Ледяное сердце не болит - Литвиновы Анна и Сергей (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Короткий разговор со старшим товарищем, традиционное журналистское зубоскальство пошли ему на пользу. Неотвязные мысли о том, как там Надежда, отступили.
И все равно: ощущение, что ему следует очень спешить, не отпускало.
Вернувшись в свою комнатенку, Дима зажег свет.
Светились высокие окна типографии напротив. Там уже вовсю печатался завтрашний номер – провинциальный вариант. (Номер, предназначенный для Москвы и области, подпишут к печати только в десять вечера.) Из вентиляционных шахт поднимались дымы, серебристые в свете фонарей.
Дима достал из коробки прибор. Подумаешь, сложный электронный механизм – на наушник обычного телефона наворачивается кольцо-микрофон. Два проводка идут от него к прибору величиной с сотовый. На приборе две лампочки – красная и зеленая. Зеленая, значит, горит, когда собеседник говорит правду, красная вспыхивает, когда он начинает врать.
В инструкции огромными буквами пропечатано:
ВАЖНОЕ ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ! ВЫ ДОЛЖНЫ СООБЩИТЬ СВОЕМУ СОБЕСЕДНИКУ О ТОМ, ЧТО ПОЛЬЗУЕТЕСЬ НАСТОЯЩИМ ПРИБОРОМ!
«Как же, сейчас!» – усмехнулся Дима. Дальше инструкция вопила о том, что «ФИРМА-ИЗГОТОВИТЕЛЬ НЕ НЕСЕТ НИКАКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПО ЛЮБЫМ СУДЕБНЫМ ИСКАМ, ВОЗНИКШИМ ВСЛЕДСТВИЕ ЛЮБОГО УПОТРЕБЛЕНИЯ НАСТОЯЩЕГО ПРИБОРА. ПОКАЗАНИЯ ПРИБОРА НЕ МОГУТ БЫТЬ ИСПОЛЬЗОВАНЫ В СУДЕ В КАЧЕСТВЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ИЛИ СВИДЕТЕЛЬСТВА».
Что ж, вряд ли господин Казанцев станет подавать в суд на Полуянова.
Дима подключил прибор. Набрал для проверки «100» – консервированный голос сообщил ему, что сейчас «семнадцать часов сорок две минуты три секунды», а «компактный бытовой полиграф» (как он был назван в инструкции) зажег зеленую лампочку: указал, значит, что сие – чистая правда. Едва положив трубку – чего уж там мелочиться! – Дима нащелкал сотовый номер своего бывшего коллеги Казанцева.
Старый враг сразу же ответил. Полуянов сухо поздоровался, представился.
– О, Димочка! – казалось, даже обрадовался давний недруг.
Словно и не было между ними ни словесных баталий, ни драчки в редакционном коридоре. И прибор тоже не зажег никакого красного света, не предупредил, что собеседник лукавит. Голос Казанцева звучал сыто, вальяжно, как у человека, весьма довольного собой, своим обедом и женой.
– Читаю я тебя в «Молвестях», – продолжил Казанцев, не давая Полуянову слова вставить. – Тираж своей газетке делаешь. Молодец!
– А вы чем сейчас занимаетесь, Владимир Владиславович?
– А я на одного хорошего человека работаю. Депутат Зайченко, слыхал такого?
– Признаться, нет.
– Значит, моя недоработочка, – самокритично заявил Казанцев и пояснил: – Я у Зайченко начальником пресс-службы подвизаюсь.
– Хорошо платит? – вроде бы мимоходом спросил Полуянов.
– Не жалуюсь, старичок, не жалуюсь, – но на «компактном бытовом полиграфе» предостерегающе вспыхнула, впервые за их разговор, красная лампочка: врет собеседник, лукавит, еще как он жалуется на оплату труда у депутата Зайченко.
– Но тыщи две баксов набегает?
– Нет, – взгрустнул Владимир Владиславович, но прибор зафиксировал: опять лжет Казанцев. Или меньше, или больше он получает – второе, скорей всего. Прибедняется по старой привычке. – А ты что, ко мне на работу хочешь? Могу устроить.
– Да нет, пока не требуется.
– А чего звонишь?
– Вы, Владимир Владиславович, мою невесту знаете? – задал первый контрольный вопрос Полуянов.
– А у тебя есть невеста? Поздравляю.
– Так знаете или нет? Ее зовут Надежда Митрофанова?
– Нет. – Голос Казанцева звучал с искренним удивлением, и прибор зеленой лампочкой подтвердил: похоже, и правда собеседник с Надей незнаком. – А почему ты спрашиваешь?
– Знаете, она пропала. Вы ничего о ней не слышали?
