SPA-чистилище - Литвиновы Анна и Сергей (лучшие книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
– Фуфф… Жестокий вы, полковник. Школа Берии и Дзержинского. Правильно говорят: чекист, он всегда остается чекистом.
– Вы хотите признаться мне в убийстве Ивана Ивановича, – обыденным тоном сказал Ходасевич.
– А-а, догадались?!. Да! Хочу! – страстно выкрикнула Любочка. – Вам – первому! Ах, нет, первому я сегодня адвокату рассказала. Вы, мужчина, – второй будете. Но вам ведь тоже интересно, да?
Пятнадцать лет назад
Ноябрь 1991 года
Й-ех, как же она гуляла тогда! В нищей, разоренной, полуразваленной стране гулялось особенно сладко – потому что контраст: ничего ни у кого нет, в магазинах один томатный сок и водка по талонам – а у нее есть все! И любая западная выпивка – Ян снабжал, и любые деликатесы: черная икра, и осетрина, и финская салями, и сыр швейцарский… Их любовники приносили – они у Любочки богатые были, или чиновники, или кооператоры – а зачем ей, спрашивается, иные любовники, нищие, такие же, как все – голодные инженеры или обтрепанные художники?
После того как Алла застукала их на даче с Иваном и Любочка в Москву рванула с мыслью никогда больше в Листвянке не показываться и при первой возможности дачу продать, тут она свой загул и продолжила. Бессчетное количество обеспеченных людей ее домогались – только свистни, упадут у ног с бутылками и с продуктовыми наборами, нанесут хурмы и бананов, и новейшее видео, и будут приставать, и себя распалять, и ее – пока она не смилостивится – а, может, и не смилостивится, может, выгонит…
В одну из таких ночей остался у нее один кооператор. Мужик огромный, сильный, кулачищи словно арбузы, а сам – пчелами занимается. И неплохо, видать, занимается, потому как деньги у него пачками изо всех карманов торчат…
– …А вот как его звали, я вам не скажу, – молвила Любочка.
– А я и не спрашиваю, – равнодушно пожал плечами полковник.
…И к трем часам ночи, только они хорошо закусили-выпили да любовник заманил наконец художницу в койку, в дверь – звонок.
Вообще это большое искусство было: разводить любовников так, чтобы они не только друг с другом не встречались, но и не имели друг о дружке представления, и Любочка этим искусством в совершенстве владела. А тут нескладуха вышла. Кому это приспичило ломиться в квартиру в три часа ночи? Это уже полное хамство!
Она успокоила ворчание своего любовника, пообещала немедленно выгнать надоеду, кем бы он ни был, и пошла открывать. Тем паче, что пронзительные звонки быстро перешли в колочение по двери руками и ногами: не дай бог еще соседи, придурки, милицию вызовут.
Люба закрыла дверь в спальню – потом затворила дверь и в прихожую и наконец отперла, в одной ночнушке, состроив заспанную и свирепую мину.
На пороге стоял Иван Иванович. Муж Аллы.
Он был пьян – не в хлам, конечно, но весьма изрядно.
– Любка! – заревел он. – Что не открываешь?!
– А ты чего ко мне ломишься?! – напустилась на него хозяйка. – Кто тебе право дал?! Я тебе что – жена?! Иди к Алке своей, к ней и ломись!
Но на Ивана отповедь не подействовала. Он прорычал что-то и впихнул Любу внутрь – а оказавшись в квартире, захлопнул входную дверь. И тут же, в прихожей, начал хватать ее, заламывать, бормотать, что «только она», что он «без нее жить не может», и «я уйду к тебе», и «давай уедем»… Не могла же она позволить столь фамильярного с собой обращения – тем более что квартира маленькая, все эти изъяснения запросто может слышать затаившийся в ее постели кооператор. И тогда Люба применила эффективный антимужской прием, которому научил ее еще Ян: двинула коленом в пах.
Эффективность удара даже превзошла ее ожидания: гость стал ловить ртом воздух и приседать на корточки.
Она заорала:
– Убирайся!!
Но тот только корчился. А когда слегка пришел в себя – заметил в полутьме прихожей то, что ему вообще-то лучше было не видеть – да Любочка, вот, не догадалась спрятать: огромные кроссовки кооператора. Здоровенные – не менее сорок восьмого размера.
– Ах, вот оно как!! – зарычал оклемавшийся гость.
