Ставка на проигрыш - Френсис Дик (читать книги TXT) 📗
— Да, проблема... — задумчиво произнес Дерри. — Или, если хотите, целый букет проблем.
— Интересно, знает ли он о коликах? — спросил Люк-Джон.
Поразмыслив, мы пришли к выводу, что, пожалуй, не знает, раз так суетится. Люк-Джон еще раз позвонил своему букмекеру и посоветовал перекупить у Бостона как можно больше билетов...
— После чего, — мрачно заметил он, положив трубку, — все эти чертовы лошадки поломают ноги, а Тиддли Пом победит!
Я отправился в Хитбери-парк поездом вместе с Дерри. Погода была как на заказ. Ясный солнечный морозный день, настоящее декабрьское утро. Дерри заметил, что такая славная погодка соберет огромную толпу зрителей и что, по его мнению, выиграет Зигзаг. Еще он сказал, что выгляжу я паршиво.
— Видел бы ты меня вчера! — лениво проворчал я.
Так, по-приятельски болтая и перебраниваясь, мы завершили путешествие, и я, вне всякой связи с происходящим, вдруг задумался, почему наши с Дерри отношения так и не переросли в дружбу.
В одном он не ошибся. Хитбери-парк лопался по всем швам. Я первым делом отправился к конторе Уилли Ондроя рядом с весовой, у которой толпилась куча людей, желающих перемолвиться с ним словечком, но он меня заметил и поманил рукой.
— Да, — сказал он, — паршивая лошадка стоила мне хлопот... Натерпелся от одного Виктора Ронси, который вот где у меня сидит...
— А в чем дело?
— Явился сюда в девять утра, готовый взорваться, как паровой котел, если лошадь опоздает хоть на минуту, а когда узнал, что она уже здесь, все равно устроил скандал. Кричал, что мы должны были ему сообщить...
— Да, характерец не сахар, — согласился я.
— Но это еще полбеды. Примерно в восемь утра позвонил сторож и сказал, что некий человек настойчиво пытается проникнуть в конюшни. Предлагал деньги и даже назвал сумму, а потом, как только сторож отвернулся, хотел проскочить незамеченным, с кем-то из конюхов. Пришлось пойти туда, и я обнаружил, что позади конюшен болтается какой-то весьма упитанный коротышка, пытаясь отыскать лазейку. Я отвел его к сторожу, и тот сразу опознал в нем пройдоху, но на вопрос, кто он такой и что ему надобно, ответа мы не получили. Сказал только, что ничего дурного не сделал, преступления не совершил. Пришлось отпустить.
— Жаль.
— Погоди минутку. Когда этот человек уходил, вышел управляющий и первым делом спросил: «А что здесь делает Чарли Бостон?»
— Что?!
— Ага, так и знал, что тебя это заинтересует. Однако действовал он чрезвычайно нелепо.
— Ни ловкости, ни ума, — согласился я.
Он посмотрел на меня с укоризной.
— Не кажется ли тебе, что ты несколько преувеличил опасность, если угроза Тиддли Пому действительно исходила от Чарли Бостона?
— Читай следующий сенсационный и разоблачительный материал в «Блейз», — сухо ответил я.
Он рассмеялся и повернулся к ожидавшим его посетителям. Я вышел на лужайку у скакового круга, размышляя о Чарли Бостоне и его бесплодных попытках добраться до фаворита. О Чарли Бостоне, который считает, что, раз есть сила, ума не надо. Но молодчики выбыли из игры, а Вьерстерод и Росе числятся в списках погибших. И теперь он гол и беззащитен, словно устрица с открытыми створками раковины.
И не только беззащитен, но и доведен до последней степени отчаяния. Раз он хотел снять пятьдесят тысяч, то его потери в случае победы Тиддли Пома составят минимум в десять раз больше — до полумиллиона. Поистине астрономические масштабы! Подобная перспектива может ввергнуть в панику и толкнуть на самые безрассудные поступки, причем чем ближе скачки, тем больше их вероятность.
Я решил, что Ронси тоже должен участвовать в мероприятиях по охране лошади, и стал высматривать его в толпе. Завернул за угол и, глазея по сторонам, чуть не сбил с ног человека, стоявшего у светового табло. Я было раскрыл рот, чтобы извиниться, как вдруг узнал, кто это.
Гейл...
