Ave Caesar! Дело о римской монете - Крупенин Артур Борисович (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Повесив трубку, Глеб воспрянул духом. Кажется, угодил. Хотя разговор у них вышел какой-то странный. Глеба не оставляло ощущение, что Марина чего-то недоговаривает.
Бестужева не стала рассказывать всех деталей этой невероятной истории. Нетерпеливо распаковав подарок Стольцева, едва тот ушел, она потом целый час просидела перед картиной как прикованная, оставаясь на грани истерики, то улыбаясь, то норовя расплакаться. Что это? Очередное проявление сверхъестественных способностей Стольцева? Или посланный судьбой знак?
Она долго собиралась с духом, прежде чем позвонить, но объяснить нахлынувшие на нее чувства так и не смогла. Может, Глебу для того и нужно было улететь далеко-далеко от Москвы, чтобы совершенно случайно найти тот выброшенный ключ, которым она когда-то наглухо заперла свое вдребезги разбитое сердце? И вообще, что такое случайность? Разве это не заранее спланированный какими-то шкодливыми богами сюрприз?
Еще зимой они с Гошей, прогуливаясь по центру, зашли в кафе в Лубянском проезде. Отношения к этому моменту уже были натянуты до предела, и этот ужин, как выяснилось впоследствии, оказался их последним совместным выходом в свет – потому-то память и сохранила столько деталей.
В тот вечер кроме довольно приличной еды в заведении обнаружилась персональная выставка некой Варвары Гончаровой, которая талантом, похоже, совсем не уступала своей знаменитой однофамилице, чьи картины уходят с молотка за миллионы долларов.
Марину, прекрасно умевшую отличить хорошую живопись от плохой, впечатлили как минимум три работы из двадцати, что были выставлены в фойе. Еще запомнилась забавная и очень стильная подпись, составленная из первых букв имени и фамилии. Но больше всего ее поразило небольшое полотно с угловатой девочкой, глядящей на море.
23. Мессалина
Заканчивая вторую пару, Глеб с раздражением услышал за спиной то и дело повторяющиеся смешки. Обернувшись, он заметил, что студенты что-то по очереди рассматривали и передавали друг другу. Интересно, что это?
Прозвенел звонок, и толпа гурьбой кинулась в сторону буфета, чуть не опрокинув преподавателя. Повинуясь инстинкту самосохранения, Глеб прижался к стене и, дождавшись ухода последнего студента, принялся складывать вещи в портфель.
Стольцев уже выходил из аудитории, когда его взгляд упал на валявшийся на полу тетрадный лист с карандашным рисунком. Лицо на портрете показалось ему знакомым. Да и манера автора тоже – Глеб сразу узнал руку, что не так давно изобразила его самого в образе голливудского героя. Он нагнулся, чтобы получше рассмотреть изображение, и расхохотался. Это был мастерски сделанный шарж на Валееву. Собственно, Лариса Васильевна с ее гротескным подбородком и вечно недовольно поджатыми губами-ниточками была ходячей карикатурой на саму себя, и художнику даже не пришлось особо утрировать. Внизу под рисунком было написано известное изречение великого мыслителя, только заканчивалось оно знаком вопроса: «Лицо – зеркало души?»
Глеб еще раз хохотнул и, оставив листок на полу, отправился на перерыв.
В преподавательской он рассказал про карикатуру Буре. Тот, усмехаясь, рассудил:
– Однако эта цитата из Кикеро превращает безобидный шарж в колкую сатиру. – Профессор всегда называл Цицерона не иначе как Кикеро – на древнеримский манер. – А что вы сделали с этим шедевром?
– Оставил там, где нашел. Хотя, думаю, безопаснее всего было бы разорвать его на мелкие кусочки.
– Уничтожить такую ценную вещь? Ни за что! – возмутился профессор. – Я заберу шарж в личную коллекцию. В какой аудитории это было?
– В сто третьей.
– Прекрасно. У меня там как раз следующая пара. Так что, пока не поздно, я, пожалуй, потороплюсь.
Буре подхватил свой потертый портфель и быстрым шагом отправился в аудиторию, однако никакого рисунка, к своему разочарованию, там так и не обнаружил.
