Инструктор над законом - Воронин Андрей Николаевич (полные книги .TXT) 📗
- Лучше помолчи, - сказал ему Илларион, запрокидывая голову и выпуская дым. - Если ты не перестанешь орать, я тебя просто убью, и на этом твое "я" здесь кончится и начнется снова в местечке, где климат, боюсь, погорячее здешнего. Неужели нельзя объяснить по-человечески, в чем, собственно, дело?
- А ты не знаешь, - саркастически сказал Старцев, падая в свое кресло и с грохотом задвигая выдвинутый Илларионом ящик стола.
- Нет, - сказал Илларион. - А если говорить начистоту, то и знать не хочу. Мне сегодня перегонять груз, а ты не дал мне выспаться.
- Переживешь, - сказал Старцев.
- Переживу, - согласился Илларион. - Я-то переживу.
- Язык у тебя длинный, - сказал Старцев, пристально глядя на него.
- Ты опять за свое?
- Да, я опять за свое!
- Угомонись, - сказал Илларион. - Объясни, чего тебя так разбирает.
- Вику похитили.
- Вику? Это которую же? Ах, Вику!.. А кто?
- Я думал, что ты мне скажешь.
- Ну и зря. А может, она сама сбежала?
- Охранников кто-то вырубил, да так, что они ничего не успели понять. Тоже она?
- Да, это вряд ли... Значит, это Плешивый. Ему, вероятно, не понравилось то, что случилось с его сейфом.
- Тоже, между прочим, твоя работа.
- Ну, знаешь!.. Не ты ли меня туда послал? Не ты ли радовался, что Плешивый у тебя в руках? Мой тебе совет: плюнь ты на эту бабу. Ну, на что она тебе?
Плешивый - дурак, что решил ловить тебя на такой крючок. Просто теперь к тому, что записано в тех бумагах, которые мы у него умыкнули, добавится похищение человека с целью получения выкупа.
Хоть сейчас можно звонить в ментовку.., правда, сидеть вам, скорее всего, придется на одних нарах.
Зато появится возможность дать ему в морду.
- Я не могу ее там оставить, - сказал Старцев, и Илларион с удивлением и легкой брезгливостью заметил, что глаза у него увлажнились, а голос подозрительно дрожит. - Пойди и приведи ее.
- Очухайся, Ромео, - презрительно сказал Илларион. - Откуда ты знаешь, что она там? Это же только наши предположения, и ничего больше. Если ее действительно забрал Плешивый, то он непременно даст тебе знать. Просто он хочет, чтобы ты помучился. А ты и рад стараться. В конце концов, отдашь ему его бумажки, и вся недолга. Что на них - свет клином сошелся?
- Жалко, - сказал Старцев, хватаясь за голову.
- Ну, скопируй их. Не поверю, чтобы у тебя не нашлось завалящего ксерокса.
- Да на что мне копии?!
- Копия, конечно, не оригинал, но тоже штука интересная.
- Я хочу, чтобы ты забрал ее оттуда, - упрямо наклонив голову, сказал Старцев.
- А я хочу, чтобы ты принял холодный душ! - гаркнул вдруг Илларион так, что Ирма вздрогнула. - Я хочу перегнать груз и получить свои бабки, а потом, если тебе так неймется, могу отправиться за твоей бабой! Как ты думаешь, сколько мы оба проживем после того, как из-за бабы сорвем поставку? Тихарь шутить не Станет! Мне-то, может быть, и удастся уйти, но вот где окажешься ты?
Старцев замычал, мотая головой, словно его донимала сильная зубная боль. Илларион встал и, поманив за собой Ирму, вышел из кабинета.
- Уф, - сказал он, оказавшись на улице, - Как его разбирает, а? Ты заметила?
- Не понимаю, - хмурясь, сказала Ирина, - зачем ты все это затеял?
- Я хочу, чтобы эти шакалы передрались насмерть, - ни капли не кривя душой, ответил Илларион. - Тогда мы с тобой будем чувствовать себя гораздо свободнее, потому что им будет не до нас.
И потом, они оба мне просто до смерти надоели. Я буду только рад, если они устроят здесь войну и дадут эфэсбэшникам повод взять себя за задницу.
- Резонно, - сказала Ирина, - но неубедительно. По-моему, ты просто донкихотствуешь.
- Брось, - отворачиваясь, сказал Илларион.