Мелькнувшая в ее глазах радость сменилась робостью. Вероятно, и у меня на лице было точно такое же выражение. Видно, она, как и я, не ожидала этой встречи. Но, с другой стороны, ничего странного тут нет — она пришла посмотреть, как будет бежать лошадь ее дядюшки.
— Тай? — растерянно и вопросительно произнесла она.
— Не ожидал, не ожидал. — Мой голос звучал излишне развязно.
— Я так и думала, что встречу тебя. — Гладкие черные волосы блестели на солнце, свет оттенял строгие черты лица и золотисто-бронзовый цвет кожи. Тело, которое я видел обнаженным, скрыто складками бирюзового платья. «Прошла лишь неделя, — подумал я. — Всего неделя с той ночи в гостинице...»
— Что, Гарри и Сара тоже здесь? — Типичная светская беседа. Скрыть от нее рану, которая еще не начала затягиваться. И вообще нельзя было позволять наносить эту рану. Сам виноват. Нечего жаловаться.
— Они в баре. Где ж еще...
— Не желаешь ли выпить?
Она покачала головой:
— Я хочу... объяснить. Я вижу, тебе все известно... И надо объяснить.
— Не стоит. Может быть, чашечку кофе?
— Послушай...
Я весь напрягся, губы и подбородок словно окаменели. Сознательно, усилием воли, я приказал себе расслабиться.
— Да, слушаю.
— Она... я хочу сказать, твоя жена действительно собирается с тобой разводиться?
— Нет.
— Ах вот как! — Долгий вздох. — Тогда прости за то, что я вовлекла тебя в эти неприятности. Но если она не собирается разводиться, зачем же тогда следила за мной?
Я смотрел на нее с изумлением.
— В чем дело? — спросила она.
— А ну-ка расскажи, что произошло в гостинице, когда я уехал. Расскажи, кто следил за тобой.
— Он подошел ко мне на улице, у выхода из отеля.
— Как он выглядел?
— Честно говоря, несколько странно. Дело в том, что он казался... ну, слишком интеллигентным. По крайней мере для сыщика. Костюм от дорогого портного. И говорил с каким-то непонятным акцентом. Высокий, с желтоватой кожей, лет сорока.
— Что он сказал?
— Он сказал, что твоя жена хочет развода и наняла его следить. И попросил меня... э-э... предоставить конкретные доказательства?
— Счет из гостиницы?
Она кивнула, избегая смотреть мне в глаза.
— И я согласилась и вернулась в отель за счетом.
— Но зачем ты это сделала, Гейл?
Она молчала.
— Он что, заплатил?
— Господи, Тай! — нетерпеливо воскликнула она. — А почему же нет? Мне постоянно не хватает денег! Мы виделись с тобой всего три раза... Да и вообще, чем ты лучше меня, если живешь со своей женой только потому, что она богата?
— Да, конечно, — сказал я. — И сколько же?
— Поначалу предложил пятьдесят фунтов, но когда я поняла, что настроен он серьезно, попросила добавить. Почему бы и не раскошелиться в обмен на свободу, раз уж она так богата?
— Что дальше?
— Дальше он сказал, что, если я предоставлю исчерпывающие и убедительные доказательства, он готов заплатить гораздо больше. — После паузы она добавила с вызовом и смущением одновременно: — В конце концов мы сошлись на тысяче фунтов.
Я буквально онемел от изумления.
— А что, разве жена тебе не сказала?
Я мотнул головой.
— Вряд ли у него оказались при себе такие деньги. Он что, выписал чек?
— Нет, мы встретились вечером, около школы, и он передал мне кожаную сумочку... набитую новыми хрустящими купюрами в пачках. А я отдала ему счет... и все рассказала, все, что могла.
— Это я понял.
— Но почему он заплатил так много, если она не хотела развода?
Я не ответил, и она продолжала:
— Дело тут не только в деньгах. Я подумала, раз она хочет развестись, то какого черта я должна этому препятствовать! Ты говорил, что не бросишь ее, ну а если бы она бросила тебя, тогда ты был бы свободен, и мы могли бы встречаться не только по воскресеньям.
В один прекрасный день я, может быть, буду еще смеяться над всем этим.
— Не моя жена платила тебе, Гейл. Платил тот человек. И факты эти нужны были не для развода, а для того, чтобы шантажировать меня.
— О-о-о... — Она издала нечто похожее на стон. — О нет. Тай! О Господи, какой ужас! — Вдруг глаза ее расширились. — Надеюсь, ты не думаешь... наверное, все же думал... что я продала тебя за деньги...
