк.
- Очень хорошо.
Моро перевернул конверт, и Сьюзен увидела, что он разрезан с трех сторон. У нее во рту сразу же пересохло. Моро раскрыл конверт, разгладил его и показал на маленькое сероватое пятнышко в центре внутренней стороны.
- Эта бумага первоначально быта совершенно чистой, но существуют химические составы, которые делают видимым любой текст, чем бы он ни был написан. Конечно, даже самая предусмотрительная жена полицейского не станет носить с собой симпатические чернила. Это небольшое пятнышко оставлено уксусной кислотой, которая входит в состав аспирина и в некоторые виды лака для ногтей. Насколько я заметил, вы пользуетесь бесцветным лаком. Ваш муж очень опытный, я бы даже сказал, блестящий детектив. Наверняка и жена у него достаточно умна. Как только он получит письмо, естественно, сразу же отнесет его в полицейскую лабораторию. Вы, я вижу, воспользовались стенографией. И что же тут написано, миссис Райдер?
- Адлерхейм, - тусклым голосом произнесла она.
- Очень, очень дерзко, миссис Райдер. Предприимчиво, умно, изобретательно, называйте как хотите, но дерзко.
Сьюзен уставилась взглядом в стол.
- Что вы собираетесь сделать со мной?
- Сделать с вами? Посадить на две недели на хлеб и воду? Нет, конечно. Я не воюю с женщинами. Ваше разочарование будет достаточным наказанием. - Он огляделся по сторонам. - Профессор Барнетт, доктор Шмидт, доктор Хили, доктор Брамуэлл, буду рад, если вы составите мне компанию.
Моро провел всех четверых в большую комнату, расположенную рядом с его кабинетом. Она отличалась тем, что в ней отсутствовали окна и вдоль трех стен вплотную стояли шкафы с документами. На оставшейся свободной стене висели совершенно неуместные здесь картины эпохи барокко в золоченых рамах, по всей видимости некогда бывшие ядром знаменитой художественной коллекции фон Штрайхера. Тут же висело зеркало в позолоченной раме. В центре комнаты стоял большой стол, вокруг него - с полдюжины стульев. На столе лежала стопка больших листов бумаги, на самом верхнем из которых был какой-то чертеж. Рядом со столом стоял сервировочный столик с разнообразными напитками.
- Так вот, господа, - сказал Моро. - Я буду рад, если вы окажете мне одну любезность. Уверяю вас, это никоим образом не затронет вашу честь. Будьте любезны, просмотрите эти бумаги и скажите, что вы об этом думаете.
- Будь я проклят, если мы станем хоть что-нибудь делать, - заявил Барнетт своим обычным язвительным тоном. - Конечно, я говорю только за себя.
Моро улыбнулся:
- Вот именно.
- И что вы будете делать? Применять силу? Пытать нас?
- Перестаньте ребячиться. Вы обязательно просмотрите все эти бумаги, по двум причинам: во-первых, из-за вполне естественного научного любопытства, а во-вторых, господа, разве вам не хочется узнать, почему вы здесь находитесь?
Он вышел, прикрыв за собой дверь. Не было слышно, чтобы в замке повернулся ключ, и это само по себе утешало. Впрочем, кнопочные замки с гидравлическим управлением никогда не производят шума.
Моро прошел в свой кабинет, освещенный только двумя красными лампами. Дюбуа сидел перед большим стеклянным экраном в стене. В сантиметре от экрана была задняя сторона зеркала, естественно одностороннего, которое висело в соседней комнате, где находились четверо ученых. Из зазора между зеркалом и экраном был выкачан воздух, чтобы обеспечить звукоизоляцию и не дать возможности ученым услышать то, что говорится за стеной. Те же, кто сидели в кабинете, прекрасно слышали разговор ученых благодаря четырем удачно расположенным скрытым микрофонам, подключенным к громкоговорителю над головой Дюбуа и стоявшему рядом с ним магнитофону.
- Только не записывай все подряд, - сказал Моро. - Большая часть их речей будет состоять из непечатных выражений.
- Понимаю. Но лучше все-таки подстраховаться. В конце концов, потом можно будет убрать лишнее.
Они стали наблюдать. Сначала ученые неуверенно осматривались по сторонам. Затем Барнетт и Шмидт переглянулись и решительно направились к сервировочному столику. Барнетт, как всегда, выбрал себе "Гленфиддиш", а Шмидт удовольствовался гордоновским джином. Последовало короткое молчание, во время которого эти двое привычным способом помогали себе обрести необходимое спокойствие и восстановить расшатанную нервную систему.
Хили, кисло наблюдая за ними, сделал в адрес Моро несколько весьма нелестных замечаний, которые пришлось бы вычеркнуть из окончательной расшифровки звукозаписи. Затем Хили продолжил:
- А ведь он прав, черт побери. Я только бросил взгляд на верхний чертеж, и, должен заметить, он меня заинтересовал, как это ни неприятно. Мне действительно захотелось знать, какого черта мы здесь делаем.
Барнетт молча изучал верхний чертеж в течение тридцати секунд и, несмотря на головную боль, на этот раз впитал большую часть информации. Ведущий физик оглядел своих собратьев, с легким удивлением заметил, что его стакан пуст, вернулся к заветному столику и, пополнив свои запасы солодового, вновь присоединился к остальным. Он поднял стакан на уровень глаз и, глядя сквозь него, сказал:
- Только не подумайте, господа, что это из-за похмелья, хотя оно все еще меня не отпускает. Просто я подбадриваю себя, чтобы набраться храбрости и посмотреть, что же мы здесь обнаружим или, вернее, что мы боимся здесь обнаружить. Ну так что, господа, рискнем?
В соседнем кабинете Моро похлопал Дюбуа по плечу и вышел из комнаты.
