Плохие привычки - Горбов Анатолий Анатолиевич (книги онлайн полные .TXT) 📗
Не учло оно одного: пьяный пьяному рознь! То, какой рознью в этот раз оказался я, было вообще отдельным вопросом для наркологов, психиатров и врачей общей практики, равно как и для остальных заинтересованных граждан, любящих головоломки типа «Найди сорок восемь отличий». А началось все с закуски…
Собирая на стол, я нервничал, будто перед первым свиданием. Никогда раньше пить в одиночку мне не приходилось — ну, разве что бутылочку пива. Огурец порезался неровно, а ломтики твердой «Московской» колбасы выходили какими-то некрасиво-толстыми для застолья. Горячей закуски мой одиночный заплыв не подразумевал. Да и к чему? Я все равно не умел толком закусывать — ел я только до третьей-четвертой рюмки, потом у меня аппетит отшибало напрочь, и было уже непонятно, от чего же я кривляюсь больше, от водки или от закуски.
Сваренные вкрутую три яйца я очистил быстро и разрезал пополам. Одну половинку пожаловал Джину, и тот, с интересом ознакомившись с новой едой, с удовольствием умял пайку. Я отдал ему вторую половинку и вернулся к «праздничному» столу. Покромсав еще сулугуни и разрезав на четыре части огромный розовый помидор, я взглянул на стол, потирая руки и удобно усаживаясь — а зря. Потому что пришлось вставать и извлекать из морозилки запотевшую бутылку с загустевшим содержимым. Бутылка больно обжигала ладонь: похоже, я несколько переусердствовал в охлаждении. Как бы не схлопотать ангину с таким горячительным напитком!
Достав две рюмки чисто автоматически — все-таки не привык пить один — я поставил их на стол и соблазнился сочным помидором. Вы когда-нибудь пробовали бутерброд из колбасы и помидора? Очень рекомендую! Единственное условие: помидор должен быть розовым и сладким, желательно породы «Розовый фламинго», а колбаса должна быть сырокопченой породы. Хотя, наверное, и хорошая вареная колбаса подойдет (не сочтите за оксюморон). Подумав, я немного посолил помидор и добавил чуток майонеза — вприкуску.
Взглянув на колбасу, настороженно помедлил. Колбаса — она разная бывает. Одна тебя накормит, другая покажет кино и рогоносцем сделает. Покосившись на Джина, я на всякий случай отвернулся в другую сторону и умял свое кулинарное творение, немножко нервничая. Видимо, со стороны я очень походил на иллюстрацию к вычитанному из Интернета перлу: «Когда я ем, я глух и нем, хитер, и быстр, и дьявольски умен». Однако ничего, кроме удовольствия, от еды я не испытал и расслабился.
Налив в дальнюю рюмку водки, поступать так же со своей я передумал. Достал граненый стакан и наполнил его до половины. Водка лилась неохотно — немного мешал дозатор, да и загустела она заметно.
Оправдывая лишнюю наполненную тару на столе, я накрыл водку в рюмке куском хлеба — в знак поминок по своей скоропостижно скончавшейся любви. Пусть это напыщенный символизм, но мне так захотелось. Я не желал зла Ирке, не строил в голове мстительных планов — я ее отпустил. Во всяком случае, очень на это надеялся. Она предала меня, значит, я этого заслужил. Пусть живет, как знает. А вот Колосову голову отбить бы не мешало…
Шумно выдохнув, всосал ледяную жидкость одним глотком, обжигая мерзлотой свою отдохнувшую от караоке и табака глотку. Захрустел огурчиком, нарезанным вдоль, посоленным крупной солью. Хорошо…
Лоснящемуся сочным боком очередному помидору долго не пришлось меня соблазнять. Я исполнил его предназначение с удовольствием, присовокупив к его розовой сахарности достаточное количество колбасы и майонеза. Чтобы придать звучность этому процессу, я подключил очередной огурчик.
Вкус приходит во время еды — я понял, что на столе не хватает сала. Таковое, с тонкой мясной прослойкой, оказалось в холодильнике и полностью восполнило дефицит холестерина в моем организме, и я наконец вспомнил о хлебе. Перерывчик между первой и второй оказался несколько больше, чем требовала поговорка — но оно и к лучшему. Потому что, если заполнять организм спиртным без достаточного количества съестного, он запросто может распоясаться и начать орать песни, шатаясь от нарушения координации движения. А то и вовсе станет падать при попытке осуществления грязного домогательства к великовозрастной продавщице какого-нибудь в достаточной степени винного (или виновного?) магазина.