Второй контрольный вопрос, и снова удивление давнего недруга выглядит не наигранным, и полиграф подтверждает: опять зажигает зеленый свет.
– Ничего я о ней не слышал. А что, должен был?
– Наверное, нет. Просто как раз перед исчезновением она мне о вас говорила.
Прибор отреагировал красным на явную ложь молодого человека.
– Интересно – что? – похолодел голос собеседника.
– Что она с вами недавно встречалась и вы ей рассказывали, как со мной когда-то работали…
Прибор светил красным: Полуянов явно лгал – точнее, импровизировал на ходу.
– Да? Что-то я не припоминаю, – с сомнением произнес Владимир Владиславович, а полиграф подтвердил: действительно не припоминает подобного факта старый лис. – Так ты что же, Димочка, думаешь, что это я у тебя девушку, хе-хе, умыкнул? Лестно, хе-хе, слышать, старичок…
– Да я уж и сам не знаю, что думать! – в сердцах воскликнул Полуянов и задал новый вопрос: – Значит, Надю Митрофанову вы в последние два дня не видели?
– Нет, Димочка, – с искренностью, подтвержденной зеленым светом, молвил Казанцев.
– А имя Мария Бахарева вам что-нибудь говорит? – продолжал гнуть свою линию Полуянов – и плевать, что о нем подумает старый жлоб.
– Это еще кто такая? – переспросил собеседник, и прибор опять не оставлял сомнений: похоже, давний коллега и это имя слышит впервые.
– Так вы не знакомы с Марией Бахаревой? – с нажимом задал вопрос Дима.
– Нет. Да кто это? И почему ты спрашиваешь?
А полиграф уверенно демонстрировал: нет, не лукавит старина Казанцев.
– Марию Бахареву тоже похитили. Вы слышали об этом? – вопросил Полуянов.
– Да ты меня, по-моему, старичок, за какую-то, хе-хе, Синюю Бороду принимаешь, – ухмыльнулся старый журналист. – Мне, конечно, лестно, но ты не по адресу… Ты вообще почему мне взялся звонить? – Голос думского пиарщика затвердел. – У тебя, может, жар? С головой вообще все в порядке?
– В порядке, Владимир Владиславович, в порядке.
– А мне вот кажется, что нет.
«Опять прикажете заводить с ним свару? Нет уж, хватит. Ведь если Казанцев ни при чем (а я чувствую, что он ни при чем!), мои вопросы действительно напоминают приставания малахольного. Не надо с ним собачиться. Он вроде сначала даже искренне рад был мне – а плохой друг по-любому лучше, чем хороший враг».
– Извините, Владимир Владиславович, – елейным голоском проговорил Полуянов. – Я правда очень переживаю из-за исчезновения невесты и сам не знаю, куда мне бежать и что делать.
Тон собеседника потеплел:
– Ты в милицию обращаться не пробовал?
– Да заявил я, но менты, сами знаете, как у нас работают…
– Хочешь, я тебе от имени моего босса депутатский запрос на Петровку состряпаю?
«А ведь Казанцев во мне почему-то вдруг стал заинтересован, – мелькнуло у Полуянова. – Иначе бы он так по-доброму со мной не разговаривал. Интересно, что ему от меня нужно?»
– Да нет, спасибо. Не буду я пока гусей дразнить запросами.
– Ну ладно, если понадобится тебе чего, старичок, звони в любое время. Помогу и своими силами, и задействую, как говорится, авторитет Государственной думы.
«Да ничего особенного ему от меня не надо, – уверился Полуянов, – просто он, старый аппаратчик, хочет, чтобы я считал себя ему обязанным. И не рыпался, и не возражал – если вдруг в нашей газете появится какая-нибудь хвалебная заметка про депутата Зайченко».
– Ладно, если что, я обращусь, – закруглил разговор Дима.
– Давай, успехов тебе. Рад, что ты, Димочка, все-таки позвонил. Знаешь, как говорят: кто старое помянет, тому глаз вон. А худой мир – лучше доброй ссоры.
Казанцев, вспомнилось Полуянову, и раньше любил к месту и не к месту уснащать свою речь и газетные материалы русскими пословицами и поговорками.
– И вам не хворать, Владимир Владиславович.
Положив трубку, Дима скептически посмотрел на детектор лжи. Теперь он, кажется, понимал, почему Колосников, спервоначалу носившийся с полиграфом как с писаной торбой, быстро охладел к нему и запер в сейф. Опытному журналисту ничего не давало изобретение японской машинерии. Опытный, он и без него почует, когда его собеседник лукавит, а когда правду говорит, – как чувствовал это Полуянов каждую секунду своего разговора с Казанцевым. И никакого прибора ему, в общем-то, не понадобилось: разве что еще раз подтвердить собственные ощущения.
