Дело принципа - Макбейн Эд (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗

— Нет, у меня не возникнет сомнений.

— И вы без колебаний отправили бы их на электрический стул?

— Да. Если они виновны, то да.

— Ас другой стороны, если будут представлены факты, которые могут быть признаны смягчающими обстоятельствами, то стали бы вы, исходя из своих морально-этических убеждений, просить суд о снисхождении при вынесении приговора этим подросткам?

— Да, стал бы.

— Так, а если бы нам удалось доказать, что было совершено менее тяжкое преступление, чем убийство первой степени, то, на основании изложенных фактов, согласились бы вы рассмотреть возможность их обвинения, например, в убийстве второй степени или в непредумышленном убийстве.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Окружной прокурор имеет в виду, — вмешался Сэмелсон, — что в то время, как он будет пытаться доказать, что эти подростки совершили убийство первой степени, факты, представленные в суде, могут указывать на то, что на самом деле имело место менее тяжкое преступление, например, убийство второй степени или непредумышленное убийство. В таком случае будет ли мнение прокурора и обвинительный акт Большого жюри иметь решающее значение для вас и станете ли вы возражать против того, чтобы их обвинили в менее тяжком убийстве?

— Нет, не стану.

— А если в ходе судебного разбирательства будет доказано, что эти подростки не совершили никакого преступления, вы стали бы голосовать за оправдательный вердикт, за то, чтобы их освободили?

— Да, стал бы.

— Благодарю вас, — сказал Хэнк. — Прошу отвода для этого присяжного.

— Скажите, миссис Райли, где вы живете?

— На пересечении Сто тридцать восьмой улицы и Брукнер-бульвара.

— В вашем районе живет много пуэрториканцов?

— Да, довольно много.

— Вам нравится ваш район?

— Да, там неплохо.

— Но вы, кажется, не всем довольны?

— Да, кое-что меня огорчает.

— Что, например?

— То что, район приходит в упадок.

— Что вы имеете в виду под словами «прижадит в упадок»?

— Ну, сами знаете.

— Нет, я не знаю. Миссис Райли, не могли бы вы объяснить, что вы конкретно имеете в виду?

— Прощу прощения, мистер Белл, — вмешался Сэмелсон, — но какое отношение к делу имеет ваш вопрос?

— Ваша честь, на мой взгляд, это важно. Убитый подросток был пуэрториканцем. Я пытаюсь выяснить, считает ли миссис Райли, что район приходит в упадок именно потому, что в нем селятся пуэрториканцы.

— Тогда попрошу вас обойтись без иносказаний и задавать вопросы напрямую.

— Вы и в самом деле так считаете, миссис Райли?

— Я считаю, что присутствие пуэрториканцев не самым благоприятным образом отражается на стоимости недвижимости…

— Отвод, — потребовал Хэнк.

— Вы бы стали возражать в случае включения вас в список присяжных для участия в суде по делу об убийстве?

— Да, я был бы против.

— Почему?

— За последние два года меня уже три раза назначали присяжным. Мне не нравится эта работа, и я хотел бы просить, чтобы меня больше не вызывали.

— Что ж, если нет возражений, — угрюмо проговорил Сэмелсон, — то, полагаю, мы можем дать отвод этому сознательному гражданину.

— Миссис Франкворт, у вас есть дети?

— Да. Трое.

— Мальчики или девочки?

— Две дочки и сын.

— Сколько им лет?

— Тринадцать, десять и восемь.

— Вы смогли бы отправить этих подростков на электрический стул?

— Да, наверное, да. Если они виновны.

— А вы полагаете, что они виновны?

— Еще не знаю.

— Вы читали в газетах об этом происшествии?

— Да.

— И у вас не сложилось однозначеного мнения о том, виновны эти подростки или нет?

— Нет. Я не верю тому, что пишут в газетах.

— А вы поверите тому, что услышите в этом суде?

— Да.

— Вы станете верить всему, что здесь услышите?

— Что вы имеете в виду?