После того как Глебу удалось опознать автомобиль, Лучко затребовал в ГИБДД статистику по автотранспортным средствам Москвы. И вот сегодня документ наконец попал к нему на стол. Оказалось, что в столице только за семь месяцев текущего года было зарегистрировано аж двенадцать тысяч сто семьдесят новых автомобилей марки «ниссан». Из них седаны и хетчбэки «примера» составили примерно полтысячи – и это не считая тех, что зарегистрированы в ближнем Подмосковье. А если учесть, что эта броская приборная панель, которую опознал Стольцев, появилась в результате рестайлинга, случившегося еще несколько лет тому назад, общее число владельцев модели было просто астрономическим. Проверить всех хозяев абсолютно нереально.
Одно хорошо – автомобиль весьма приметный. Если разыскать свидетелей, возможно, они сумели бы опознать машину. Опять сплошные «если бы». Снова мимо. Лучко выругался. Негромко, но весьма витиевато.
Лариса Васильевна с окаменевшим лицом сидела в своем рабочем кресле. Двери кабинета были плотно прикрыты. Перед заведующей на столе лежал смятый тетрадный листок с карандашным рисунком.
Ну и кто же это нарисовал подобную мерзость? Еще и надпись сделал, причем от руки. Напрасная неосторожность. Вооружившись лупой, Лариса Васильевна внимательно изучила буквы, потом тетрадную бумагу. Хм, в мелкую клетку. Таких я давненько не видела.
Валеева взглянула на расписание занятий. Выходит, последними в аудитории были первокурсники. Шустрая пошла молодежь. Нет, я обязательно найду эту дрянь и вышибу из университета. «Вышибу!» и «Сгною!» – были фирменными выражениями заведующей, повергавшими в трепет даже видавших виды обладателей ученых степеней. Валеева умела приводить свои угрозы в исполнение. Например, могла провалить защиту блестящей диссертации, перечеркнув перспективы научного роста, или в нужный, заранее точно просчитанный момент заявиться с внезапной проверкой на лекцию, чтобы в пух и прах разнести методику, а заодно и лектора, лишив его либо ожидаемого повышения, либо вожделенной прибавки к зарплате.
Валеева знала десятки способов приструнить самого непокорного, сломать его и силой заставить выполнить начальственную волю. Заведующая никому и никогда не прощала непослушания и уж тем более издевательства над собой. Нет, она просто обязана найти автора этой мерзкой карикатуры и поквитаться. Заставить горько раскаяться, а потом выпихнуть из университета вовсе. Да, именно так. Надо будет, не откладывая в долгий ящик, дать студентам задание написать практическую работу и сличить почерки и фактуру бумаги. Вот тогда и посмотрим.
Лучко и Стольцев встретились на «Фрунзенской» и зашли в одну из популярных сетевых кофеен. Пока Глеб, тихо костеря повара, поглощал комплексный обед, состоявший из греческого салата и греческой же запеканки под названием мусака, капитан извлек из портфеля объемистую папку с документами и, многозначительно взвесив ее в руке, бросил на стол.
– Держи. Это копии основных материалов дела. Я получил от Деда разрешение во всех подробностях ознакомить тебя с ходом расследования.
– Спасибо за доверие. – Скользнув взглядом по фотоснимкам, Глеб поперхнулся – картинки были явно не для слабонервных.
К счастью, Лучко сам тут же прикрыл папку.
– Только не здесь. Посмотришь дома.
– Как скажешь. – Глеб вздохнул с явным облегчением. – А что я, собственно, должен там увидеть?
– Да я и сам не знаю. Вдруг это как-то поможет? Кто из нас, в конце концов, экстрасенс?
– Ну хорошо. Прочту.
Стольцев с тоской поглядел на папку. Черт, у него и своей работы невпроворот.
Капитан сосредоточенно приступил к черничному сорбету, а Глеб принялся фантазировать о том, какой смерти он желал бы человеку, приготовившему этот обед, – быстрой или мучительной. Он запихнул в рот еще один кусок мусаки. Нет, все-таки мучительной.
