Бандитские жены - Карышев Валерий Михайлович (полная версия книги .TXT) 📗
Потом я перевел разговор на их работу. Я узнал, что они работают в престижном агентстве, знаменитом на всю Москву. Но в их работе есть проблемы. Суть работы заключалась в том, чтобы как можно выгоднее себя продать, заключить контракт либо с рекламным агентством, либо с фирмой, которая в дальнейшем будет с их помощью рекламировать свою продукцию. Наибольшим успехом является выезд за границу, особенно в европейские страны, для рекламной деятельности. Тогда все контракты заключаются непосредственно через фотоагентство, и девочки получают хорошие проценты.
— И какой же процент? — поинтересовался я.
Они назвали сумму.
— Ничего себе денежки! — засмеялся я. — Так, копейки для нас!
— Так это для вас, — сказала Ирина, — а для нас это хорошие деньги.
Мы сидели еще долго. Потом я поехал провожать Свету. Она жила на окраине Москвы. У входа нас ждал «триста двадцатый» «Мерседес» — черная большая машина, полностью автоматизированная. Взял я ее у одного дружка на время, покататься, пока нахожусь в Москве. Света села в машину, и я сразу почувствовал, что ей все там очень понравилось.
На следующий день мы с ней пошли в другой ночной клуб. Я сделал вывод, что, несмотря на то, что Света работает фотомоделью, она не так уж часто ходит по ресторанам и ночным клубам — старается больше сидеть дома, читает, иногда ходит в гости к знакомым родителей. И вроде парня постоянного у нее не было.
Мне в Свете нравилось все. Она была скромная, спокойная, какая-то искренняя. Единственный недостаток — она была выше меня, причем намного. Но что делать — она же фотомодель. Зато мне очень импонировало, что, когда мы появлялись в каком-либо заведении, все бросали восхищенные взгляды на Свету, а потом переводили глаза на меня, думая: что же это за человек, если с ним такая красавица идет? Наверное, какой-то очень богатый человек… Мне это очень нравилось.
Со Светой мы встречались каждый день. Но никакого намека на близкие отношения я не делал, ухаживал галантно, изображая из себя настоящего джентльмена — без какой-либо наглости.
Вероятно, Свете это очень нравилось, и она постепенно стала более открытой. Но приближалось время моего отлета в Грецию. До отъезда оставалось всего несколько дней. И тут мне в голову пришла неожиданная мысль.
— А знаете, Света, что, если мы сделаем так: я вернусь в Грецию и постараюсь заключить для вас серьезный контракт с греческими фирмами — я же их неплохо знаю? — соврал я.
Она посмотрела на меня вопросительно и ничего не сказала.
— Тогда вы сможете приехать и заключить с ними договоры напрямую. Как вы на это смотрите?
— Я даже не знаю… — медленно сказала Света. — А вам это не трудно будет сделать? Вы ведь, наверное, там очень заняты?
— Нет, для меня это никакой трудности не представляет. Только вот что, — добавил я, — мне очень трудно будет вас ловить, я ведь не знаю, где вы бываете — на работе ли, дома, — я хочу подарить вам мобильный телефон. — И я вытащил из кармана свой мобильный телефон. — Вот его номер. Единственное — его надо заряжать. У меня в машине зарядное устройство лежит. Вы его заряжаете, и мы будем с вами разговаривать. Хорошо?
— Ой, зачем вы это? Не надо! — замахала руками Света. — У нас мало кто из девчонок имеет мобильные телефоны.
— А теперь вы тоже будете иметь такой телефон.
Потом я сделал Свете еще несколько подарков. Она их приняла. Ей это очень нравилось. Мы с ней договорились, что, как только я приеду в Афины, я тут же позвоню ей, поскольку у меня был другой мобильный телефон.
Через несколько дней я улетел в Афины. Света пришла меня провожать. Я был от этого на седьмом небе.