- Это не ответ. Я таких вещей не понимаю и поэтому боюсь. Да что там, я в них просто не верю.
- Это бывает, - сказал Илларион. - Трудное детство и тому подобное. Просто расслабься! Пойдем-ка лучше перекусим, а то нам в дорогу скоро.
Ты готовить умеешь?
- Нет.
- Значит, опять консервы, - вздохнул Забродов. - Я-то умею, признался он, пропуская Ирину в дверь отведенного им "гостевого" коттеджа, - но ленюсь.
- Наплевать, - сказала она. - Слушай" рыцарь, а не мог бы ты еще раз приласкать бедную пастушку перед дальней дорогой?
Илларион украдкой взглянул на часы.
- Мог бы, - сказал он, - вот только надо побриться.
- Для разнообразия сойдет и так.
- Что ж, - сказал он, хватая ее на руки и ногой открывая дверь спальни, - крестовые походы и голод - понятия взаимодополняющие. Только как же мое сходство с автоматом?
- Чепуха, - сказала она, откидываясь на подушки. - Небритых автоматов не бывает. Только запри дверь.
***
- Что за хреновина? - потряс головой башнеподобный Федоров, глядя, как из ворот склада выползает знакомая фура с надписью "Мебель". - Отпустили его, что ли? Или это не тот?
- Машина та, - прошелестел Говорков с заднего сиденья и нервно поправил очки.
- Неужели мусора лопухнулись? - поразился Федоров. - Вот это номер!
- Я бы не стал на это рассчитывать, - тихо сказал Говорков.
Кореец Хой, как всегда, промолчал, провожая удаляющийся трейлер припухшими щелочками глаз.
- А эти куда подевались? - поинтересовался Федоров, имея в виду черную "Волгу" и хлебный фургон.
Тут ворота снова распахнулись, и обе машины гуськом выкатились на улицу.
- Трогай, - тихо приказал Говорков. - До шоссе поедем за ними, а там посмотрим.
- Заметано, - сказал Федоров, запуская двигатель.
Черный "пассат" с тонированными стеклами осторожно выбрался из укрытия между заляпанным навозом трактором и голубым почтовым фургоном и покатился следом за хлебовозкой, соблюдая приличную дистанцию и по мере возможности прячась за попутными машинами.
Выехав на шоссе, "Волга" повернула на запад, а фургон, мигнув на прощание указателем поворота, укатил обратно в Москву.
- И что теперь? - поинтересовался Федоров. - Разорваться нам, что ли?
Говорков некоторое время молчал, принимая решение. Он так давно привык подавлять в себе любые эмоции, что сейчас не испытывал страха, хотя успел уже понять то, чего до сих пор не понял дурак Федоров и даже молчаливый Хой: все пропало, груз конфискован, а к границе едет просто невообразимых размеров "кукла", состряпанная хитроумными ментами с тем, чтобы ловчее сцапать тамошних зажравшихся деятелей. Понял он и другое: этого неизвестно откуда взявшегося Забродова следовало пристрелить сразу, не вступая с ним в переговоры, пристрелить, как бешеного пса, и утопить в болоте.
В том, что это именно Забродов сообщил ментам о грузе, сомневаться не приходилось: кроме него о предстоящей переброске знали только Старцев и Гуннар, а уж они-то были последними, кто стал бы информировать милицию о чем бы то ни было.
Судьба бизнесменов от таможни волновала Говоркова меньше всего, поскольку они ее заслужили, а что до Старцева, то его вообще давно пора было менять. Говоркову был нанесен страшный удар, и он реагировал на него с холодной логикой древней рептилии: следовало немедленно обезопасить себя и уничтожить противника. На груз ему было плевать: он все равно пропал, но вот Забродова надлежало стереть с лица земли, и чем скорее, тем лучше.
Вместе с Забродовым старый крокодил приговорил к смерти еще четверых: Ирму, директора грузового автопарка, знавшего, кому и зачем понадобился фургон, Старцева и Плешивого Гуннара. Для всех остальных участников этого дела он был просто Тихарем из Москвы, то есть, по сути дела незнакомцем.
Он взял трубку сотового телефона и набрал номер директора.
- Игорь Николаевич, - прошелестел он, свободной рукой отдавая Федорову безмолвный приказ трогать и ехать направо, за "Волгой", - это Говорков вас беспокоит. У нас ЧП.