— Обвинение представит вам свою точку зрения на случившееся, защита — свою. А вынесение вердикта предполагает, что вы будете должны принять точку зрения лишь одной из сторон — либо той, либо другой.

— Сначала я выслушаю доводы обоих, а уж затем решу» кто прав, а кто нет.

— Миссис Франкворт, на ваш взгляд, убийство — это преступление?

— Иногда да.

— Но не всегда?

— Я считаю, если человек совершает убийство, защищая свою жизнь, то его нельзя считать преступником.

— Среди ваших знакомых есть пуэрториканцы?

— Нет, сэр.

— А вы стали бы возражать, если бы по соседству с вами поселилась семья пуэрториканцев?

— Мне никогда не приходилось оказываться в такой ситуации, так что мне трудно судить об этом. Но полагаю, если бы они оказались порядочными людьми и хорошими соседями, то я не имела бы ничего против такого соседства.

— Миссис Франкворт, вы живете в этом городе с самого рождения?

— Нет.

— А где вы родились?

— В Англии. Наша семья перебралась в Америку, когда мне было двенадцать лет.

— Благодарю вас, миссис Франкворт. С позволения суда мне хотелось бы внести этого присяжного в список.

— Каков род ваших занятий, мистер Эббини?

— Я владею сетью ресторанов.

— Где они расположены?

— Здесь, в городе.

— Вы принимаете на работу пуэрториканцов?

— Да.

— Почему?

— Они прекрасные работники.

— И сколько пуэрториканцев работает на вас?

— Ну… я бы сказал, человек пятьдесят или около того.

— Вы когда-либо общались с ними лично?

— Конечно. Мне нравятся пуэрториканцы.

— А негры у вас работают?

— Нет.

— Почему?

— Просто не работают, и все.

— Вы испытываете предубеждение против приема на работу негров, не так ли?

— Да нет, я бы так не сказал. Просто у меня никогда не появлялось возможности брать их на работу, вот и все.

— Мистер Белл, — вмешался Сэмелсон, — насколько я знаю, в данном деле нет фигурантов-негров. Процесс и без того обещает быть довольно длительным, и я не вижу резона затягивать его еще больше, задавая присяжным вопросы, не имеющие непосредственного отношения к рассматриваемому нами делу.

— Ваша честь, я лишь пытался выяснить, насколько далеко распространяется расовая терпимость мистера Эббини.

— И тем не менее его отношение к неграм не имеет прямого отношения к делу, рассматриваемому в этом суде.

— Тогда, ваша честь, у меня больше нет вопросов. Мне бы хотелось заявить отвод этому человеку.

Неделя ушла на то, чтобы уладить все разногласия между сторонами по составу присяжных. В конце первой недели адвокаты с обеих сторон выступили со своими вступительными речами. Хэнк заверил присяжных, что вне всяких сомнений он докажет, что трое подростков виновны в совершении убийства первой степени. Адвокаты защиты, со своей стороны, заверили присяжных в том, что они докажут, что эти мальчики ничего такого не совершали.

— На этом процессе вы услышите много проникновенных призывов, — сказал один из адвокатов защиты, — и множество бесстрастных речей о расовой терпимости, физических недостатках и бедном, слепом мальчике, якобы безжалостно и безвинно убиенном тремя подростками. Но мы призываем вас, дабы свершилось правосудие именем Божьим, забыть об эмоциях и прислушаться к голосу разума. Мы будем излагать факты ясно и логично, и затем, будучи собраны воедино, эти самые факты подскажут вам, какой вердикт следует вынести в той уединенной комнате, где вы соберетесь, чтобы решить, заслуживают ли эти трое подростков того, чтобы лишить их жизни. И я уверен, что ваш вердикт будет гласить: «Не виновны».

И лишь после этого суд начался по-настоящему.

Были заслушаны свидетели: полицейские, производившие арест, помощник окружного прокурора, принявший вызов из полицейского участка, лейтенант Ганнисон, детектив Ларсен — и все показали под присягой, что на одежде троих подростков, задержанных вечером десятого июля, имелись следы крови.