Как только я прилетел в Афины, я первым делом отправил ребят на родину, чтобы больше мне не мешали. Звонил я Свете каждый день. Наконец, я договорился с ней, что прилечу в начале января в Москву и заберу ее в Афины. И она дала на это согласие…
Я прослушивал аудиокассеты с воспоминаниями Солоника о его женщинах и не знал, что мне, как адвокату, придется вести свое собственное расследование по факту гибели Солоника и исчезновения фотомодели Светланы. Тогда, весной, спустя некоторое время после этого происшествия, ко мне обратился известный журналист, Олег Вакуловский, и предложил вместе с ним участвовать в создании документального фильма под названием «Красавица и чудовище», посвященного Солонику и Светлане.
Для того чтобы создать такой фильм, необходимо было собрать первоначальный материал. К тому времени основной трудностью было то, что о Солонике писали очень много. Почти каждый журналист пытался найти что-то свое. Поступала очень противоречивая информация. Необходимо было все проверять и уточнять. Вот тогда Олег и предложил мне встретиться с сотрудником РУОПа, который выезжал на место гибели Солоника в начале февраля.
Олег быстро договорился о встрече. Она должна была произойти недалеко от штаб-квартиры РУОПа на Шаболовке.
Мы подъехали в назначенное время. Я остался сидеть в машине. Олег вышел, и я увидел, как навстречу ему идет среднего роста мужчина плотного телосложения, в костюме. Они поздоровались и стали о чем-то говорить. Оставаться в машине я больше не мог. Как же так? Они говорят на тему, которая мне очень интересна! Надо обязательно послушать, что они обсуждают!
Я вышел из машины и направился в сторону говорящих. Как только я подошел, я сразу заметил, что руоповец замолчал. Олег тоже почувствовал напряжение и сразу же представил меня. Но тот как бы отмахнулся и сказал:
— Мы-то вас знаем…
Опять эта фраза! Опять запахло враждебным отношением. Нет, я понимаю, что мы стоим по разные стороны баррикады. Они — сыщики, у них одна задача, у нас же, адвокатов, — совсем другая, противоположная. Но нельзя же так строить отношения, что теперь мы должны быть постоянными врагами!
В конце концов я сказал, что цель моей поездки — провести расследование по факту гибели Солоника и собрать информацию о Светлане. Руоповец тут же поинтересовался с профессиональным любопытством:
— А вы ее когда-нибудь раньше видели?
Я понимал, почему задан этот вопрос. Если я скажу, что я видел Светлану (хотя сразу скажу, что я никогда ее не видел), тут же станет ясно, что я встречался с Солоником.
— Нет, — сказал я, отрицательно покачав головой, — я никогда ее раньше не видел.
— Ну что я могу сказать… — произнес руоповец. — Мы обнаружили на вилле остатки чемодана, из которого торчали кости. Потом, как нам стало известно, греческая полиция и родственники проводили опознание останков тела, и вроде бы это тело Светланы.
Потом Олег получил еще кое-какую информацию, и вскоре мы с ним отправились в Грецию.
В Грецию мы попали в августе 1997 года. Нужно сказать, во время моей первой поездки, когда я встретился с колоссальными трудностями со стороны греческих официальных органов — достаточно мне было только назвать фамилию Солоника, как тут же — с кем бы я ни разговаривал, с соседями, частными лицами, работниками полиции, — тут же в глазах появлялся какой-то страх.
Конечно, их можно было понять. Греция — законопослушная страна, там нет организованной преступности, и все, что произошло с Солоником, это, наверное, супержуткая история! Но его фамилия действовала на всех как заклинание: люди моментально замыкались, и никакой информации мы не получали.
Поэтому нам, чтобы не повторить подобной ошибки, необходимо было заручиться поддержкой человека, который был вхож во многие греческие официальные инстанции. И вскоре мы нашли такого человека. Им оказался представитель греческого телевидения в Москве, греческий журналист Афанасий.
Надо сказать, что с помощью Афанасия мы раскрыли очень много такого, к чему бы самим нам и близко не подступиться. Афанасий был не столько талантливым журналистом, сколько умел открывать дверцы человеческих душ.