Он все понял, и, движимый одновременно и физической, и душевной болью, бросился на Любочку. А если прибавить еще его опьянение… Словом, он схватил неверную за шею и стал душить – душить жестоко, явно переусердствовав и не рассчитав свои силы. И Любе действительно, по-настоящему стало страшно. Ей показалось (и, наверно, показалось не зря), что Иван ее сейчас убьет. И, движимая животным страхом, не желая умирать, она прокричала – или, скорее, прохрипела:
– Помогите!..
Что было дальше – она не видела.
В глаза уже наползла красно-черная пелена.
Потом, когда все было кончено, удалось события задним числом реконструировать: спасая даму сердца, из спальни выскочил двухметроворостый, семипудовый ее кавалер – голый и разъяренный. И – нанес Ивану сдвоенный удар: апперкот в живот, и тут же прямой в висок. Второй удар оказался такой силы, что гостя оторвало от несчастной Любы, перебросило через всю прихожую – и, падая, он грохнулся головой и шеей точно об угол коридора, ведущего в кухню.
Грохнулся – и затих. А потом – пока Люба ринулась в ванную, ее вырвало, она умылась и вернулась, Иван Иваныч все лежал в расстегнутом пальто, в той же позе, не шевелился, и лицо его, сперва красное с морозца и выпивки, ощутимо уже побледнело… И голый и довольно-таки растерянный кооператор прошептал:
– А мы ведь, кажется, его убили…
И больше всего в его речи Любочку поразило это «мы».
Он с самого начала записывал ее в соучастники…
Что было дальше? Что оставалось им делать?
Кооператор категорически отказался вызывать милицию. Он сказал, как отрезал:
– Я на зоне уже был, и больше я туда по своей воле не пойду. Если ты, Любаня, такая честная и желаешь мусоров вызывать – я уж лучше и тебя сейчас прихлопну, а они там пускай разбираются…
По глазам любовника (довольно звериным) Люба поняла, что он нисколько не шутит.
Кооператор к ней в гости явился без машины – да и какая машина, если он уже почти литр спиртного в себя ухнул. И тогда они не нашли ничего лучше, чем вызвать Яна. Моршан всегда, в любое время дня и ночи, бросался выручать Любу – шла ли речь о залете в вытрезвитель, нехватке выпивки или невозможности оплатить счет в кооперативном ресторане. А что ему оставалось делать: ведь Люба была курочкой, что несла для него золотые яйца.
Ян примчался быстро. Ему предъявили проблему. Он согласился помочь. У него тоже не оставалось выхода. Ведь если Любу посадят – хотя бы только в КПЗ, хотя бы на месяц-другой, – он лишится изрядных денег. А если ее закроют в тюрьму надолго?..
Внутренний калькулятор Яна сработал. Решили действовать.
Люба и кооператор оделись. Выволокли Ивана Ивановича на улицу. Вели его, словно пьяного, нежно обхватив за плечи. Со стороны: перебравшего гостя отвозят домой. Затем его затолкнули на заднее сиденье Яновой «восьмерки».
В многоэтажках вокруг свет почти не горел – стояла самая глухая пора, половина пятого ночи.
Гаишники все куда-то попрятались. «Восьмерку» никто так и не остановил. Они вывезли Ивана Ивановича за город…
– …А куда конкретно, я вам, Валерий Петрович, даже сейчас не скажу…
– Да я ведь у вас, Люба, и не спрашиваю…
– В общем, спрятали мы его лучше, – она усмехнулась, – чем те, кто Аллочку убил. Во всяком случае, его ведь так до сих пор и не нашли…
…А когда все было кончено, кооператор сказал – и ей, и Яну, – и его лицо, и тон не оставляли сомнения в том, что он приведет свою угрозу в исполнение:
– Если кто-то из вас, по пьяни, в бреду или под пытками, кому-то скажет обо мне хоть полсловечка, я вас – обоих! – из-под земли достану. И уж тогда вы у меня вообще пожалеете, что на свет родились – вы будете умирать так долго и мучительно, что вам сама смерть покажется раем!..
И Ян развез их по домам – сначала кооператора, потом – Любу.
И тут уж она, чтобы ничего не помнить, ушла в такой глухой запой, что ее потом, через три недели, откачивали в Склифе под капельницей… Где-то в тумане прошло, будто было что-то вроде следствия по поводу исчезновения Ивана Ивановича – и Любе задавали какие-то вопросы – и сама Алла, и милиционеры, но не нашлось никого, кто видел бы, как Иван глухой ночью пришел к художнице в дом и как спустя час его оттуда вывели.