Вторые полстакана я махнул с такой же легкостью и удовольствием, удивляясь, что до сих пор никакого опьянения не было — из-за ударной закуски, должно быть. По этому поводу я тут же родил сентенцию: если водка без пива — деньги на ветер, то водка с закуской — деньги туда же. Теперь я закусывал вяло — уже пропал тот увлекающий голод.
Все хорошее заканчивается, это умиротворение закончилось быстро. И неожиданно. Я выпил в третий раз и обернулся козликом…
ГЛАВА 38
Окончание выпивки, продолжение ужасов
Алкоголь — вот наиболее вульгарный и опасный из всех когда-либо изобретенных наркотиков.
Становление козликом оказалось для меня процессом незнакомым, но увлекательным. Сначала я подумал, что это опьянение, по каким-то неведомым причинам задерживавшее свой выход, спохватилось и выскочило на сцену, запыхавшись и напрочь забыв свою роль. Для стороннего зрителя, то бишь меня любимого, это выразилось в нарастающем монотонном шуме, плавно перетекающем из левого уха в правое, а потом обратно.
Что-то также произошло со зрением — вроде бы все вокруг стало темнее, но при этом вид имело более контрастный и отчетливый. И запахло как-то странно — больницей, что ли? Я так и не успел придумать точного определения запаху, когда началось представление.
Зрение притупилось по периферии, затемнившись там еще больше, и оставило передо мною освещенное поле обзора в форме небольшого овала. Напоминало это вид из маски для подводного плавания, только вместо рыбок прямо перед глазами начали плескаться какие-то красноватые огоньки.
Прелюдия длилась недолго, и вскоре затененность периферических участков рассеялась, все вокруг стало почти обычным. За исключением нескольких надписей, составленных из красноватых огоньков. Как эти блики воплотились в буквы, я не заметил. Только что мелькало-мелькало в беспорядке — и на тебе. Правая часть «маски» посвятила меня в страшное мерцание строгого шрифта: «В организме обнаружен яд и наркотическое вещество — этанол». Внизу со скоростью хорошего «Сапсана» неслась бегущая строка: «Количество спирта в организме около 80 мл, коэффициент концентрации алкоголя в крови — 1.0, в печени — 1.45, в спинномозговой жидкости — 1.5, а в головном мозге — 1.75».
Я себя чувствовал Робокопом, ибо надписи эти никоим образом не мешали мне лицезреть обычные предметы и мебель, а также членов семьи в виде неугомонного котенка Джина и двух кактусят. Молниеносная скорость обновления текста не утомляла и при этом требовала внимания гораздо меньше, чем, например, вождение автомобиля.
Что это за фигня такая, я понятия не имел — почитал этикетку бутылки водки, но там обещаний скорой белочки или других чудес не было. Ну что ж — здравствуй, новая синестезия!
Надписи тем временем начали менять собственный окрас, видимо, конкурируя между собой за мое внимание. Правая часть даже подключила некий высокотехнологичный электронный звук, долженствующий обозначать ейную близость к космическим технологиям. Или хотя бы хорошее знакомство с фантастическими фильмами.
Текст ее был таким: «Началась деградация когнитивных психических функций. Блокируются капилляры и кровеносные сосуды из-за слипания красных кровяных телец в «виноградные грозди». Как следствие, из-за алкоголя гибнут клетки всего организма, в основном — клетки печени, почек, клетки мозга, сердца, желудочно-кишечного тракта, органов внутренней секреции и периферической мускулатуры».
Нижняя бегущая строка, расширившись и стремительно рванув к центру воображаемого экрана в ритме бойкого состава из семейства американских горок, извивалась на огромной скорости. То несясь вверх, к звездам, то срываясь оттуда в невидимую глубочайшую пропасть, отчаянно рассыпая искры бесполезными тормозами и захватывая дух отчетливой близостью неотвратимой смерти. Я просто не мог отвести от нее глаз — она завораживала своим танцем, а от отчаянных падений хотелось громко кричать.
