Первый дон - Пьюзо Марио (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Чезаре поклонился. От избытка чувств попытался нагнуться ниже, чтобы в благодарность поцеловать ногу Папы, но нагибался достаточно медленно, чтобы Александр успел ее отдернуть.
– Больше люби церковь, Чезаре, – бросил он, – и меньше – своего отца. Докажи мне свою преданность делами, а не формальными жестами. Ты – мой сын, и я прощаю тебе все грехи… как и положено любому отцу.
И впервые за долгие годы Чезаре почувствовал себя хозяином собственной судьбы.
В тот вечер, когда подписывался свадебный контракт о женитьбе принца Альфонсо на Лукреции Борджа, Александр пожаловался Дуарте: «Давно уже я не слышал смеха Лукреции. Жаль, что она все время такая печальная».
Папа, конечно, понимал, каким трудным выдался последний год для Лукреции, и надеялся изменить ее жизнь к лучшему, чтобы укрепить ее верность ему и семье. Зная, что Альфонсо Арагонский считался «самым красивым мужчиной Неаполя», он решил преподнести дочери сюрприз, а потому день и время прибытия жениха в Рим хранилось в тайне.
Молодой Альфонсо въехал в город ранним утром в сопровождении всего семи человек. Остальные пятьдесят остались за городскими воротами. Его встретили представители Папы и немедленно доставили в Ватикан. Как только Александр убедился, что красота и отменные манеры Альфонсо – не досужий вымысел, юношу вновь усадили на лошадь и отправили ко дворцу Санта-Марии в Портико.
Лукреция вышла на балкон, что-то напевая себе под нос, посмотрела на играющих внизу детей. Стоял прекрасный летний день, и она думала о мужчине, за которого ей предстояло выйти замуж: отец сообщил ей, что он должен прибыть в Рим до конца недели. Ей не терпелось увидеться с ним, потому что ни о ком другом ее брат Чезаре так тепло не отзывался.
Внезапно Альфонсо подъехал ко дворцу. Взгляд Лукреции упал на молодого принца, и сердце учащенно забилось. Колени подогнулись, и она упала бы, если б не поддержка Джулии и одной из служанок, которые пришли сообщить о приезде Альфонсо. Но они опоздали.
– Святой Боже, – Джулия улыбнулась. – Никогда не видела такого красавца.
Лукреция молчала. В этот самый момент Альфонсо поднял голову, увидел ее и остолбенел, словно какой-то волшебник зачаровал его.
Шесть дней, остававшихся до свадебной церемонии, Лукреция и Альфонсо посещали приемы, которые устраивались в их честь, долгими часами гуляли на природе. Видели их и в лучших магазинах города. Они поздно ложились и рано вставали, проводя время в компании друг друга.
Как в детстве, Лукреция однажды прибежала в покои Папы и радостно обняла его.
– Папа, как мне тебя отблагодарить? Как ты сумел так осчастливить меня?
Сердце Александра переполнилось счастьем.
– Я хочу, чтобы у тебя было все, что захочешь… и даже больше, чем ты можешь себе представить.
Вторая свадебная церемония Лукреции пышностью не уступала первой. Но на этот раз она добровольно давала все обеты и даже не заметила меча, который держал над ее головой испанский капитан Севильон.
В ту же ночь Лукреция и Альфонсо, в присутствии Папы, еще одного кардинала и Асканьо Сфорца с удовольствием подтвердили вступление в силу брачного контракта и, как только позволил протокол, отбыли во дворец Санта-Марии в Портико, где провели вместе следующие три дня и три ночи. Они никого не хотели видеть. Впервые в жизни Лукреция ощутила свободу, которую может подарить только любовь.
После свадебной церемонии Чезаре вернулся в свои ватиканские апартаменты. В голове вертелись мысли о том, что ему надлежит сделать, став главнокомандующим, но сердце обратилось в камень.
Он едва сдерживался во время бракосочетания сестры, более того, явился в костюме единорога, символизирующего девственность и чистоту. А потом, заглушая тоску вином, даже дотерпел до окончания праздника. Но теперь его мучило одиночество.
Лукреция в этот день выглядела даже более красивой, чем всегда. В красном свадебном платье, поблескивающем драгоценными камнями, она не шла, а плыла, как императрица. Если первый раз она выходила замуж совсем ребенком, то с тех пор стала хозяйкой собственного дома, родила и заняла достойное место в обществе. До этого дня Чезаре не замечал всех этих перемен в своей сестре, а тут ее величественность просто бросилась в глаза.
Он благословил ее и пожелал счастья, но сердце наливалось злобой.
Несколько раз после церемонии бракосочетания Лукреция ловила взгляд Чезаре и улыбалась, чтобы ободрить его. Но потом, по ходу вечера, обращала на него все меньше внимания. Когда он подходил, чтобы заговорить с ней, она с явной неохотой прерывала беседу с Альфонсо. Веселая, смеющаяся, дважды она сделала вид, что не замечает его. А когда уходила с Альфонсо в спальню, чтобы закрепить выполнение брачного контракта, даже не пожелала ему доброй ночи.
Чезаре сказал себе, что должен забыть о тех чувствах, которые испытывал в тот вечер. Что должен перестать думать о ней, потому что вот-вот снимет лиловую сутану и красную шляпу кардинала, станет главнокомандующим папской армией, сможет жениться, иметь детей и сражаться в великих битвах, о чем грезил с детства.
И таки убедил себя, что брак Лукреции и Альфонсо всего лишь ловкий ход его отца, направленный на то, чтобы еще теснее связать Рим и Неаполь и обеспечить женитьбу Чезаре на неаполитанской принцессе. Он знал, что Розетту, дочь короля, прочат ему в жены. Слышал, что она красива и улыбчива. А получив титулы и собственность в Неаполе, он мог идти войной на баронов и викариев с тем, чтобы привести оставшуюся часть Романьи под руку Папы и семьи Борджа.
Он попытался уснуть в надежде увидеть во сне грядущие победы, но снова и снова просыпался, изнывая от страсти. Ему хотелось, чтобы Лукреция лежала сейчас в его постели, а не рядом с Альфонсо.
Глава 16
Францис Салути, следователь флорентийского Совета десяти, знал, что ему предстоит исполнить самое важное поручение, когда-либо выпадавшее на его долю, допросить под пыткой Джироламо Савонаролу.
Тот факт, что Савонарола был священнослужителем, известной личностью, ничего не менял. Да, он часто слушал проповеди этого человека, и они хватали его за душу.
Но Савонарола нападал на Папу и самых богатых людей Флоренции. Он участвовал в заговоре врагов республики.
И потому должен предстать перед судом, дабы под пыткой признать истинность выдвинутых против него обвинений.
В специальной камере, охраняемой солдатами, Салути руководил своими подчиненными. Дыбу уже подготовили, механик проверил все колесики, тяги, блоки, грузы.
Никаких поломок не обнаружил. В красном чреве печи лежали разнообразные щипцы. От идущего в камеру жара Салути прошиб пот. А может, потому, что он знал, что этот день принесет ему щедрое вознаграждение.
Салути гордился тем, что профессионально выполняет свою работу, пусть она ему и не нравилась. Не нравилось и то, что никто не знал, чем он зарабатывает на жизнь, пусть это и делалось для его безопасности. Во Флоренции месть считалась обычным делом. Домой он всегда шел при оружии, с обеих сторон его дома стояли дома ближайших родственников, которые всегда пришли бы на помощь, если бы на него напали.
Желающих занять его место хватало. Ему платили шестьдесят флоринов в год, плюс он получал премию в двадцать флоринов за каждый допрос, который поручал провести Совет.
Салути был в обтягивающих шелковых рейтузах и блузе темно-синего, почти черного цвета, в такой цвет материю красили только во Флоренции. Он, конечно, понимал, что в пыточной камере яркоцветье неуместно, но лично его такая мрачность тяготила, потому что Салути, несмотря на частые боли в желудке и бессонницу, отличался веселым характером и живо интересовался происходящим вокруг. Посещал лекции о Платоне в университете, не пропускал ни одной проповеди Савонаролы, бывал в мастерских знаменитых художников и скульпторов, чтобы посмотреть на самые последние картины и скульптуры. Однажды его даже пригласили в сады Лоренцо Медичи, еще при жизни Великолепного. Тот день стал самым знаменательным в жизни Салути.
